Оттаявшая степь, бурые бока лысых пока еще сопок. Зверье линяет, грязь готовится подсохнуть, при прочих равных, можно сказать, что наступает тепло. По крайней мере, уверенно можно сказать, что уже не зима.

Весна- хорошее по идее время года. Природа просыпается, отступают морозы, черная, влажная земля вздыхает, будто готовясь к тому, чтобы выбросить из себя первые зеленые побеги. Хорошее время, да.
А еще по весне зверье всегда голодно. И оголодавшее, оно выходит на охоту.
Этой весной на широком полотне степи совершенно особенные звери вели совершенно особенные свои игры. И что с того, что по большей части они были говорящими и двуногими? Так ли велика разница, если смотреть глубже?
Сегодня твари с запада были в роли не отлинявших еще на весну волков, и эта охота была славной. Ну да, повезло, но разве оно делает расклад хуже? Третий, если бы кто догадался его о том спрашивать, ответил бы что нет. Пойманный удачно между пологих сопок вражеский отряд- это хорошо. Это несколько, может быть даже много, минут восхитительного спокойствия, кристально чистого, до звона в ушах, мира. Это вышибающая любые мысли, мягкая волна, рождающаяся где то под черепом. И да, это его степь и его сопки. Несколько сотен лет, его свора вылизывала их, чуть ли не гребнем причесывая ковыль. Его свора рыскала тут, уткнув морду в снег, или цветущие травы. Несколько сотен лет не было тут хищников с клыками острее. Вот, пришло время доказывать, что и не будет. Ну, по крайней мере они пободаются за это.
"Конечно- конечно, а как же еще может быть?" радостно скалила уродливую пасть невидимая тварь, бегущая у стремени, жадно вгрызаясь в чужую плоть лезвием клинка.
"А разве может быть иначе? Мы то с тобой знаем, мы то с тобой понимаем, что более ничего ты не умеешь. Так давай, делай что можешь... Пока можешь." Отплясывала тварь по раскисшей земле, вминая в нее тех кому не повезло тяжелыми копытами коней, марая светлые лошадиные ноги и крупы красным. Хороший, праздничный цвет.
" Конечно не может. Конечно мы то знаем." молчаливо, без слов, соглашался с тварью Охотник, со всей искренностью понимая и принимая тот особый восторг, который ощущает спущенный с поводка пес. Одуревший от запаха зверя, утомившийся привычно натягивать ошейник, и вдруг- все, можно. Взять их! Он и брал, как умел, стараясь откусить побольше, прежде чем.. Прежде чем что угодно.
" Прошлое остается мертвецам. Будущее- ну, что ты, будущее не существует! Есть только сейчас, бесконечно растянувшийся миг!" выла тварь глоткой варга, бьющегося с распоротым брюхом. И это "сейчас" пахло терпкой солью с привкусом меди, оно было раскрашено в грязно- красный. Оно звучало хрипом разгоряченных коней и криками раненых, влажно чавкало раскисшей землей. Оно грозило укусить чужой сталью, скалилось в лицо волчьими мордами, дышало жарко захлебываясь... Пока не кончилось.
Все. Совсем.
Как бы то ни было, но в этот раз западные твари оказались злее.
Охотник спешился, походя потрепав нервно поводящего боками, не успевшего успокоиться после стычки, Нэхтэ. В этот раз все завершилось быстро, и добыча, насколько можно судить, не ушла. Почти не глядя он отмахнулся клинком почти по земле, реагариуя на смутное шевеления тела в черном нарамнике с характерным-чужим! гербом. Влажный хруст ознаменовал тот факт, что еще один из воинов врага отправился туда, куда там они уходят чуть раньше, чем мог бы. Хор-рошо. Славная охота. Осталось сделать еще кое что, и можно уходить. Кое- что, да.
Где то за спиной сочно облизнула клыки невидимая тварь, согласно выдыхая в спину холодным весенним ветром.

Если бы кто то спрашивал, то Хэлкамиро определенно сказал бы, что этот день был хорош. Настолько, насколько вообще может быть хорош любой из дней завершившегося безвременья. Сумрачный и сырой, с промозглым ветром, этот день имел важное отличие от остальных. Он был окрашен смыслом. Много, много дней, с самой середины зимы начиная, имели именно этот окрас и запах. Сколько их еще будет, таких дней? Не важно. думать о будущем плохая примета, очень смешная. Потом можно будет посмеяться. А пока- орочье копье с усилием входит в не до конца оттаявшую землю. Будто не хочет вставать между пологих сопок этаким вымпелом, и надо постараться, чтобы конструкция была устойчивой. Чтобы надетая на копье волчья башка могла нести свой дозор уверенно. Мягким, почти ласковым движением, Хэлко прогладил волчью голову вдоль оскаленой морды, прочесав пальцами жесткий и слипшийся мех за ушами. В ответ волчья башка молча скалила клыки, ловя распахнутой пастью с вывалившимся языком степной ветер. Этак почти весело скалилась, почти игриво. Неподалеку вставал небольшой частокол из ее товарок. Правильно, враг должен увидеть послание и прочитать его верно. Можно не знать наречия, можно вообще не понимать слов чужого языка, но есть вещи универсальные, понятные всем. Этот "цветник" из их числа. Оооочень понятно.
"Завтра была война, теперь все можно" беззвучно выдохнул нолдо, будто пробуя на вкус куплет из песни, полного текста которой не знал. Или не помнил. Или его совсем не было, этого полного текста. Под рощей из волчьих голов на пиках, в строгом соответствии с этикетом подобной "переписки" уютно располагались тела павших противников. Отвратительный черно- бурый не курган, скорее куча. И задувающий с той стороны ветер пах требухой и стылой кровью, а еще- талой водой и мокрой землей. Тяжелые, весенние облака стремительно неслись в небе, делая картину завершенной. Гармоничной в своей дрянной сути. Плохо. Так делать- плохо? Конечно, но мертвым уже все равно, а живым... живые пусть решают за себя сами.
- Хорошая охота, лорд.
Хэлко подошел к Охотнику, и сказанное звучало негромко. Мягко так, но- почему то с оттенком невысказанного вопроса. Последнее время лорд явно был на нервах, и лишний раз его дергать было не с руки. Но, тонко чувствующий момент, ординарец знал, что оставлять лорда предоставленным самому себе тоже не надо бы. Пусть знает, что он не один, что его дурная свора с ним.
- Хорошая, Хэлко. Очень хорошая... Но степь большая, и будет охота лучше. Уходим, и... Давай, взять их! Где бы они ни были.
Лорд усмехнулся, легко и вроде бы искренне, шутливо бросаясь в своего верного собачьей командой. И, потянувшись, стремительным таким движением, лорд потрепал своего ординарца по щеке. Как собак по морде после травли треплют. Пачкая кожу красно-бурым и липким. Это могло бы быть обидно, но не здесь и не сейчас. И даже дурная манера лорда нарушать личное пространство самым решительным образом, в целом попадала в настроение.
- Как скажешь, лорд.
Сказанное прозвучало ровно, почти задумчиво, как признают факт, а не выражают согласие. Несколько запоздавший уйти из-под движения, Хэлко принялся вдумчиво стирать это "украшение". Против обыкновения глядя на лорда прямо. Таким, совершенно спокойным взглядом хорошо притравленой собаки, из породы тех сволочных собак, которые не рычат и не лают перед тем, как кусаться. Безмятежное почти спокойствие и ожидание того, когда укажут на добычу, которой нужно выдрать глотку. Ты только скажи, а мы уж управимся. Уж мы то знаем цену команды "фас". Вместе с эльфом, на третьего сына Феанаро смотрела уродливая тварь война, тихо скалилась неровно сросшимся шрамом, который уже не первый год вызывал мысли о клыках и пастях. Под низким, тяжелым от туч, небом кружило воронье, изредка перекрикиваясь. Вороны ждали, пока отряд уберется отсюда подальше, чтобы забрать то, что двуногие оставили им. Кони фыркали, сминая копытами пока еще прошлогоднюю траву, унося всадников прочь. Еще немного, и всадники скрылись за низкими сопками, проглоченные степью. Степь, действительно, большая, ищи их теперь. Впрочем, северяне могли быть уверены, западное зверье вернется. Обязательно вернется, скорее рано, чем поздно. Волчья башка на пике согласно таращилась им вслед застывшим взглядом, вылизывая ветер вывалившимся языком.