***

С севера двигалась туча... Эти горы далеко не всегда радовали солнечными днями осенью, а в последнее время все чаще приходили из-за северного предела грозы. Бауглиру словно мало было орочьих ватаг, то и дело пробирающихся через перевалы, он еще и регулярно портил погоду. Но с тем же успехом эти капризы погоды могли быть по воле совсем иного Валара. Но так или иначе, крепость ожидала сильная буря, и потому Гильрис слегка тревожилась, поскольку выехавший разбираться с орочьим фортом Келегорм все еще не вернулся. Ущелье, даже поставленное на службу нолдор, было неприветливым в дождь. Так что рыжая коротала этот день, постепенно переходящий в вечер на стене крепости, выходящей на северную часть ущелья, перебрасываясь фразами, от серьезных, до ехидно-колючих, в несшими караул воинами. А разговаривать им было о чем, тем более, что ни лучница, ни нолдор за словом в карман не лезли. Что не мешало всем им внимательно вглядываться вдаль.

Осенью темнеть начинает рано, а если уж небо обложило- то не надо быть великим пророком, чтобы угадать, каков будет вечер. А именно- впереди всех ждут долгие, очень долгие сумерки, до ломоты в зубах медленно набирающие густоту, и все равно сваливающиеся в непроглядную ночь внезапно. А надвигающаяся буря принесет с собой ветер, который будет чуть слышно выть на шпилях, и рождать сквозняки, самым неожиданным образом врывающиеся всюду, колышущие занавеси, сбивающие со стола бумаги, холодной лапой подбивающие волосы на затылке. И полумрак будет заливать коридоры, потому что лишнего огня тут держать не привыкли, и как следует освещаются только те помещения, в которых именно сейчас живут, работают или просто находятся. Аглон способен вместить в себя больше обитателей, чем есть, и смысл засвечивать пустующие площади? Отсюда забавная ситуация, когда из коридора светлого можно запросто войти в полутемный. Со сквозняками, с чуть слышным голосом ветра... Летяще-радостный, будто пронизанный солнцем в хорошую погоду, Аглон в стылых осенних сумерках становился неуютен. Крепость словно крупный, настороженный зверь, подбиралась. Щерилась клыками шпилей в низкое небо, стараясь укусить, обвивала хвостом стен скалы. Принюхивалась бы, если бы умела. А еще в такие вечера на Аглон наваливалась тишина. Тот особый ее сорт, когда звуки как бы и есть, как бы никто не приглушает голоса, и все так же лают на псарне собаки, и также идет работа, но все это упорно не желает складываться в единое полотно. Каждый звук существует словно сам по себе, отдельно от других, и каждый отделен от других тонкой прослойкой тишины... Может, отсыревающий камень тому виной, может- специфическая акустика коридоров и окон, но логического объяснения этому феномену не было. Впрочем, за годы, что каменный ящер изображал суслика на скалах, все привыкли и внимания на это не обращали.
Внимательно вглядывающиеся в степь стражники на стенах, передвижение массивного отряда конечно, заметили. Но прежде войска к крепости, естественно, прибыли гонцы, посланные вперед чтобы дать знать, в каком составе именно прибывают выжившие после стычки нолдор, и к чему следует готовиться. А готовиться было к чему, потому как раненых имелось в количестве. В хорошем количестве, если учесть внезапно просевших целителей, после штурма начавших пасовать на ровном месте. Те из обитателей Аглона, кто был призван заниматься делами целительскими, пришли в движение, готовясь принимать пострадавших. Грелась вода, извлекались на свет вороха чистых повязок и склянки с мазями, что имеет смысл заварить заранее - заваривалось. Что делать, когда привозят раненых в потоковом режиме тут знали, и если творящееся и можно было назвать суетой, то только очень упорядоченной и деловитой.
А часа через два крепости достиг и основной отряд. Ворота раскрылись, пропуская без малого две сотни воинов внутрь, и сомкнулись за спиной последнего вошедшего. Далее все, что касается совсем раненых, слегка раненых и целых в разной степени целостности пошло по накатанной схеме...
Участия Охотника во всем этом контролируемом хаосе совершенно не требовалось (плюс отработанных схем и четких инструкций), так что сам лорд мог заняться делами насущными, касающимися лично его. Например, сказать целителям что Хуан будет болеть у него в покоях, а не где-либо еще. Сам же лично Третий в данный конкретный момент времени хотел не так много. Например, мыться. Очень сильно мыться хотелось, до одури просто. А еще хотелось сменить одежду на что либо глубоко бессмысленное и домашнее, и не делать ничего. Потому что, если вдуматься, то до фора они гнали как чумные, потому что на скорость. Потом был штурм, а потом опять гнали-спешили, потому что раненые ждать не будут. Как итог, усталость скопилась у всех, запылились тоже все, а Третий еще и перенервничал, но это было делом привычным и в общий зачет не шло. Потому, быстро спешившись, и сунув повод коня первому подвернувшемуся конюшему (то есть дежурному по коням на сегодня), а также не забыв окинуть взглядом как именно идет разгрузка всех остальных, он решительно двинулся в сторону жилых помещений. Осуществлять мечты, так сказать. Все остальное объективно могло обождать, хотябы пару часов.

Отряд добрался до крепости вместе с сумерками, но именно торжественный въезд рыжая не видела. Послушать гонцов и сделать вывод, где именно окажется после этого похода Келегорм не составило труда. Уже давно и хорошо они друг друга знали. Потом лучница скользнула через двор в коридоры, стремительно переходя из освещенных теплым светом факелов и расцвеченных теми же факелами в оттенки оранжеватого серого, в почти полностью затопленные не наступающей, но особой темнотой крепости, знакомой, привычной и уютной. Нет, темнота леса была ей приятнее, но и такой "мрак" отсутствия огненного освещения стал для аварэ привычным, как белое оперение стрел, изготавливаемых оружейниками нолдор. Свет. Темнота. Свет. Полумрак. Сумерки открытой галереи и полумрак башни Охотника. Забрать из своей комнаты уже готовый сверток - дело минутное. Но, ещё было время чтобы замереть на несколько минут у окна, глядя на то, как наползает с северо-востока ночь, налетая с равнины быстрее тучи, теперь уже всерьез обещающей дождь ночью, с завывание ветра в галереях и колыханиями пламени свечей, отбрасывающих причудливые тени на стены, полы и лица, заставляя задуматься, почти засомневаться: кто перед тобой? Живой эльда или тень, призрак прошлого крепости, прошлого нолдор. Вдали едва различимо мелькнул отблеск металла. Оряд будет дома меньше, чем через полтора часа. В суете, связанной с целителями Тинпилин не участвовала. Её дара хватало только на легкие раны на охоте и самоисцеление. Конечно, тот кто отвечает за теплую воду и прочие вещи, связанные с приведением воинов в целом и Лордов в частности в чистый вид после похода, наверняка уже занялся вопросом подогрева воды в купальне. Со своей стороны Гильрис могла кроме как "не мешаться", предложить помочь с посильным прочим. И проследить что и как уже после будет ждать Третьего в его комнатах, включая ужин и собственно, аварэ в качестве компании на поговорить. Но вот среди чистых вещей, уже приготовленных ему на после водных процедур появилась новая рубашка, светло-синего цвета с зеленой и золотой нитью, бегущей по рукавам и вороту. С изнанки воротника тонкой ниткой, чтобы не натирало и не бросалось в глаза, лукаво на будущего хозяина поглядывали рыжая белка и черный пес.

Один из плюсов того, чтобы быть лордом на своей земле, в своем замке и вообще - это возможность самостоятельно распоряжаться своим временем и пространством. Например, на то, чтобы оттереть от себя хороший слой степной пыли, а также запахи конского пота, псины, гари, железа и чужой крови можно потратить столько времени, сколько нужно, при этом точно зная- все дела начнутся потом. В общем, нельзя сказать, что отмокание и отмывание завершилось стремительно, скорее уж наоборот. Ну правда, после долгого похода с такими делами спешить совершенно не получается, сила воли все ж не железная... В общем, прошло где то в районе часа, прежде чем Третий завершил водные процедуры и направился к себе в комнаты. Вид при этом он имел самый что ни на есть домашний, потому как ничего не мешает лорду ходить по коридорам своего замка так, как ему кажется уместным. Например, замотанным в здоровенную простынь, на манер тоги. Ну да, в коридорах не жарко, осень все же, но так и дорога не дальняя, а по контрасту с доспехами простыня имеет свою привлекательность.
- Здравствуй, белка. Мы вернулись, и даже в общем с победой.
Сообщил он аварэ, заходя в комнату и прикрывая за собой дверь. При этом, не смотря на простыню и общую домашнесть вида, как то так становилось очевидно, что сам Охотник полагает, что с победой все как то неоднозначно. Это можно было списать на усталость после перехода, а можно - на что то иное, что произошло в процессе. Ну, строго говоря, учитывая все разборы полетов, которые были после форта, действительно быть в чем то совсем уверенным получалось так себе. Что конечно не отменяло того факта, что деве досталась мягкая улыбка, а подошедший к столу Третий первым делом озаботился разливанием вина в пару кубков. Очень хотелось как то выдохнуть, даже не смотря на то, что именно этим он последние дни похода и занимался. Домашней обстановки какой то хотелось, паузы. Когда ничего резко решать не надо, превозмогать неадекватность мира не надо тоже и вообще...

Крепость не молчала, но и не шумела, как побеспокоенный улей. Она почти что шуршала, как горсть сухих желто-багряных листьев, смятая ладонью. Изредка то там, то тут раздавался чей-то слишком громкий голос, словно треск оказавшегося под слоем сырой листвы сухого сука, но и быстро затихал. Вернулись, вернулись - звенело в каждом коридоре. Аварэ не так хорошо. как нолдор, разбиралась в камне стен крепости. но уже могла смутно ощутить, что сотворенная руками мастеров-эльдар, крепость-страж была рада видеть своих обитателей. Врнувшихся ранеными, но живыми. Ждать прибытия Келегорма в свои покои пришлось заметное время, но этого она и ожидала, потому вполне по-домашнему разложила у него на столе набор бусин, нанизывая новое ожерелье. Неизвестно, кому оно достанется, но оно было наполнено теплом плавных опалов и строгими линиями резких черных агатов. Контраст, не прямое, но и не слишком причудливое плетение... К приходу Охотника украшение уже начало обретать форму. Вид он имел усталый. Но что-то в этой усталости было резким. Нет, как-то странно он сказал об этой победе. Но об этом они успеют поговорить. Совершенно домашний вид придавал Третьему своеобразное очарование... в котором даже роскошный синяк, расцветивший ему все плечо казался уместным. Разве что ничем намазать после омовения он его не удосужился. Но это вполне в его духе. Рыжая отложила работу, тепло улыбнувшись Тьелкормо.
- Здравствуй, нолдо. Очень рада видеть тебя живым и с синяком, подтверждающим, что ты точно жив. Уж больно переливы красочные. Форт оказался слишком кусачим?
Вопрос был наводящим, предлагающим уши Гильрис в качестве мишени для словесного потока, который был откровенно необходим нолдо. Обычно их посиделки с вином неизменно съезжали на того самого оленя, но что-то подсказывало ей, что шансов у оленя пробраться в их диалог маловато. Она достаточно знала Келегорма, чтобы понять по взгляду необходимость разговора. Необходимость выговориться.

- Синяк роскошный, да. Можно сказать, знатный улов. А что, без синяка была бы менее рада видеть?
Третий изобразил на лице притворное удивление, пополам с величайшей в мире задумчивостью и фыркнул, усмехаясь. Долго удерживать серьезное лицо в процессе подкалывания собеседника у него не выходило. Ну или выходило через раз... Не самый высокий показатель, если вдуматься.
- Да нет, нормальный форт. Был. Хорошо отшутрмовались, как по писаному почти. Отбивались они конечно зло, со знанием процесса, но там как- количество таки решает.
Это самое "был" произнесено было с заметным таким удовлетворением. Все еж какие бы непонятки ни творились после, а сам штурм был хорош. И противник был хорош, это тоже можно было разобрать в оттенках интонации. То есть, все по идее должно было быть хорошо... Но почему-то не было. Третий с известной ультимативностью вручил один из наполненных кубков рыжей, слегка так забывая уточнить у нее, было ли такое положение дел в планах девы. Если не было - она сама разберется. После чего несколько тяжеловесно плюхнулся в свободное кресло, предварительно передвинув его так, чтобы легко было дотягиваться до стола и того, что на столе расположено. Ну и да, чтобы находиться где-то в рамках личного пространства девы. Устроился в кресле, попробовал перенести вес на упертый в подлокотник локоть, осознал, что именно с этой стороны расположен синяк и это идея не самая блестящая. Досадливо поморщился - нет, смертельного там ничего, но неприятно, и наконец устроился. Чуть помолчал, качая в пальцах кубок и отыгрывая у будущего несколько вздохов совершенно мирной жизни без ерунды. Ровно столько, сколько надо чтобы неторопливо отпить, разглядывая рыжую. Лесное создание, совершенно органично встроившееся в комнату из камня, со всеми ее рыжими вихрами, бусинами и своеобразной манерой строить фразы. Вся такая очень уютная, близкая, с которой не надо делать вид. Никакой вид делать не надо, которой можно излагать как есть, и не смотря на видимую хрупкость- она вытянет.
- Дело не в штурме. Помнишь, там была деревня? В деревне решил отработать Кано. И все бы ничего, деревню так и так надо было убрать. Но мне очень не понравился способ, который он для того выбрал. Странный выбор был, очень странный. Он хотел загнать ее жителей в сарай и спалить к барлогу. И почти преуспел. Может, я чего не понимаю, белка, а?
Мастером мягкого подхода к трудным темам Охотник не был, а в данный момент и не старался быть таковым, так что самую суть излагал прямо. Вид при этом он имел раздосадованный и действительно растерянный, потому как разговор с Кано на эту тему уже был, а вот понимание так и не пришло. Даже с учетом того, что разговор в итоге вышел на смутную нейтраль. Кто как, а Третий полагал, что ни к чему они тогда не пришли, и не смотря на все аргументы, каждый остался при своем, а Кано еще наверняка и обиженным в лучших чувствах. И это строго говоря, раздражало, примерно как начавший проходить, но еще заметно напоминающий о себе синяк.

Фыркание рыжей совпало с таковым к нолдо.
- Отчего же! Рада отнюдь не менее. Но с синяком ты после боя смотришься логичнее. И лучше синяк, чем колотая рана.
Получив кубок с вином Гильрис покачала его в ладонях, пока не пробуя и продолжая тепло и понимающе смотреть на любимого.
- Умелый, достойный противник. Такой, как ты предпочитаешь, мм?
Но там был не только форт. Сказать это рыжая не сказала. Спрашивать напрямую, что именно Лорд решил делать с деревней, столь похожей на их поселения, она не могла. Все еще остались в памяти мирные женщины. Орчихи. Враги, но слишком... слишком близкие. Но враги. Рыжая поудобнее расположилась в своем кресле, почти полностью сливаясь с домашней обстановкой покоев Охотника. Приготовилась слушать, понимать его слова и понимать его без слов, по интонациям, взгляду и напряжению плеч. Синяк, похоже, доставлял ему достаточно неудобств, но не настолько. чтоб его захотелось немедленно вылечить.
- Помню.
Короткая вставка, нужная скорее для общей гармонии. нежели как ответ на вопрос. Кано? Что ж, брат Лорда выглядел достаточно надежным, хоть и был менестрелем, рожденным не для войны, а для музыки. Перекроивший себя для битвы.
Мысли пронеслись очень быстро. И полетели ещё быстрее, когда она услышала как именно Канафинвэ решил решить проблему с деревней. Все изумление почти до отвращения отразилось на ее лице. Да, это война, это кровь, боль и невозможность остаться в стороне, и оставить чистой совесть. Но зачем - так?!
- Зачем - так?! - Гильрис встряхнула головой, не желая представлять, что приготовил Маглор деревне. Нет, её руки тоже не остались чистыми, но даже в стычках с орками она больше следовала принципам честной охоты, честного боя. Но заставлять ещё живых, пускай и врагов, добычу, заживо гореть?!
- Зачем - так?! - повторяя вопрос. Аварэ была ошеломлена. Не вязался образ лорда нолдор с тем способом, что выбрал Второй феанарион. - Это... неправильно. Или я тоже что-то не понимаю? - кубок твердо встал на стол чуть в стороне от бусин, чтобы не столкнуть ни одну на пол. - Даже зверей травят, но не заставляют умирать так.

За изменением выражения лица рыжей Охотник наблюдал с интересом, прямо-таки откровенным. Дескать- ну как? Ничего себе, да? Насколько ты удивишься?
- Зачем - это отдельная песня. И собственно, с первых ее, если можно так сказать, аккордов, я окончательно потерял нить происходящего.
Возникла еще одна короткая пауза, чтобы Белка могла как следует прочувствовать всю глубину и масштаб противоестественного расклада.
- А теперь внимательно следи за логикой. Для того, чтобы не проливать крови невинных. Потому что несомненно, спокойное и расчетливое убийство травмирует мораль воинов Врат. В то время как огонь- это просто стихия, и если сжечь кого в сарае, то как бы никто и не виноват.
С преувеличенным недоумением Третий развел руками, словно говоря "а вот оно как на самом деле". Определенно, сидя в кресле с кубком в руке, он ломал комедию, излагая удивительные и ужасные вещи, но комедия получалась так себе. И подчеркнуто легкомысленное отношение не делало рассказ более веселым. Скорее уж это слегка так отдавало издевательством и глумлением над теорией "безличного убийства огнем", причем очень таким обидным.
- То есть, убивать его воины не готовы, а вот умыть руки и наблюдать за процессом- еще как. Понимаешь, в их логике убивает именно клинок, а вовсе не направляющая его рука. Затолкать в костер, не убийство- убьет же пламя, а кто там кого запихивал- не суть. Такие дела, Белка. Вот я и думаю, что за ерунда такая?
Теперь наигранное веселье ушло, а вот недоумение и растерянность остались. Было заметно, что Охотник не столько ждет об аварэ разбора по полочкам ситуации, сколько как ни странно - оценочных суждений. некого эмоционального отклика, мнения, чтобы можно было сравнить.

По мере рассказа Третьего лицо рыжей принимало все более и более недоумевающее выражение Это было настолько... немыслимо и совершенно не вязалось с тем, то она знала об эльдар, выбравших войну в целом, и о нолдор в частности. Это было... немыслимо. Это было слишком, но. Но очень походило на то, что _рассказывали_ о феанариони. И именно эти рассказы, в свое время инициировали опасения Келегорма, при недопонимании вокруг хорька при их знакомстве. Но одно дело - слухи, а другое такая вот реальность. Неправильная.
- Огонь. Но огонь кто-то зажигает. И... знаешь, это как-то подло, на мой взгляд. Огонь не проливает крови?! Но кровь все равно прольется. Это нечестно. В первую оередь по отношению к этим самым воинам. И неужели они послушались этого приказа? - встряхнула головой, пытаясь поймать ускользающую мысль. Такое рассуждение вслух, с попытками свести в одну точку эмоции и суждения.
Гильрис, казалось, про вино забыла. Тонкие брови нахмурились, а глаза потемнели, отражая внутренний сумбур своей обладательницы. Пальцы лучницы тихо постукивали по столу, словно пытаясь поймать такт танца отблесков пламени свечей. Мгновения тишины перед продолжением разговора. Теперь они оба размышляли об одном и том же, и оба недоумевали.
- Что такое нашло на твоего брата? - штормовое небо глаз аварэ вернулось от стены на нолдо. - Что нашло на его воинов? Я не спорю, то приказы Лордов не должны обсуждаться, но каждый имеет право на внутренний выбор и принятие решений, - ритм стал беспокойным и рваным. - Нет, я не понимаю. Тьелкормо, я не понимаю уже не только зачем, но и что это было. Это именно что ерунда. Помутнение, чары Севера! Все то угодно, но не разум эльда!
Тинпилин явно повышала голос в возмущении. Эмоции забили через край.

- Ага. Огонь кто то разводит, меч кто то держит, а если очень надо, то в деле убийства можно обойтись и без оружия, это я все отлично знаю.
Третий досадливо поморщился, покачивая в пальцах кубок и глядя на несчастную посуду так, словно именно сейчас прикидывал, как ловчее будет свернуть кубку шею. Если бы она у него была, конечно.
- Послушаться или нет они не успели, так как Хуан был очень против таких вариантов. Но Кано... У него словно пропал разум. О том, насколько его воинов травмирует вой горящих заживо он не подумал. И не подумал, каково его воинам будет заталкивать в сарай выламывающихся оттуда орков. Они ж не бревна, гореть просто так не будут.
Слова прозвучали веско, как неутешительный диагноз, вынесенный раненому, и были пропитаны горечью. Вспоминать те события было безрадостно, но и рассказать все же стоило. Хотябы для того, чтоб не держать в себе, ну и заодно, лишний раз проговаривая, проанализировать, как то разложить по полочкам. Впрочем, по полочкам ничего раскрадываться не хотело как тогда, так и теперь.
- Это совершенно точно были чары Севера. Очень злые и коварные чары. Да что там! Когда мы обсуждали случившееся, уже после штурма, уйдя из тех мест, я почти поверил, что передо мной не Макалаурэ. Что там вместо брата- тварь Моргота, принявшая его облик. Был момент, я тебе прямо скажу, если бы он сделал не то движение, если бы даже случайно потянулся к орудию, я бы его действовал именно так, как в случае встречи с северной тварью. Потому что я знаю, что брат мой не любит войны, и воин из него так себе, но знаю я и то, что никогда он не бывает бездумно жесток. Настолько бездумно, что жестокости не видит.
Аварэ нервничала и возмущения в ее тоне хватало на половину Дориата, но Третий не спешил призывать ее быть спокойнее. Потому как бывают моменты, когда спокойствие совершенно лишняя вещь. Был Кано спокоен, пока они говорили возле ручья, и кому от этого стало лучше? Да и сам Охотник образцом безмятежности не являлся сейчас. Он не был уже откровенно зол, как тогда, но вот возмущен подходом старшего к вопросу- еще как, и поделиться возмущением хотелось, благо рядом была та, которая могла разделить эмоции. Уже делила.

- Чары. Или наваждение. Кто знает, может быть и тогда за вами наблюдали. Как и за нами на разведке. Как только тогда твой брат беду не почуял? Все же он лучший из менестрелей, и кому, как не ему уметь распознавать подобные взгляды, вещи или порывы. И неужели твой брат так плохо знает себя, что не заметил этих перемен в себе?
Вопросы наваливались клубком, не давая даже сделать паузы. Теперь, когда возмущение стало разделенным, аварэ вновь предприняла попытку выяснить подробности, но уже с другой стороны. Этакая уловка своего же разума - а вдруг объяснение на поверхности, но его сейчас не видит ни она, ни он. Только потому, что смотрят на следствие, а не на причину. Да, вопросы все ещё в точке отсчета, но постепенно выстраивали мостик между тем ЧТО случилось и тем ПОЧЕМУ это произошло.
- Не бревна. Не дерево и не камень. Плоть и кровь. Северные твари, но твари, живые. Злые, но живые. Ты говоришь, он не слишком хороший воин, значит должен и понимать, что творит меч, - вновь покачивание головой. - А он вел себя так, словно не ведает что творит. Это не то чтобы бездушная жестокость, это взгляд ребенка, впервые пытающегося из любопытства кинуть камень в товарища. Но наше время для подобных рассуждений уже ушло. Мы взяли на себя ответственность не охоты, но войны, и не можем поступать так. Твой брат не похож на ребенка. Или я не права, и именно здесь кроется ответ, Тьелкормо?

- Если и наблюдали, то лично я ничего не заметил. Хотя, я был занят шибко - ругался и психовал. Не до тонкого ощущения мира было.
Третий досадливо скривился, как если бы незрелое яблоко куснул. Его и самого не вполне устраивало собственное поведение. Ну правда, рубить для наглядного примера башку орчанке и потом этой башкой бить менестреля не стоило. Это была излишняя буквальность. При этом, самым парадоксальным образом, неправым он себя если и считал, то не до конца. Вернее вообще не считал. Странным образом, все действия, рассмотренные о отдельности были как раз очень даже верными. Убить орчанку было надо все равно, сделать это быстро- правильно. Объяснить сошедшему с ума Менестрелю, где тот перегибает палку в максимально доходчивой форме- правильно очень. Насадить потом отрубленную орочью башку на забор- тоже не бессмысленно. А вот все вместе как то складывалось в некрасивую и дурную мозаику. Парадокс да и только, а!
- Похож - не похож, а иногда мне кажется, что младший из нас- именно он. Не знаю, может быть он так старательно держал дистанцию между собой и войной, так старался не впустить ее в себя, что дистанция превратилась в слепоту? Дескать, я не верю в то, что оно есть, и его как бы нет? Например, когда Хуан был маленьким, он тоже прятался сходным образом- засунет морду под кресло и вроде как его не видно. При том что лапы, тело и хвост под кресло уже не влезают, но... Но он-то сам не видит тех, кто его ищет, и полагает, и они его- нет?
Третий несколько недоуменно пожал плечами, пробуя теперь рассмотреть ситуацию с этого бока. Выходило в общем то тоже складно, с одним "но" возраст полугодовалого щенка и Макалаурэ был разным, и способы взаимодействия с миром тоже должны были разниться. По идее. Но сходство то, сходство налицо! Видимо, когда чувствительного и ранимого, куда более ранимого чем все остальные, Менестреля старательно берегли от ужасов войны, прикрывая не столько физически, сколько морально, от неудобного, злого, уродливого, они были не правы. Надо было дать ему этого, как и всем. Чтоб насмотрелся на всякую дрянь, чтоб знал откуда она берется, чтобы не рассчитывал. что в трудный и горестный момент его погладят по голове менее нежные и более злые. И чтобы не было в нем подспудной уверенности, что кровавое и грязное дело за него все-таки сделают, даже если не просить...

Рыжая представила Хуана, но уже взрослого, прячущего голову под кресло, и "вроде как спрятался", и невольно улыбнулась картинки.
- Сейчас он так не прячется уже, - вновь взяла кубок, но для того, чтобы им тихонько задумчиво постучать по столу, наблюдая, как качнулось из стороны в стороны темная жидкость, оставляя едва заметный след на стенках, как разбегаются и вновь встречаются на глубокой красной поверхности круги. Совсем как мысли сейчас. Совсем как та война, в которой она увязла. Они увязли. Была ли ей эта война чужой? Вряд ли. Дело не только в Келегорме. Дело и в тех, кто живет под защитой мечей нолдор. И те, кто знал об этом, и те, кто наивно полагал, что война, горе и враги просто так, случайно не доходит до них. Потому что далеко. И не важно, что враги не дошли совсем немного, напоровший на нолдорский патруль или охотников.
- Очень похоже. Очень похоже, что это так. Но как тогда он держит свой рубеж? Его крепость, как и наша, на самом краю Предела, на самом острие возможного удара. - Тихо, - Не скажу, что у меня легко поднялась бы рука на тот поселок, хоть я и понимаю необходимость этого. Но сделать это было нужно, и сделать так, чтобы не было лишней не крови, но боли и мук. Как вы и сделали. Ты поэтому меня с собой и не звал в этот раз, верно?
Прямой открытый взгляд, в котором есть понимание и принятие. И общее для них недоумение.

- Ну да, в общем по этой причине. И еще потому, что хождение латным строем все-таки не совсем твое. А там именно он был и нужен, планировали же как: быстро пришли, быстро своротили все, быстро ушли.
В этом заявлении вполне четко отслеживалась очень своеобразная форма заботы, которую Третий проявлял по отношению к деве. То есть, не взятие ее "на войну" было замотивировано не только моральными причинами, потому что тут тонко- может быть рыжая как раз полагает, что такой уровень переживаний ей вполне по силам, и обидится на сомнения в данном вопросе. Нет, тут были вполне прозаические, рабочие причины, объективные, как бревно поперек дороги. Да, на осадно-штурмовом мероприятии, посреди упакованных в броню бойцов, одна-единственная лучница - спорное явление.
- Был бы это рейд в леса или разведывательное что то- взял бы.
Добавил Охотник после короткой паузы, при этом серьезно кивнув. И это было правдой. На охоту за двуногой дичью деву бы он и позвал, и взял, и место у нее там было бы точно такое же, как и у него. Потому что дистанциировать ее от всего- это неправильно, и отдает на вкус недоверием, а Гильрис- не трепетная лань. Это во первых. А во вторых- где то чуть глубже, чем осознанные мысли, где то в непознанном и темном пространстве инстинктов, прочно гнездилась идея о правильности такого решения, как выходить на охоту вместе, вместе же гнать добычу. Ведь не зря же в природе устроено так, что вожак стаи найдя себе избранницу, выслеживает оленя не один...
- Как рубеж держит... Да нормально держит, в целом. Он же там не один! И не в одно лицо выходит в патрули, не в одно лицо встречает вражеские отряды, буде они случаются. Хорошо сработанный гарнизон вполне может существовать и без лорда, если все знают, что они делают и зачем. И правильные эльдар на правильных местах решают, да. И вот тут мне бы хотелось на самом деле знать, как во Вратах с этим дела обстоят. Потому как например, я мог себе в ходе боя позволить уйти в тыл и там учинять скандалы, свалив решение насущных вопросов ломания ворот на того же Хэлко. Если у Кано есть кто то вроде - то все неплохо. Разделение обязанностей в конце концов никто не отменял...
В последних словах Третьего, впрочем, особенной уверенности не слышалось. Он не был точно уверен в том, что Кано как раз понимает этот момент, и что готов вовремя сложить с себя обязанности по командованию, передав "мясницкую" работу на других.

Дева чуть кивнула в ответ, принимая невольно затребованное объяснение. Она и без того понимала правильно такого распределения её компании, обращая эту серьезность в их частый полушутливый тон.
- Только если с ближайшего дерева спины вам прикрывать, но одном меня маловато будет на всех.
Логика поступков Тьелкормо была более чем понятна и обоснованная. И вопрос с командованием боем - тоже. Хэлкамиро был рядом с ним давно. И был именно тем, на кого Третий полагался полностью и без остатка, зная, что итоговые их решения могут разойтись разве что на какие-то нюансы, и то крайне незначительно. В бою они мыслили синхронно, но вне его различались разительно. Феанарион был куда как легче в общении, с ней, по крайней мере. И, если присмотреться внимательно к аглонским десятникам, то Хэлко не был единственным, но было таких немного. но они были а значит мог Лорд положиться на них. на их реакции и суждения. Они были с ним одним целым. И она была с ними, хоть и не могла действовать столь же эффективно в тех ситуациях, где требовалось то, что было показано при штурме форта. Она - не ведущий, не воин-латник, но помощница ведущего. Тыл-лучница.
За пределами крепости ночь окончательно вошла в свои права, и от окна едва заметно тянуло влажной прохладой, терпким запахом листвы и едва уловимым духом внешних камней. крепость дышала в своем ритме, звенела мелодиями нолдор, настраивая на лирически-серьезный лад.
- Если так, то я сомневаюсь, что он один такой при Вратах. Но тогда вопрос, отчего Канафинвэ не взял с собой такого... заместителя? Того, кто может принять и воплотить в жизнь жестокие решения? Это - непонятно. И ты прав, это стоит выяснить, и выяснить на месте. Пока ещё есть иллюзия времени. Пока условный мир ещё длится.

- Ближайшее дерево в степи еще найти надо... Так что нет, давай лучше более традиционно применять засадную тактику и одиночных стрелков. Даже если оных стрелков комплектовать хорьками.
Третий сделал вид, что всесторонне обдумывает перспективу как-нибудь выгнать рыжую "в поле". Ага, с цепным хорьком наперевес, как средством психологической атаки на противника.
- Да потому, что у него труха в голове!
С присущей ему излишней эмоциональностью воскликнул Охотник, в подтверждение своих слов хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. Восклицание это, впрочем, не несло в себе злости прицельно адресованной. Скорее оно было похоже на то, как можно прореагировать, приложившись в темноте коленом об угол шкафа. Этакое острое сетование на мир вокруг, и некую его, мира, общую неустроенность и сугубую несправедливость. Однако, мысль касательно мотивации Кано и отсутствия у него внятного "мясника" в ближайшем окружении, счел важным развить.
- Понимаешь, Белка, такое дело... По хорошему, мы все больные. В разной степени, но если копнуть глубже- картина будет сходной. А вот протекание "болезни" - разное. В Аглоне принято этот факт признавать, и учиться жить с ним. Да, многие считают, что мои верные- те еще звери, но это не так. Просто они отдают себе отчет, и знают, что их никто не осудит только лишь потому, что они больные и несчастные. Потому они хороши в поле, потому они, все такие особенные, до сих пор умудряются не перецапаться насмерть. Быть принятым вместе с травмой, увечьем, ненавистью, злобой- это много. И это, как ни странно, снижает общий уровень той самой злобы, ненависти и прочего. Иногда, если больно, имеет смысл орать. Иногда- ну, получается Аглон.
Третий внимательно поглядел на деву, стараясь уловить, как она понимает сказанное. В конце концов, он нечасто озвучивал не столько обдуманную, сколько интуитивно угаданную схему, по которой весь его двуногий зверинец до сих пор не разваливался, и даже жил, не превышая допустимого уровня внутренних противоречий. Да, охотник искренне полагал, что тем, кто смог прижиться в мрачноватой крепости, что сторожит перевал, так- легче. Что это им если не на пользу, то уж всяко не во вред.
- А во Вратах, мне кажется, по другому. Там, как мне сдается со слов Кано, принято исповедовать принцип " не трогай грязь- не замараешься". Но тут ведь как- если ее не трогать, то она никуда не денется, и чище ничего не станет. Так вот, там принято набирать дистанцию, не замечать, закрывать глаза. Тот же Хэлко там бы свихнулся за полгода, потому что ежедневно вынужден был бы делать вид, что он как все. Что не запачкался, что все хорошо, что тут- прямо Аман, только чуть восточнее. Ну или сталкивался бы с тем, что либо его воспринимают как калеку, либо не воспринимают вообще. Ну да таких там и нет, я полагаю. Не задерживаются. А задерживаются такие, которые способны тратить свои силы на деланье вида, закрывание глаз и игнорирование себя и соседа. Это нелегко, и потому их "мирная жизнь совершенно нормальных эльдар" такая.... эм... преувеличенная. Им же надо себя убедить, и убедить тех, кто смотрит со стороны.
Тут в практически проповеди, если можно так назвать данную речь, возникла пауза. Вообще, конечно Охотнику было неожиданно много чего сказать о том, почему Аглон звереет, и почему он считает мирную жизнь верных Макалаурэ - ложью, но деве следовало дать обдумать уже полученную информацию. И- если она захочет, то задать вопросы. А еще вино в кубке постепенно кончалось, и строго говоря, поднадоело сидеть, завернувшись в простыню. Хотя, холодно пока не было- все таки еще не зима, а протравливать личные покои уже постепенно начинали. В итоге, Третий принял решение, продиктованное исключительно ленью- пока ничего в своей жизни радикально не менять. Успеется еще...

Перспектива отстреливать в степи орков при наличии конного и не очень строя вызвала у аварэ сдержанное фыркание, а в Третьего полетел обрезок нитки от вышивки, прицепившийся к рукаву. Да-да, боевой хорек, он самый. Она не выдержала и поделилась появившейся в голове картиной: её хорек с боевым визгом прилетающий в отряд орков, и как оные от него разбегаются в панике - осанвэ с нолдо. Уж больно смешно выходило.
Но смех вновь сменился серьезностью. Келегорм шумел и возмущался на мир, продолжая искренне недоумевать из-за ситуации с Кано. И говорил он верно. Вино - врный помощник в этот вечер, помогающий взять паузу в разговоре и обдумать, сформулировать ответное откровение, связанное с Аглоном и общим ощущением от воинов ущелья. С теми, кто жил и держал Предел в других крепостях ей пока не доводилось тесно общаться. Не приходилось жить рядом, замечая мелочи, говорящие о многом. Закрывать глаза? не столько, сколько принимать выбранный судьбою путь. Чтобы объяснить это - нужно сформулировать, подобрать верные слова. А для этого - взять паузу и подумать. Один глоток - с полдесятка мгновений молчаия и другой. У вина одновременно сладковатый и вяжущий вкус. Терпкий, но не до горечи. Мягкий? Не так, как вина мориквенди. Не стрелы - мечи. На самом деле этот разговор о том, что её с ними не было был к месту. Очень к месту.
- Убедить себя... Это очень верно, поскольку если они этого не делают, то их попытки бессмысленны. Здесь я не видела тех, кто пытается доказать свет в себе. Потому что рне доказывают, а стараются сохранить его остатки. У кого-то - больше, у кого-то меньше. Война давно дышала в спину, и сложно сказать, принесли ли её за собой нолдор, или же она пришла перед вами. Но она пришла и сидеть в стороне - никак. Если война идет - она идет. И нужно хранить то, что можно и есть силы хранить. Идти вперед через грязь и боль просто потому, что иначе - никак. Быть честным до конца с собой и светом. Милосердным к себе и противнику. А делать вид... Что с него? Мирная жизнь есть там, южнее. Здесь есть мгновения мира, которые нужно ловить и ценить всем разумом и всей фэа. Потому что очень близко война. Это знание пропитывает весь Аркалондэ. В этом твои воины честны. Как и ты. И именно поэтому я осталась здесь тогда, предпочтя непокой ущелья любимым мирным лесами. Потому что все по-настоящему и по-честному. Потому что есть вера в то, что вы делаете. В то, что это правильно. Да, это не то, к чему привыкли синдар, и не то, как вы жили там, в Валиноре. Но более подходит вам же, как мне кажется.
Гильрис поставила кубок с остатками вина обратно на стол. Как-то слова складывались, передавая её ощущения от Аглона. Крепость дышала камнем, и все ни могли быть - как камень. Единый или камнепад. Со слов Тьелкормо выходило, что во Вратах все скорее напоминало венок. Гибкий, но малоспособный удержаться. Не хватало корней. Но... почему?
- Неужели потому что менестрель? - вопрос - продолжение мысли вырвался внезапно, но останавливаться не было необходимости. Так уже бывало и рыжая не сомневалась, что ее охотник поймет правильно. - Но тогда он не может НЕ знать, что именно происходит и как это отражается на мире? Он творит музыку, основу мира, слышит и ощущает её. Так не должно быть. Это... это наваждение какое-то!
Лучница упрямо встряхнуло рыжей копной волос, помогая запутаться в них бликам от свечей. Вечер вплотную подкрался к замку, намекая сквозняками, что пора бы уже и ставни закрывать. Плотнее. Что на и решила сделать, поднимаясь со всего кресла и подходя к узкому окну, чтобы теснее прижать гладкие, отполированные за много лет тяжелые доски к проему.
- Холодно...

Осанвэ про боевого хорька возымело свое, совершенно логичное, действие - Третий рассмеялся, и вернул деве картинку. В ответном осанвэ содержался все тот же хорь, правда с некоторыми дополнениями. Зверек стоял на фоне заката, поднявшись на задние лапки. В лапках передних он сжимал меч, тело же было скрыто под доспехами, разукрашенными камнями (сверкающими несколько более, чем возможно в реальности, и обильными несколько более, чем в рамках разумного). Довершал картину лоскут красной ткани, повязанный на подобие плаща. Из неведомой дали доносилась очень героическая, преисполненная пафоса, музыка... А спустя секунду рядом с хорьком появился мухомор, дающий представление о том, что не смотря на всю эпичность образа, масштаб зверя не поменялся.
- Ну да, чем дальше на север, тем война ближе, а тут север близко как мало где. Хотим мы того или нет, но закрывать глаза на такое соседство странно. В Валиноре... ну да, там жили иначе, но тут не Валинор, это надо учитывать. Хотя, знаешь, рыжая, я не скажу, что на Западе было сильно лучше, если говорить по существу. Спокойнее, безопаснее- да, этого не отнять. Но... Но я бы сказал, что там тесно. Хороший, красивый, безопасный загон.
Третий выбрался из кресла, мягко, почти по звериному крадучись, подошел к закрывающей окно деве. Встал за ее спиной, плотно обхватывая руками, практически сгребая в охапку.
- Середина осени. Скоро зима попробует запереть нас внутри этих стен. Но знаешь, даже так - все равно свободнее, чем на Блаженном Западе. Знаешь, если бы была возможность туда вернуться, я бы не стал. Да, там и климат мягче, и орков нет, а тут- целый огромный мир. Таинственный, бескрайний, опасный... И - наш, кто бы там что ни говорил. В Амане я этого не понимал, не с чем сравнивать было, но теперь- теперь обратно в уютный загон возвращаться не хочется.
Охотник наклонился, теперь говоря практически в макушку деве. Ее непослушные вихры щекотали лицо и пахли чем то теплым, на удивление домашним. Слова, сказанные дальше, звучали совсем уже задумчиво, но почти с нажимом. По крайней мере с той особой решительностью, которая и не заметна вовсе, пока ничто не встает у нее на пути.
- Менестрель? нет, Элентари. Дурак он. И все, кто так страстно желает обратно и сожалеет о потерянном Западе дураки. Они противопоставляют себя этому миру, цепляясь за прошлое, отталкивают его от себя. Вместо того, чтобы встретить его, открыто и радостно. Ну и ладно, они еще поймут, может быть. Пока же скажу так: это место мне подходит больше, чем уютный Аман. Этот мир, с его бескрайней степью, дикими ветрами, лесными чащами, что пропахли хвойной горечью, снегом, который слепит, он мой. Наш. Наш. С тобой. На двоих. Мир.
Третий стоял, обнимая деву чуть плотнее, чем нужно для комфорта, но не настолько, чтобы ей прямо вот так было совсем неудобно дышать и смотрел в закрытую створку ставень. И их обоих незримо обнимала за плечи крепость, тихо скалящая клыки в осеннее темное небо, но не давила замкнутым пространством, а по собачьи дышала в спину теплом очага, сама своими стенами утопая в безбрежных обятиях ночи. В этом было сложно себе признаться, и еще удивительнее было осознать как факт, но Охотник очень, очень давно действительно не хотел домой в том смысле, который зачастую вкладывают в это понятие пришедшие с Запада. Именно не хотел, не ощущал ностальгии по навсегда покинутым местам и не желал возвращения.

Боевой хорь на фоне заката грозил превратиться в подобие оленя и потеснить таким образом рогатого представителя фауны, уже много лет удерживающего оборону среди шуток Третьего и рыжей. Ответом был смех и полусерьезное.
- Гроза всего сущего!
Ставни хорошо прилегали к стене, полностью перекрывая поток холодного воздуха. Сейчас. Наверняка позже придется чуть вытянуть их обратно, если чад от свечей и факелов станет сильнее. А пока эта преграда между ними и тем, что снаружи, подчеркивало то, что мир этот - на двоих теперь. Он для них открыт и будет с ними всегда, как бы не складывались обстоятельства.
- Безопасность... Именно безопасность. Она есть и там, за спинами всех крепостей, на юге, куда не докатываются орки и самая страшная угроза - дикие звери. или собственная беспечность. Но именно она и отличает синдар. Вам труднее быть беспечными. Во всяком случае здесь, в крепости. Мне не с чем сравнивать. Нет, есть. Крепости твоего дяди, короля Фингольфина. Там тоже это ощущение готовности к нападению. Не потому, что без войны никак, а потому, что иначе - нельзя на рубежах. Это правильно, это правда. - Гильрис в ответ на его движение чуть оперлась на него спиной. - Верно. Потому что это и есть мир. Ты... мы строим здесь свой дом. Дом. Такой, какой подходит нам. Ты говоришь, что там безопасный загон. В который эльдар позвали перед Великим Походом, и многие выбрали именно его. Потому что хватало страха. Сейчас его стало меньше. И потому, что пришли вы, и в целом. Поэтому есть смысл идти дальше и изучать этот мир. Он наш, но... ты видел его больше, чем я. Очень хочу узнать больше, но чтобы при этом наш дом стоял. То место, куда есть возвращаться, куда хочется вернуться. Как дом моих родителей и братьев. Я рада к ним приходить, но делаю это все реже. Мир меняется, и я меняюсь. Мы меняемся, но стараемся хранить то, что важно. Так, как можем.
Камни стены оказались холоднее, чем дерево ставень, но теперь они будут греться быстрее. Гладкое и шершавое, несмотря на всю полировку умелых каменотесов-нолдор. Контраст. Как и между их народами. Но он похожи куда больше, чем некоторым хотелось бы. Не только тэлэри в те давние времена оставались. Не они одни. И здесь, под Звездными сумерками стали выделяться именно синдар и лайквенди, нандор. Кто-то меньше, кто-то сильнее. А там, на безопасном западе, похоже, различия только ярче проявлялись, обостряя черты нолдор, ваниар и телери. Странно.
- Странно. Народы мориквенди больше похожи друг на друга, чем народы калаквенди.

- Знаешь, иногда мне кажется, что потенциальная, теоретическая опасность чего либо- это какое то универсальное пугало для некоторых. Даже если ее нет, но она именно что может быть, с некоторой вероятностью будет- надо кричать "кошмар" и делать круглые глаза. Будто бы это что то противоестественное.
Не совсем в тему высказался Третий, и по тону, которым это было сказано, становилось ясно- его лично такое отношение немало изумляет. Действительно, он то сам опасность как теоретическую, так и в общем-то практическую, воспринимал как нечто естественное. Ну а еще погода бывает плохая, да.
- Не думаю, что изначально эльдар звали именно в загон, и что Запад должен был им стать согласно плану, но... Но стал, кто бы что ни имел в виду. И это неправильно. Потому что конечно, сугубо благостный мир хорош, но мы способны на большее, чем пастись на лужайке. И безопасность та нас же ограничивает. Не дает узнать себя, по сути.
От Охотника не укрылась оговорка рыжей, это ее "ты... мы", и он согласно кивнул. Потом протянул вперед левую руку, прикладывая ладонь к закрытым пока еще ставням. Толкнешь их- и они распахнутся, убирая тонкую преграду между комнатой и степью, горами, верном, ночью и вообще всем, что окружает крепость.
- Да. Именно мы. И мы будем открывать этот мир, как шкатулку с драгоценностями, возвращаясь домой, когда впечатления надо будет осмыслить. А ведь впереди еще столько всего... Что находится за горами на востоке? Кто живет там? *Где на юге заканчивается земля и выглядит линия самого южного побережья? Какие звери бродят в тех лесах?
Как то так само собой выходило, что эти вопросы для Третьего- не пустая теория, и более того, он совершенно уверен, ответы на них найдутся. Со временем, может быть не завтра, но обязательно настанет момент, когда границы изведанных земель будут расширены, а на картах дорисованы новые горы, новые реки, новое все. И что это будет хорошее, радостное время, полное замечательных открытий и долгих путешествий. Ну да, тут не Заокраенный Запад, хватает и опасных зверей, и непригодных для жизни мест, но... Но все равно непознанный до конца, материк казался чем то вроде коробки с игрушками, до которых все никак не дойдут руки, чтобы все рассмотреть и пощупать.

- Верно. Все верно... Они шли за миром, новым миром, который был спокойнее, где можно было творить и давать новую жизни. К этому должны были вести короли. Но так сложилось, что королей целых четыре было. А в итоге - посчитай сколько вышло народов. И разных, и схожих. Устремленных вперед и неизменно жизнерадостных. У нас больше общего, чем этого бы хотелось... некоторым.
Рыжая не сдержала смешок, вместе с Охотником поглаживая ставни. Хрупкая преграда на пути холода. Как сам Аглон. Как сам Предел. Преграда. Обманчиво хрупкая. Обманчиво надежная. Нолдор временами казались столь же непонятными, как и в первый день в каменной крепости. Но не всегда. Очень редко - страшными. какими их любили рисовать слухи. Тогда резко, болезненно вставала граница меж теми, кто был и видел, и теми, кто знал со слов. Только с Тьелкормо она не просто признавала этот рубеж, но и всегда неосознанно стремилась сломать его. Перейти. Понять. Принять? Простить. Остаться. Последнее удалось - оттого ещё спокойнее в крепких руках признанного красавца калаквенди. Спокойнее рядом с ним в любом месте.
- Шкатулка с самоцветами. И неизвестно, какое сокровище вытащит твоя рука на этот раз. Окажется ли это отшлифованный водой гладкий кварц или голыш, или же резанет острыми как нож гранями изумруд, заиграет ли в лучах Исиль друза граната, а может солнечный луч отразится на сколе гранита. Этим и прекрасна эта земля. Вы привезли свою память, крупицы того ящичка, что называют Валинором. Мне интересно, что там, но наша шкатулка больше. Может быть, если обойти всю ее, можно взглянуть и на оставленной другими глазами. Но только когда откроются все потайные отделения здесь. иначе - неинтересно.
Сравнение Средиземья и сундучка пришлось настолько Гильрис по душе, что оставлять его просто так не хотелось.

- Некоторым? Ты кого имеешь в виду?
Охотнику интуитивно не понравилось это уточнение, хотя, строго говоря, не понравилось несправедливо. Уж кто-кто, а Аглон межевался от всего мира так, что вполне мог бы поспорить и  с Дориатом, и с полумифическим Гондолином. А то, что вроде как и на виду у всех, и вроде как не было заявлений в духе " не ходи к нам, башку откусим", так это детали. Иное радушие - оно прочнее стен бывает. Так что, скорее всего Третьего зацепило не само упоминание факта, а гипотетическая вероятность того, что некие внешние силы ставили диагноз за глаза и в обход всех мнений.

- Неизвестно. Но тем интереснее! Запускай руки, вытягивай наощупь полной горстью что попадется...
Третий поймал поглаживающую ставень ладонь рыжей, накрывая ее пальцы своими, замер на секунду, после чего несильно толкнул створку, распахивая окно. По сути, символически проламывая эфемерную преграду между "здесь" и "там", общим, слитным движением. Позволяя желтому свету, наполнявшему комнату, выплеснуться в осеннюю ночь и растворится в ней. Позволяя темноте и прохладному ветру заглянуть в комнату, увидеть их двойной силуэт на фоне освещенного пространства. Где то там, далеко, невидимые в чернильной мгле, поднимались горы. Где то там высохшая степная трава мерзла под бледными, колючими звездами, там выворачивалась линия горизонта, стремясь опрокинуться сама в себя. А тут- каменный клыкастый дракон щерился в темноту множеством желтых, теплых глаз и острыми шпилями кроил ветер на ленты. Но все это "там и "здесь" это условность, и если разобраться, то и крепость, и вместе с ней ее населяющие живые- они точно также вписаны в пространство ночи, как горы или мерзлый ковыль. Это было хорошо и правильно, наверное, так и должно было быть по некому изначальному замыслу... Наверное. А если и нет, то теперь переигрывать уже поздно.

- Валинор... Я могу тебе показать, если хочешь, из своих воспоминаний о нем.
Неожиданно сам для себя предложил Третий, который не любил сложных путей, и тем более не любил того, что отдает на вкус невозможностью. Да, он лично не хочет возвращаться в Благословенный Западный край жить, и да, он не может свозить туда Гильрис посмотреть что и как, но и что с того? Воспоминания, конечно, это суррогат, и они совершенно точно будут окрашены личным восприятием, но это уже кое что, верно?

- Некоторым, которые считают себя центром Беллерианда. Даже язык, если присмотреться, не так уж и отличается.
Холодный ветер ворвался комнату, всколыхнув пламя свечей, вычертив почти болезненно резко их сдвоенный силуэт на стене. Чернота тени казалась бездонной, но та темнота. что сейчас с востока вплотную подступила к крепости была ярче и подвижнее. Она дышала той неизвестностью, о которой говорили эльдар, манила бесконечными сокровищами приключений и богатств, что затаились в недрах земли и за пределами видимого осколка мира. предлагая окунуться здесь и сейчас, запустить руки в неисчерпаемый клад жизни, отведенной им двоим. Словно то будущее, о котором они говорили наступило здесь и сейчас, но память о прошлом не давала подсказок, предлагая искать ключи к "пропавшим воспоминаниям" самим.
- Брать и творить, чтобы сделать лучше и яснее. Для себя и других. Идти за горизонт, потому что там есть то, чего нет здесь. Чтобы тогда и там стало настоящим.
По ногам тянуло холодом осени, словно само непостоянство и изменчивость природы Средиземья проникало внутрь, а крепость высилась опорой постоянства и остановки времени, изливая наружу тепло каминов, печей и свечей, раскрашивая серые скалы ущелья теплыми бликами огня.
- Красиво. Словно опалы в черном ониксе. Капли лавы на граните.
Предложение стало и неожиданным, и естественным. С одной стороны, все хотелось увидеть самой, а с другой искушение было слишком велико. Ведь столько рассказывали про Благословенный край. Но ещё ценнее был взгляд на него самого Келегорма. Его понимание прошлого и Амана как такового.
- Пожалуй, я хочу. Чтобы понять, лучше понять тебя и сам этот мир. Я столько слышала про разницу между тем и этим берегом, разницу, которая и обуславливает наши различия. По мне так они больше в головах. Почему многие хотят вернуться и не хотят принять Беллерианд.
Рыжая говорила то, что думала и чувствовала, стараясь передать свое ощущение мира, схожее, как ей казалось, с его.

-Тогда смотри.
Третий положил ладони на плечи рыжей, и потянулся своим разумом к ее разуму. Вообще, если говорить об особенностях личного обращения с осанвэ, то ему как раз было проще "прихлопнуть" собеседника картинкой, чем оставить только слова, но сейчас это было на руку. А еще на руку было бы подумать о том, что будет, если показанные места, принципиально недоступные до посещения, лишат синдэ душевного покоя. Но с подумать заранее у Охотника складывалось не всегда. Вернее, иногда он забывал о том, что какие то вещи другие могут воспринимать по своему, в другой логике и с другими оценками. Так что, перед внутренним взором Гильрис стремительно разворачивалось полотно видения. Как веер бывает, распахивается.

осанвэ Гильрис:

Все-таки воспоминание было именно воспоминанием, потому вне зависимости от осознанной воли, окрашивалось восприятием теперешним, актуальным.

- Иди, куда хочешь... - не столько повторение невысказанного вопроса, заданного в переданном образе, сколько обращение к самой себе. Показанная картина ошеломила и заворожила одновременно. Хотелось остаться в том словно зачарованном, напитанном невероятным светом лесу, но в то же время очень острым было понимание, что этого уже нет. Что сейчас в этом лесу свет падает иначе, он больше не исходит от Древ, изображения которых аварэ видела на редких в Аглоне картинах нолдор. Теперь их освещает Анар. Так же, как и леса Средиземья. И по-иному будет отливать мех лисы и шляпка сыроежки. А вот вести себя зверь может так же. Здесь, в этих лесах лисы могли ходить так же. Но только когда чувствовали, что тревоги нет. Когда знали каждой шерстинкой - рядом нет врага, а то двуногое, что засело в кустах, не имеет цели навредить или же отнять добычу. Всего лишь наблюдатель. Как она сейчас. Воспоминания Охотника отливали какой-то горечью, словно для него прекрасный город был ловушкой. И в то же время - домом. Эмоции расходились, смешивая восприятия, смазывая общую картину, заставляя тот самый вопрос звучать сталью. Что-то осталось для нолдо там, за Морем, что-то ценное, но в то же время здесь ему было милее всё. Прошлое. Она не так часто общалась со Вторыми, но слышала рассказы о том, что для них время скоротечно, и они редко мыслями возвращаются назад, в прожитое. Ей такое состояние ранее было неведомо. И должно быть оно неведомо и Тьелкормо, однако сейчас ей показалось, что она приблизилась к пониманию этого слова. Прошлое. То, что осталось там. То, что объединило время и пространство. Оно не держало, и туда не было желания вернуться. Потому что всё изменилось. Изменились все, кто уходил. И он тоже.
- Другое... и похожее. Лес остается лесом, но этот Свет... Он завораживает и дарит что-то новое, я не могу найти этому названия, - отсвет, не отсвет, но на миг отражение того света промелькнуло в её глазах, впрочем, быстро сменился отблеском свечей на столе. Это то. что стоит увидеть. Обязательно стоит, потому что именно ради подобных чудес и были спеты эльдар. Теперь лучше понимаю, зачем нужна эта война _вам_. То, что было отнято, не должно остаться только так... памятью. Ради этого света. И ради мира мы. Мы все, - рыжая чуть качнула головой, словно стараясь так очертить всю крепость, весь Предел. - Я думаю, что поняла.
Хотелось отблагодарить нолдо чем-то за подаренную ожившую на миг легенду, но Гильрис не была ещё уверена, что может полностью сравниться с воспоминанием. Не только самим образом, но и тем наполнением чувств, не менее ценным, чем этот "срез души". Всё же, один вопрос остался без ответа, и она не могла его не задать:
- Что ты оставил там?

И тут Третьего подвела излишняя прямолинейность, с которой он подходил ко всему, что встречал на своем пути. То есть, вопрос "что ты оставил" был воспринят буквально, как нечто, требующее вполне конкретного ответа. Но ерунда была в том, что именно на этот вопрос ответить Охотник не мог, вернее- он сам для себя старательно его избегал, в мыслях, в чувствах, во всем. Ну да, как следует разогнавшись на тропе войны, он по сути не только стремился проломиться в будущее, он в том числе и бежал от прошлого. От переживаний и воспоминаний, от самоедства, по сравнению с которыми совершенно любое будущее было лучше. Абсолютно любое, каким бы оно ни было. Если задуматься, если начать перебирать воспоминания, то можно потерять лихой и бессмысленный разгон, и тебя придавит сожалениями, печалью и реальностью, а оно тебе надо? Можно подумать для этого мы и прошлое, и печаль, и все, что можно, слали темным лесом-глубоким оврагом...
- Другое, да.
Очень так аккуратно, словно пробуя на вкус слова, сказал Третий, выпуская деву из рук и чуть отстраняясь, а более того- выигрывая время, чтобы не наворотить глупостей. Потому что где то в глубине души, много глубже, чем бродят мысли, которые можно оформить в слова, у него ворочалось нечто бессмысленное и тревожное. Вскидывало голову, скалило пасть и панически выло "Ничего!!! Ничего мы там не оставили! Нет! И не надо! Не важно, не хочу, нет ничего! Да что ж ты делаешь? Не трогай, не смотри, не-все-это-вот." Хорошо запомненный навык не оборачиваться сейчас играл злую шутку, и Охотник очень четко ощутил, что совершенно влегкую может вкатить своей собеседнице роскошную истерику, причем со стороны это будет на ровном месте. И не со стороны тоже, потмоу что никто его за уши не тянул, и все вот это вот они инициировал сам. При этом впадать в неадекват на ровном месте он не хотел, а придерживать себя за поводок не привык. Ну и да, услужливая память конечно же подсказывала множество замечательных ответов, таких как: "мать", "детство", "жизнь без войны" и много тому подобных, замечательных вещей. Останься он в Амане, он сейчас был бы совсем другим. Наверное, лучше, чем теперь. Да вот в чем беда, рассматривая эту перспективу, Охотник не ощущал печали. Наверное, это было не хорошо. Это совершенно точно было плохо, но быть собой- таким, каким он мог бы быть, но уже не будет, он не хотел. Охотник еще сдал в сторону, тяжеловесно привалившись лопатками к стене. Стена была шероховатой и холодной, очень такой вещественной и чтобы усилить это стабильное, спокойное ощущение он легонько огладил стену рукой. Как гладят собаку, или лошадь. Камень, конечно же, остался безучастен к данным манипуляциям, да и не умел третий сын Феанаро слышать камень. Но, не смотря на это неумение, от прикосновений к кладке становилось пусть не легче, но проще. Безучастная крепость молчала, подставляя жесткий бок, щерилась башнями в небо, таращила по волчьи желтые глаза-бойницы в темноту ночи и равнодушно подпирала в спину, с тем особым равнодушием, которое "мы то еще побегаем, мы то никуда не денемся друг от друга, нам то все равно, какие мы друг у друга есть".

- Не знаю. Не знаю, что я там оставил. Может быть, ничего, может быть себя, которым я мог быть и не буду. В любом случае, этого не вернуть, не наверстать, да и не надо. То, что было оставлено и не взято там, стоит того, что было найдено тут.
Наконец произнес он, бессмысленно и легко улыбаясь, но при этом в умиротворяющей интонации слов таки ощущалась напряженность, некая болезненность. Вроде как ели бы вдруг свело мышцу, или аукнулась старая рана, про которую даже и думать забыл уже, ан нет, вот она.

Гильрис была дочерью лесов Средиземья, камень был ей не знаком. Но Третий и не был камнем - он был текущим и ревущим потоком, ветром, срывающим листья с кроны в середине лета. Огнем костра на привале. Вот и сейчас ей виделся огонь, но в печи, что вот-вот вырвется наружу - в неосмотрительно оставленные дрова. Вырваться, чтобы не дать заглянуть в эту печь. Но этого она и не хотела. Это было именно ощущение и непринятие оного. Еще месяц назад она бы точно не смогла этого ощутить в полной мере. Но то, что изменилось между ними там, на границе с пределом, было глубже, чем просто объяснение, и сейчас аварэ начала это ощущать. Рябь на воде, искры от огня. Он не желал говорить об этом, но и кричал о том. Она плавно приблизилась, мягко касаясь плеча.
- Я понимаю. Не нужно говорить то, что не хочет быть сказанным. Тот, кем ты мог быть - не ты. Ты такой, какой есть сейчас. Главное - ты ценишь и то, что там, и то, что сейчас. Позволь мне сделать ответный подарок, - решение пришло спонтанно, и было настолько для нее правильным, что к Охотнику подступило на мягких беличьих лапах иное "видение".

осанвэ Келегорму:

Так же ненавязчиво, как началось, воспоминание и завершилось.

Наверное, именно из за того, что Гильрис была именно такой, какой она была- сродни осторожному и юркому лесному зверьку, у нее с Третьим что то и могло сложиться. Рыжая обладала редким даром- сдавать назад, не убегая. Не вставать "коса на камень", не переть хорошо разогнанным тараном, и не вставать стеной под этот самый таран- очень редкие на самом деле качества. И под касание своей больше-чем-подруги Охотник именно что пошел, зримо перенося вес, подаваясь корпусом в ее сторону, делая прикосновение более плотным. Так, бывает, крупные собаки отвечают на поглаживания.
И в явленное ему через осанвэ он что называется, проваливался, одновременно отбрасывая от себя собственные воспоминания. Потому что - не хотел воспоминаний своих, и ухнуть в воспоминания чужие было хорошим способом смыть нежеланное это послевкусие. И да, пусть и не в этой реальности, но он с радостью дышал полумраком звездной ночи, ловил отблески на звериных искристых шкурках, слышал голоса леса... Ему нравился тот мир, который показывала рыжая, и нравилось быть его частью.
Когда видение окончилось, Третий плавно отлепился от стены, небыстрым, плотным движением запуская пальцы в волосы Гильрис, и приподнимая их, утыкаясь лицом ей куда-то в район уха. Для осуществления этого маневра ему пришлось изрядно нагнуться и вообще строго говоря, он почти обернулся вокруг девы, но это были детали. Волосы синдэ пахли травами, и чем то цветочным, и совсем третьим слоем- чем-то сложно понятным, присущим именно ей. Смешно или нет, но Охотник задним числом был почти уверен, что смог бы найти ее по запаху и по запаху отличить от иных, обладай он собачьим чутьем.

- Да, главное то, что есть сейчас. Не важно, что было в прошлом, и не важно, что будет потом. Какая разница, если у нас есть "сейчас?"
Негромко проговорил он в гущу рыжих прядей, и чуть слышно выдохнул сквозь зубы. А все потому, что за всеми этими движениями духа забыл ка кто про синяк. Который, конечно, рассосаться за такое время не успел, и на неловкое движение сведения плеч оный синяк отреагировал протестом. Не то чтобы это нельзя было потерпеть, скорее вышло неожиданно и от того вопиюще коварно. В принципе, от такой подначки судьбы где то на уровне подсознания протянулась та мысль, что в комнате в целом не жарко, и что было бы неплохо уже наконец одеться, но... Но отпускать из охапки деву не хотелось, а одно без другого было невозможно чисто физически. Ну и да, дева была теплая, что опять таки, проходило мимо сознания, но само по себе место имело очень даже.

- Сейчас и всегда. Для нас и тех, кто рядом с нами.
Так всегда говорила мать. Эта истина впитывалась в эльдар вместе с дыханием, как только они начинали запоминать и осознавать мир вокруг. каждое воспоминание, каждая тонкая грань мира, каждое дуновение ветра было для них сейчас и всегда. Не уметь забывать, уметь помнить, ценить и.. хранить. так или иначе хранить и жить для этого. В минуту, когда Третий почти закрыл собой ее от всего мира и говорил, согревая кожу дыханием, ей хотелось, чтобы именно это сейчас было всегда. Именно такое, правильное и очень теплое ощущение, уют и спокойствие двух частиц мира. Хорошее и нужное обоим, но ему - больше. И Белка щедро делилась с нолдо этим пониманием и теплом. Внутренним. Да, от стен и окна все еще тянуло прохладной осенней ночью, и аварэ прижалась теснее к Охотнику.
- Есть. Только оно у нас и есть. И будет всегда.
Выдох и движение мышц, потревоженных внезапной болью. Понять, что может быть их причиной и сделать выводы. На все вместе - пара вздохов.
- В кресле теплее. И тебе не нужно будет так наклоняться, -говорить приходилось Келегорму куда-то в плечо, но разве важно? Важно. что он понимает и ощущает слова. Не слышит, а именно ощущает. - Хотя в твоем клубке очень-очень уютно.
Почти-смешок, почти-выдох и попытка в ответ погладить по голове, по влажным волосам, спускаясь ладонью к плечу.

- А вообще, есть ли разница между сейчас и всегда?
Совершенно легкомысленно спросил Охотник, несколько поворачивая голову, чтоб Рыжей было удобнее. Ну да, ему нравилось гладиться, и в целом переход от мрачных непонятушек до этакого жизнелюбия, какое бывает у больших и еще далеко не старых собак, оказался крайне быстрым. Да и в принципе тактильное выражение мыслей Третий уважал порой сильнее, чем именно разговор через слова. За одним небольшим но- вот когда собираются потыкать в синяк- это не вполне то же самое, что когда за ушами чешут. Потому от поглаживания по плечу он увернулся, скорее инстинктивно, чем именно имея такой план.
- Ну да, можно, наверное, уже переместиться от окна. А то как то вдруг я понял, что лето подошло к концу.
Нет, конечно выпускать деву из охапки не хотелось, но иначе отойти нормально не получится. Тут нужен был компромиссный вариант. Ну, например, можно ее в сторону сидений именно что упихать, этак обеими руками задавая ей направление движения. А что, это забавно. Чем-то сродни щенячьей возне. И да, когда ж уже этот проклятущий синяк куда либо денется? За время похода от форта назад, кон конечно по большей части рассосался, но зато перешел в фазу внезапности. То есть, как бы и нет, а реагирует на самые непредсказуемые движения.

- Нет разницы. Во всяком случае - не для нас она. А для тех, кто собирается еще что-то терять. Мы - не будем. Пока мы есть. У друг друга как минимум.
Упихиваться и отступать, при этом не натыкаясь на мебель, не являющуюся целью этого оригинального отступления от окна было забавно. Она не стала спорить и тянуться туда, где - она скорее смутно это ощутила, чем осознала - было какое-то повреждение. Ушиб, синяк, ссадина - не так важно. Важно убрать оттуда руку и не мешать перемещать себя.
- Оно не просто подошло к концу, оно определенно закончилось, уступив свои права осени. Ты не мог этого не почувствовать. Или этот факт прошел мимо, затерявшись в шкуре Хуана? - со смешком. - Знаешь, я никогда не осознавала, как резки для меня смены сезонов здесь, в крепости. В лесу это проходит... естественнее. И как-то понятнее. Не знаю, как лучше сказать.