Затея была в высшей степени сомнительной, а шанс того, что путешествие окажется абсолютно бессмысленным, был где-то на уровне заоблачных вершин. Иными словами, решительно все намекало на то, что лететь никуда не нужно. Намекало? Да здравый смысл буквально кричал об этом, топал ногами и крутил пальцем у виска. Но почему-то именно в этот раз Гауриэль здравым смыслом просто пренебрегла.

Вода была кристально прозрачной. Почти ровная поверхность сияла под холодными лучами осеннего солнца, отражая бесконечно высокий небесный купол. Глубокую синь, желтеющий тростник, упруго тянущийся вверх, и большие черные глаза склонившейся над водой женщины. Ее плечи укрывал плотный шерстяной платок, пряча под собою всю верхнюю часть простого, но превосходно скроенного платья. Темные волосы – не черные, скорее, густо-каштановые и блестящие на солнце золотистыми искрами – были стянуты на затылке тугим узлом. Холодное, строгое лицо задумчиво изучало что-то, глядя сквозь свое отражение, и сложно было различить хоть тень эмоций на этом полотне совершенства. Чистый холст – бери да разукрашивай.

Женщина не двигалась с минуту, а затем подняла небольшой белый камешек и бросила в спокойную воду, в самое свое отражение. Женский образ колыхнулся, замельтешил и рассыпался разноцветной рябью. Гауриэль улыбнулась и подставила лицо прозрачным солнечным лучам, от которых рядом с водой так легко удавалось согреться. Его блики мягко ползали по коже, слепили глаза, заставляли щуриться и морщить нос, и Гауриэли это по-настоящему нравилось. Сидеть на берегу было приятно – сидеть, греть руки, ощущая запах сухой травы, деревьев и подступающих холодов. Даже если она пришла сюда зря... Майэ открыла глаза и, чуть нахмурившись, снова закрыла. Даже если это зря, то она до дна выпьет этот свой осенний сон – сон реки, ее берегов и прозрачного неба. Шороха тростника и мерного плеска воды, вереницы запахов... Это лучшее, что может присниться осени.

Выходные... Сложное это такое понятие, и строго говоря, в вечно ожидающем "начало конца" Аглоне свободное время случалось у всех, и у всех оно было что называется, не пришей кобыле хвост. Как ты ни крутись, а без активной войны крепость простаивала, и это чувствовалось. А где простой, там и самые различные способы борьбы с ним. Например, вполне можно в свое свободное время взять и умотать на наброски к переправе. А что, вода, камыши, осень- отличное, романтическое время. И да, выезд на наброски куда меньше вызывает вопросов и ажиотажа, чем выезд на встречу с синдарской девой. По крайней мере свою отлучку из крепости Хэлко мотивировал именно так. Да и что там, давайте будем откровенны- никакой девы там не нет и быть не может, потому что а зачем? Ну вот какой у нее может быть мотив таки решить, что намеки на место и время были понятными, и что они вообще были? Нет, определенно, у переправы Хэлко будет один, проведет время с относительной пользой, и оно даже неплохо. От общества себе подобных надо отдыхать, а в крепости одиночество- штука на удивление нечастая, как бы кто ни уважал твое лично пространство.
Но жизнь смешная штука, и более всего любит не соответствовать ожиданиям, потому когда рыжая лошадка донесла своего седока до того расстояния, откуда уже видно и поблескивающую под осенним солнцем воду, и копейный строй камыша, и собственно, фигуру синдэ, сидящую на берегу, Хэлко удивился, но не очень. ТО есть удивительно, что она тут есть, но не удивительно, что он обломался в ожиданиях.

- Ты пришла.
Сказал он, спешиваясь неподалеку и пошел к Гвельвен, ведя коня в поводу. Слова при этом сказанные, обладали крайне богатой эм... окраской. Это как то так был одновременно немного вопрос, немного - изумление, и даже где-то отчасти претензия. Очень так чуть чуть, дескать, вот что ты делаешь, мироздание, каким образом выворачиваешься то все время не тем боком, который ожидается?

- Честно говоря, я думал что ты решишь все-таки остаться в Дориате до весны, а не мотать концы к переправам и все такое.
А это вот звучало запредельно серьезно, как будто не светская беседа начиналась, а как минимум- обсуждение замысла Эру и тридцати трех способов трактовки этого замысла.

Стук копыт по подмерзшей земле, пусть и смягченный пожелтевшей травой, все же слышался хорошо. Особенно если само мероприятие, обозначенное «стуком копыт» происходит совсем неподалеку. Дева открыла глаза и чуть повернула голову, наблюдая за подъезжающим всадником. Не зря прилетела, ты подумай. Еще, пожалуй, стоило подумать о том, почему она вдруг обрадовалась – в достаточной мере, чтобы эта радость отразилась на лице широкой, светлой улыбкой и прищуром смеющихся глаз - но это, пожалуй, в другой раз.

- А ведь как искренне удивился, - Гвельвен усмехнулась, вставая с земли и придерживая рукой перекрещенные на груди концы платка. – Ради одного такого голоса уже стоило прийти, - дева подняла ладонь в приветственном жесте и подошла ближе к нолдо и его спутнику в виде коня. – Но я не верю, что ты не ожидал меня здесь увидеть совсем... Да, красавец? – она перевела взгляд на животное и, аккуратно протянув руку, погладила его по морде.

Шерсть под пальцами была приятной и гладкой, а на лошадь смотреть было проще, чем ответить эльфу взглядом, отвечая на весьма непростой вопрос, который лишь по форме был утверждением.

- Я тоже так думала. И до сих пор не могу найти всему этому достаточно резонного объяснения. Поэтому, с твоего позволения, окрещу это путешествие тягой к переменам.
Слова прозвучали негромко и на удивление серьезно, плохо гармонируя с улыбкой и весьма увлеченным поглаживанием коньей морды.

Конь сложных душевных переживаний был лишен, некоторую смутность ситуации не уловил, и в целом бы животным уравновешенным психически. Потому к поглаживанию себя отнесся благосклонно. Скосил на деву темный глаз, ушами шевельнул и потянулся мордой вперед- проверять, а вот если такая общительная и добрая (судя по всему) дева тут нашлась, то нет ли ну нее чего интересного. То есть вкусного?
У нолдо, обладающего несколько более сложной психологической организацией, чем конь, все было соответственно, не так гладко. Потому весь пассаж на тему "ой, кто это тут так удивился, что чуть челюсть не потерял", Хэлко вполне осознанно проигнорировал. Демонстративно даже. Этак подчеркнуто оглядывая панораму всего, что располагалось за плечом у Гвельвен. Камыши вон пушистые под ветерком колышутся, речка блестит как стеклянная...

- Окрести, кто ж тебе запретить может? Свободный выбор свободного существа - сфера неприкосновенная.
Тон запредельной серьезности нолдо подхватывал легко, это было уж всяко проще чем иные настроения, которые могли бы тут иметь место. Но если отзеркалить интонацию девы было сравнительно просто- достаточно не стараться делать ничего, то с выражением лица было не линейно. По логике, его тоже следовало скопировать, но. Но тут начинались нюансы. В итоге конечно, нолдо улыбку изобразил тоже. Вернее- некое сложное выражение лица, которое наиболее близко трактовалось как "тут должна была быть спокойная и мягкая улыбка, а насколько это вышло решайте сами". От малозаметного движения угла рта до улыбки было примерно полметра фантазии, и в целом следовало двигаться дальше по извилистому пути светских бесед.

- В принципе, я сюда выбрался на наброски. Помимо прочего. А у тебя что в плане официальных причин?

Вкусное при деве находилось редко, и эта прогулка не была исключением из правила. Гвельвен чуть развела руки, подняв ладони вверх и показывая, что при себе у нее нет ничего, в чем лошадь, при желании, могла убедиться непосредственными  тычками в расщедрившуюся на тактильные контакты майэ.

- Представить не можешь, как я растрогана твоим непротивлением, - Гвельвен сморщила нос, разом превратив светскую улыбку в ее комическое подобие. Впрочем, весьма дружелюбное. Расшаркивания – это, несомненно, очаровательное времяпрепровождение и порою даже увлекательное, но всему свое место. И время. И вообще нужно что-то делать с ощущением скованности, которое майэ не устраивало абсолютно - она к нему не привыкла и привыкать не собиралась.

- Да, это красивое место... Правда красивое, - черный взгляд скользнул вдоль противоположного берега. – Зачем мне официальные причины, чтобы им любоваться?

Лошадь действительно, просто так заявлениям о том, что нету ничего, не доверяла. Ладони майэ были тщательно проинспектированы бархатистым конским носом. Увы, действительно ничего. Лошадь негромко фыркнула, напоследок шумно выдохнув куда то в район уха Гауриэли, и поглядела на деву чуть укоризненно. Дескать- ну как же так, такой хорошей лошадке и ничего не принесли, эх вы, прямоходящие...

-Ну, я буду считать, что это скорее хорошо. В наши времена растрогать кого то - уже достижение!
Сказанное сочилось той степенью серьезного, торжественного можно сказать, пафоса, которая свидетельствует о крайней степени этой самой серьезности отсутствия. Ну да, шутливая торжественность- самое то для очень случайных, подчеркнуто случайных даже, встреч. В принципе то сговор имел место быть, и если откинуть в сторону его слишком старательно завуалированную форму - конкретный такой. Это с одной стороны. А с другой, ну вот кто рассчитывал то? Определенно, в такой "плановой непредсказуемости" был свой смысл, и она все делала может не лучше, но правильнее и забавнее.

- И то верно. Мало ли кого где ветер носит. А место еще и время года делает лучше. Резко выраженная смена сезонов - это пожалуй один из самых значительных плюсов Эндорэ.
Этак весомо отметил Хэлко, умудрившись в одну фразу вложить и дань уважения красоте времен года, и некий посыл того рода, что как бы вроде кроме этого ничего резко положительного эти земли в себе не несут. Одновременно и нравится и нет, как то так.
- Хорошая у тебя шаль.
Казалось бы, комплимент был странным, но зато от души. Действительно, тяжелая плотная ткань драпировалась крупными, акцентированными складками, что накладывалось на резкий осенний свет. Так что на закутанную в платок деву был брошен очень такой своеобразный взгляд. Причем- на всю фигуру в целом, включая частокол камышей за ее спиной. Наверное, так хорошо глядеть на одоспешенного врага, взвешивая в руке копье. Докину? не докину? Пробьет? Очень так без нервов, спокойно и даже отчасти умиротворенно, если эта метафора могла подходить к подобному. День был яркий, хоть и ветреный, и самым парадоксальным образом, в глубине души рождалось смутное желание, которое наиболее близко было к понятию "хулиганить". Во что то опознаваемое или конкретное это смутное стремление не вылилось пока, но сама идея как то начинала витать, причем ощутимо.
-Пойдем. Не будем торчать на дороге.
Хэлко поманил деву за собой, чутка так в сторонку. Там, неподалеку от переправы, берег реки давал небольшую дугу, и высоченные камыши резким клином выходили отчасти на берег. Отчасти же обзор прикрывал небольшой участок ивняка. Очень хорошее и в целом всем, кто на переправу более-менее регулярно таскается, известное место. Так, расположившийся там кто либо, оказывался в забавном положении- с самой переправы его не видать, если двигаться с условно юга или запада, но при этом никто не мог бы упрекнуть сидящих там в том, что они прячутся. И открытое пространство, и как бы не очень. Опять все само и кругом случайное...