Цитата :

Глаурунг впервые вышел из врат Ангбанда около 250 года Первой Эпохи. В то время он ещё не достиг и половины своей будущей мощи, но даже тогда эльфы бежали перед ним на склоны Эред Ветрин и Дортониона. Так Глаурунг осквернил зелёные поля Ард-Галена. Тогда Фингон выступил против него с конными лучниками. Эльфийская конница взяла Глаурунга в кольцо. Он не мог противостоять их стрелам, потому что броня его тогда ещё не достигла полной прочности.

Поэтому Глаурунг бежал в Ангбанд и не показывался почти двести лет.

- Сссмертьсссссссс... - зловещим шепотом разносилось по подземельям Ангбанда. - Нет, нет... Ссстрах... Ужшшассс... Мучшшение... Пока они сссами не будут просссить о сссмерти... Но не получшшат... Никому не доссстанетссся легкой сссмерти... Шшшшссссссс!
Казалось это сама тьма поднимается из глубин самых темных коридоров и шахт Тангородрима. Пропитанное незамутненной злобой, завистью и обидой, это шипение помимо воли пробиралось в душу, ледяным осколком ложилось на сердце, легионом склизких холодных страхов копошилось там, где до того было тепло и надежда. Редкие узники твердыни, слышавшие его, холодели и замирали на месте, не в силах побороть вдруг накативший ужас.
А тем временем в далекой каверне, куда не проникала ни единая искорка света, в тишине шипение постепенно сгущалось. Обретая форму, оно громадной темной тушей, жалким свидетельством недавнего поражения, сворачивалось в самом темном из углов. Не было ни золота чешуи, ни белезны клыков, лишь две одиноких точки то и дело алели во тьме, но потом голова змея поворачивалась, чтобы вытащить из панциря очередную стрелу, и они гасли.
- Шшшшшсссссссссссс!
Нет, это не кровь, это боль и гнев сочились из ран Глаурунга. Они холодным дождем впитались в него, когда эльфы вдруг перестали бежать. Они вдруг остудили охотничий азарт, когда Фингон со своими лучниками обступили его кругом, постоянно атакуя, но все время держась на расстоянии. Они пробудили в душе позорный липкий страх, когда десятки маленьких жал вдруг вонзились в еще не окрепшую броню. И теперь, с каждой вытащенной стрелой они выходили наружу, наполняя пещеру тяжелым металлическим духом.
Но это было отнюдь не самое плохое. Ужаснее всего было понимание, что куда бы он не спрятался, в какую дальнюю пещеру не заполз, истинная кара ждала его впереди, и по сравнению с ней стрелы нолдор покажутся благословением Эру...

Почти осязаемая волна злобы, боли и затаенного страха поднималась из глубин навстречу Вале, быстро идущему по тёмному лабиринту подземных коридоров. Найти Глаурунга можно было без труда, просто идя навстречу этому холодному шипению. Мелькор в таких подсказках не нуждался, в Твердыне ничто и никто не мог укрыться от взгляда Властелина.
На вольных и невольных обитателей подземелий обиженный дракон сумел нагнать страху. Не то, что бы это было плохо, пускай тренируется, но подавленный гарнизон в замыслы Мелькора не входил, и так из-за долгой осады у всех настроение мрачное. Поэтому Вала чуть замедлил шаг и строго приказал крепости не пускать зловещее шипение дальше темниц. С удовольствием убедился, что Ангбанд с готовностью ответил на такое повеление и пошел дальше, в самые недра твердыни. Мелькору всегда нравились эти подземные чертоги, почти не тронутые обработкой, созданные лишь силой Песни.
Здесь, в подземелье полном первозданного мрака, никогда не знавшего света, дракон, наконец, нашелся.
- Глупое, глупое пресмыкающееся. – Вала гневался, но не слишком. Во всяком случаи тон взял как для нашкодившего щенка. – Кто позволил тебе выползти за ворота?
Мелькор критически оглядел большую драконью тушу, легко выловив в мелодиях плоти чуждые металлические ноты, и потянул за них, как за ниточку. Оставшиеся в теле змея стрелы посыпались на пол, вспыхнули и сгорели.

В первый момент змей не двинулся с места. Освещенный секундной вспышкой, он замер на полу каверны, не шелохнувшись, не дыша... Казалось самое сердце его в это мгновение перестало биться. А потом тишине послышался шелест чешуи и огромное, казалось бы неповоротливое тело едва уловимым рывком бросилось к ногам повелителя. Подобно гигантской капле сгустившейся тьмы дракон с невероятной быстротой скользнул по полу и уже в следующий момент замер, распластавшись по земле в шаге от валы. Пещера вновь погрузилась в тишину.
Кажется, наступил момент, когда стоило бы что-то сказать в свое оправдание. Но какое значение могут иметь слова перед ликом Владыки? Ведь он сам создал его таким. Сам наделил его негаснущим пламенем, призванным нести ужас и смерть в ряды врагов. Это его природа, вечно жаждать затушить пламя железом, кровью, золотом, всем, что можно отнять у врага во имя Владыки. Сегодня пламя разгорелось слишком ярко. Змей чувствовал близость добычи и не видел перед собой ни одного препятствия. Он был ослеплен жаждой, предвкушение скорого пира приятно щекотало покрытую толстой чешуей шкуру, а маленькие жалкие существа с тонкой бледной кожей были так близко. Конечно, змей знал, что эти малютки смогли победить армию Владыки в прошлой великой битве, но сейчас это казалось не важным. Нет, такие жалкие, слабые существа не могли нанести Владыке поражение, им помог случай, трусливые валары из-за моря в страхе перед Владыкой оказали им поддержку, и теперь они почивали на лаврах. Уверенные в своей победе они не представляли опасности - они были пищей. И змей вышел из Ангбанда. Во всей своей красе, сверкая чешуей он пошел на врагов, а они в страхе бросились прочь. Он был уверен в своей правоте, маленькие жалкие существа с тонкой бледной, как у пещерных слизней, кожей были слишком слабыми, и тогда он принялся жечь и осквернять их земли. Он упивался силой своего пламени, которое наконец-то жгло во имя Владыки... Он жестоко ошибался. Оказалось, что у маленьких существ были острые жала, а внутри их командиров пряталась чудовищная, ужасающая сила. Змей помнил глаза их предводителя, Фингона, помнил светившуюся в них железную волю, о которую вдребезги разбивалась вся сила и ярость его собственного взора. Он помнил, как в этот момент им овладел страх. И он с позором бежал, чтобы заползти в самый дальний уголок пещер. Здесь он зализывал раны, здесь и нашел его Владыка, чтобы задать вопрос, на который нельзя было ответить словами.
Но змей чувствовал - Владыке не нужны были слова. Владыка читал его без и без всяких слов. Произнес же змей лишь одно.
- Просссти меня, госссподин, - с собачьей преданность глядя на ступни валы прошипел Глаурунг. - Я подвел тебя... Это большшше никогда не провторитссся...

«А что еще ты ожидал от собственного создания?». Мелькору даже безмолвная речь дракона особо не требовалась, и уж тем более не требовались слова. Картина с самого начала была яснее не придумаешь. И виноватых, в принципе, нет: ловить свой самое грозное творение за рога в момент совершения глупости кроме Владыки было некому. Это стоило заранее предусмотреть. И вообще пора плотнее браться за воспитание подросшей змейсы. Вон какая тварюга вымахала, неудивительно, что ему возжелалось попробовать свою силу. А то, что силы пока не так много, об этом Глаурунг не подумал. Нолдор это тебе не орки. Но раз уж влез в битву, значит пора браться за Змея всерьез. Девиз «Сила есть – ума не надо» пусть остается у Тулкаса в единоличном владении.
Мелькор сменил тональность, теперь он говорил как Властелин со слугой, которым недоволен.
- Ты испортил мне хороший тактический маневр. Но для тебя это поражение будет хорошим уроком на будущее. – минуту Вала молчал, позволяя волнам недовольства  расходиться по пещере, как расходятся круги от брошенного в воду камня. То, что эльфы узнали о существовании драконов не было катастрофой, но Мелькор предпочел, что бы этого не случилось. С другой стороны теперь они будут думать, что дракон уязвим. Когда Глаурунг достигнет своей полной мощи, не найдется в мире оружия, способного причинить ему вред. Это будет для врага не менее достойным сюрпризом.
Мелькор протянул руку, крепко взяв дракона за гребень, и легко приподнял тяжелую голову, оторвав ящера от созерцания своих сапог и заставив заглянуть, наконец, в глаза.
- Я думаю, твое поражение было тебе достаточным наказанием. А теперь рассказывай мне, какие именно ошибки ты совершил в своем неудавшемся рейде. Помимо того, что вообще в него выполз. Хочу знать, насколько хорошо ты усвоил этот урок. Глупая, глупая ящерица. – последняя фраза прозвучала почти ласково. Мелькор выпустил гребень и почесал дракона под подбородком, показывая, что больше вообще совсем не сердиться. Ругать своих слуг до потери пульса в привычку Тёмного Валы не входило, в конце концов, он сам их такими создал.

Могучее тело ящера все напряглось. Каждый мускул был готов ответить на малейший позыв, жилы натянулись струнами, мощные лапы глубоко впились когтями в гранит пола, а где-то внутри отдаленным рокотом спящего вулкана гудело первобытное пламя. Нет, он был достаточно силен, чтобы раздавить любого противника из плоти и крови. Нолдоры не были исключением, ни их лидеры, ни те, кого они вели за собой. Находись сейчас на месте Владыки Фингон – без своего жеребца (хотя, какой прок от жеребца в запутанных тоннелях Ангбанда), без своих лучников (да и они бы здесь могли лишь пятиться в темноте до тех пор, пока не уперлись бы спиной в равнодушный камень), его судьба была бы предрешена.  Глаурунг не был слабее своих противников, но в то же время сегодня они оказались сильнее его. До настоящего момента змей не мог понять, как такое могло произойти, но сейчас, под внимательным взглядом Владыки, понимание понемногу приходило к змею.
Не бояться стрел может лишь тот, чья броня достаточно крепка, или кто может убить лучника до того, как тот натянет тетиву. Не бояться меча может лишь тот, кому не может навредить его острие, или кто не подпускает мечника на расстояние удара. Выходить в одиночку против сотни врагов может лишь тот, кто уверен, что не падет от их руки, но знает, что противнику это неведомо. Знай своего врага, знай себя, и победа станет неизбежной.
- Я недоотссенил сссвоего врага, госссподин. Большшше так не ссслучитссся никогда. Когда придет время, нолдор сссами попадут в эту же ловушшшку. И будут сссокрушшшены…