Прослушать или скачать Скади Кельтская бесплатно на Простоплеер

- Мама. – послышался негромкий голос над самым ухом. Эанкэ вскочила, выронив веретено, но тут же смеясь села обратно.
- Урко, прекрати подкрадываться! – Урко тоже рассмеялся и сел рядом с матерью прямо на траву. Это был высокий темноволосый эльф с янтарными глазами и немного смуглой, как у отца, кожей. На первый взгляд он был совсем не похож на свою мать. Эанкэ была светлой, невысокой женщиной, а её волосы отливали серебром в свете звезд.  Как будто в противовес внешней непохожести, нравом сын был больше схож с матерью. Так же как и она предпочитал тайные лесные тропы кузнечному дело, что так увлекало его отца, а дальние путешествия – изучению свойств метала и камня.
Один из лучших охотников и следопытов среди квенди.  Так далеко как он никто еще не заходил на юг, восток и запад. Урко всегда ходил один, пропадая не по одному месяцу, и Эанкэ иногда казалось, что сын бежит от сородичей. Она и сама была нелюдима, любила сидеть в  тишине под ветками ив у озера  и танцевать в одиночестве на поляне под соловьиные трели. Но любила и веселый хоровод подруг, и теплый круг семейного очага. А её сын казалось избегал и этого, хотя на первый взгляд был общительным и никого не гнал от себя, с удовольствием рассказывая о своих странствиях. Но приятелей у него было немного, а друзей считай вовсе не было.    
Его отцу всё это не нравилось, он хотел, что бы сын вместе с ним постигал секреты камней и металлов. Или хотя бы пошел в ученики к кому-то из признанных мастеров. Чаще бывал бы дома и среди друзей, нашел наконец свой круг и свое призвание.
Урко тоже не считал охоту серьезным занятием и никогда не гордился своими успехами. Но кователем он тоже не стал. Не хватала умения, хорошие вещи выходили у него редко и эльф забросил это занятие. И все чаще уходил от сородичей в дальние походы, порой месяцами не бывая дома. И все чаще ноги заводили его на север.
- Протяни руку. – велел эльф. В его глазах мелькали искры смеха. Эанке протянула ладонь и в неё упала подвеска из серебристого сплава в форме волчьей головы. Очень простая, обозначенная легкими штрихами: овальная голова, глаза, острые уши.
- Он прекрасен. – женщина улыбнулась сыну. Кулон был легкий и приятный на ощупь, а простые линии предавали волчьей морде естественность и неожиданную выразительность.  Урко тоже улыбнулся, зная, что мать никогда не похвалит его просто из желание угодить.
- Я сделал её на одном дыхании. – радостно начал рассказывать он, -  Бывает, думаешь, думаешь, вырезаешь что то, выдумываешь формы, а ничего не выходит. А тут раз и готово. Наверное, из-за песни. Или из-за сосен.
- Ты опять ходил к северу. – Эанкэ не спрашивала. Она знала. Три последних похода ноги упорно выводили её сына на север, в сторону гор. Отцу он об этом не рассказывал, но от матери не привык ничего скрывать. И каждый раз, слушая про сосновые леса и заросли морошки, она не могла изгнать из души смутную тревогу. Именно с той стороны приходили Тени. Именно с той стороны говорят являлся Чёрный Всадник. И именно туда так неудержимо тянуло её сына, и женщина ничего не могла с этим поделать. Может, она сама виновата?
Лаурендил – назвал родившегося у них первенца отец. Он родился в ту пору, когда завязи на ветках превращаются в плоды, звери выводят детенышей на первые прогулки, а молодые птицы пробуют слабые еще крылья в первых полетах. Отец вложил в имя пожелания и надежды, которые питал.
Урко – назвала сына мать. Призрак. Лесная тень, что таится под пологом леса. Нечто, пришедшее из Темноты. Эанкэ знала своего сына лучше всех. Лучше отца. Может даже лучше, чем сам Урко знал себя. Но сейчас, понимая, что он ступил наконец на ту дорогу, которая выведет его к той единственной судьбе, что уготовано каждому, Эанкэ страшилась его отпустить. Страшилась, но отпускала.
- Ходил…- мечтательно произнес квендо, и мысленно унесся в неизвестные дали, принадлежавшие только ему, -  Там нет никого, только волки поют. И сосны. И болото. Там столько клюквы, что все женщины её бы не собрали за один раз. И горы…
Приплыли. Раньше её сын не подходил так близко к горам. Эанкэ невольно нахмурилась. Она помнила, что стало с теми, кто ушел туда. Знал об этом и сын, но все равно пошел к горам.
- Ладно, - отгораживаясь от того неведомого пути, который еще только предстоял её единственному ребенку сказала женщина, - не будем сейчас об этом. Ты был у отца?
- Нет. – очень холодным, чужим голосом. В переводе с Урковского на общеэльфийский это значило «Нет и не пойду».
- Сын, он был бы рад. – мягко, но настойчиво заметила мать. Это не слишком помогло. Эльф нахмурился, и Эанкэ поняла, что этот раунд она не выиграет.
- Знаю. Но пока он не поймет, что мое баловство с металлом это не повод тащить меня в компанию Финвэ, я к нему не пойду и ничего показывать не стану. Все. Это не обсуждается.
- Урко, мне больно от вашего раздора.
- Прости, мама, но от того, что ты пытаешься встать между нами ничего не измениться. Оставь это нам.
Женщина вздохнула, признав поражение, и поспешила сменить тему:
- Придешь танцевать на праздник?
- Если ты будешь петь. Пойду, навещу твою сестру, я ей малины набрал.
***
Малины оказалось столько, что им остался целый туесок. Мать с сыном сидели на их домашней дэлони. Эанкэ пряла, заткнув за пояс переносную прялку, и то  дело отрывалась от этого занятия, что бы отправить в рот пригоршню сладких ягод.  Урко лежал на краю, свесившись вниз, и смотрел, как звезды отражаются в Озере. Их дерево стояло так близко, что сквозь ветки легко можно было разглядеть спокойное черное зеркало воды.
- Я услышал песню волков, когда вышел к болоту. Таких болот в наших краях не найти, я даже не знаю, сколько переходов понадобилось бы, что бы обойти его целиком. Четыре перехода потребовалось, что бы пересечь его край. И это  я еще срезал путь чрез топь. Вот там то, на островке  я и нашел выход руды. Тебе бы там понравилось, мама. Там росли сосенки тебе по плечо, с изумрудной хвоей и маленькими шишками, и невзрачные болотные пташки слетались к ним попеть свои песенки. На кочках лежали ягоды клюквы, как рассыпавшееся ожерелье рассеянной красавицы. А сколько там было черники! Я столько в жизни своей не видел, только руку протяни и считай собрал целую пригоршню. Жаль, нести было слишком далеко, я бы принес вам с отцом, такой сладкой черники больше нигде и на свете нет. И вот я сидел там, с целой пригоршней черники, под игрушечной сосенкой и слушал, как щебечут птички. И вдруг запели волки. Они пели где-то ближе к горам, и их песня неслась над лесом, и все новые и новые голоса подхватывали её, песня все звучала и замерла, кажется где-то совсем рядом с домом. Мне совсем не было страшно. По болоту волки не побегут, если что, но я не боялся не поэтому. Окажись я в двух шагах от стаи, и то не испугался бы. Отчего мы знаем язык деревьев, но не знаем о чем поют волки?
- Не знаю, Урко, - Эанкэ невольно захватил рассказ сына, и она как наяву представила себе маленькие болотные сосенки и волчью песню, разносящуюся над лесом. – Может оттого, что никто пока не захотел об этом узнать.
- Я узнаю. – уверенно произнес эльф. - А теперь ты расскажи мне сказку, мама.
- О чем же тебе рассказать, сынок?
- Расскажи, что нашла меня в покинутом логове под кустом ракиты и воспитала, как родного сына.
В янтарных глазах Урко замелькали озорные огоньки, когда он обернулся к матери, и она тоже рассмеялась.
- Ах, Урко, Урко. Если я нашла тебя в заброшенном логове под кустом ракиты, то почему ты так невыносимо похож на нас с отцом?  
- Правда что ли похож? – с демонстративным сомнением протянул сын.
- Очень. – подтвердила Эанкэ, - И как только мне начинает казаться, что я и правда нашла тебя под ракитовым кустом, я сразу вспоминаю какую-нибудь из твоих выходок, и понимаю, что такой сын мог родится только у таких квенди, как мы.
- Эх, а я так надеялся стать лесным чудовищем! А оказывается, даже они смогут переносить меня лишь самое краткое время. – Урко вздохнул с притворным сожалением и неожиданно попросил, - Мама, расскажи еще раз о тех, кто ушел в горы.
-Никто не знает, куда они ушли. – поправила сына Эанкэ. Эта история была известна всем эльфам у Озера, и Эанкэ сама когда то рассказывала её сыну, когда он вырос настолько, что бы узнать, что в мире бывают опасности. – Очень давно, не сразу после Пробуждения, а когда мы уже достаточно освоились здесь, у Озера, небольшая часть нашего народа оставила эти берега и ушла жить к горам. Какое-то время все шло как раньше, они приходили оттуда, мы приходили к ним, встречались с ними в лесу на охоте. А потом, совершенно внезапно мы перестали их слышать. Мы звали, но никто не откликался. Наши следопыты пошли к горам, но не нашли никаких следов. С тех пор никто никогда не слышал о них.  А потом появился Черный Всадник…
Эанкэ замолчала и молчание длилось. Урко положил голову на руки и смотрел куда-то вдаль сквозь ветви. Женщине почему-то стало холодно, и виноват в этом был вовсе не легкий ночной ветерок с озера. Она почти воочию вдруг увидела черту, разделившую её семью и откуда-то точно знала, что эта черта не исчезнет до самых последних дней.
- Сын…-тихо позвала женщина, - Когда ты снова думаешь идти?
- Не знаю. После праздника, наверное. Хочу потанцевать и услышать, как ты будешь петь.
-   Ты пойдешь к Северу?
Урко приподнялся на локтях, посмотрел на мать странным, изучающим взглядом, как будто думал, стоит ли говорить ей сейчас правду или солгать.  Потом молча кивнул. И в этот момент его лицо показалось Эанкэ лицом той самой лесной тени из заброшенного логова под ракитой.
- Скажи, Урко, что ты хочешь там найти?  
- Не знаю, мама. – тихо ответил эльф, как будто тоже слышал как судьба ходит вокруг, медленно сужая круги. - Наверное я ищу то, чего нет.

Эта земля не знала другого света, кроме света звезд. Тут все казалось нереальной игрой мягкого света и серых теней. Высокие сосны стояли вокруг поляны безмолвными часовыми, кусты рябины тихо перешептывались, шурша листьям, видно хвастались яркими сережками, трава застилала землю тёмным зеленым бархатом. Тихие сны юного мира.
На сухом стволе упавшего дерева кто-то сидел. Он был похож на эльфа: высокий, длинные тёмные волосы заплетены в две косички у висков, правильные черты лица. Только глаза раскосые, чуть больше, чем это обычно бывает у квенди и одет странно: в кожаные штаны мехом внутрь и рубаху из тонкого сукна, меховая безрукавка валялась рядом. Неизвестный держал в руках тяжелый охотничий нож и тонким резцом вырезал узор на костяной рукояти. Судя по тому, как легко скользил резец это была привычная работа для него, хотя эльф выгладил совсем юным. Он был полностью поглощен работой, и трудно было не залюбоваться, глядя, как на костяной рукоятке появляется сложный узор из ломаных линий.
- Хорошо вышло. – похвалил кто-то сзади. Юноша ойкнул, выронил нож и вскочил, оборачиваясь. Пришелец тоже был эльфом. Он выглядел старше, в его облике чувствовалась жёсткость, длинные чёрные волосы пришелец стянул узлом на затылке, его кожа была смуглой, а раскосые глаза янтарного цвета то и дело вспыхивали хищной желтизной.
- Серый! Где ты был так долго? – юноша выглядел обрадованным и слегка раздосадованным. – И сколько можно подкрадываться сзади и орать в ухо?
- Когда ты хоть раз услышишь, как я подкрадываюсь - сразу же прекращу. По-моему я ломился через лес так, что в Твердыне было слышно.
- Что случилось?
- Ничего.- тот, кого назвали Серым опустился на бревно рядом с товарищем, обернулся к нему, убедился, что ему не поверили, и добавил – Встретил кобана, думал один справлюсь. Ничего серьезного, на мне все заживает, как на валкалаке. Что дурак сам знаю. Таргу не говори.
- Конечно, не скажу, - покладисто отозвался юноша, - Значит, до озера не дошел…
- Дошел…- медленно протянул Серый опуская голову, - Там кольцо чар. Туман, мороки…- он покосился на товарища - Похоже наши братья не слишком хотят нас видеть.
Оба замолчали, говорить не хотелось. Так и сидели думая каждый о своем, пока наконец Серый не сказал:
- Пошли спать.
Юноша уснул сразу, как лёг, он же долго не мог уснуть, лежал на спине, смотрел в небо, по которому кто-то щедро рассыпал алмазы звезд и думал.
Почти ни у кого в Твердыне не было имен, так повелось с самого начала. Ни Властелин, никто из Повелителей не мог бы заставить отказаться от имени, но пришедшие в Твердыню сами чувствовали – они перестали быть теми, кем были. Отказ от имени всего лишь символ этой перемены, но право на новое имя следовало еще заслужить, что бы всем сразу стало ясно кто ты. Отличиться настолько могли немногие, и настоящие имена были лишь у самых старших командиров. У Тарга, например. От отсутствия имени никто сильно не страдал, командирам вполне хватало универсального «Эй, ты!», а между собой можно было обойтись кличками. Парнишку, который сейчас безмятежно сопел рядом звали Мастером, от чего он дико смущался и еще Музыкантом, от чего он смущался чуть меньше. Совершенно напрасно, кстати, он действительно был Мастером и по возрасту старше многих, только вот бывают на свете существа, которые всегда как дети. Даже среди Повелителей таких двое. Меня прозвали Серым, за дружбу с волками. Вообще среди наших это не редкость, обратное впрочем, тоже: Тарг от волков просто шарахается хоть и командир, а меня звери сразу признали и слушаются почти как Повелителя. Так что уже несколько лет я Серый, для друзей, конечно, настоящее имя мне не скоро еще дадут, хотя ребята трепались, что будто бы Тарг считает, что из меня выйдет толк. Пустая болтовня, конечно, если б Тарг и правда так считал, что весьма сомнительно, не стал бы трепаться об этом при рядовых. Но имя мне пока не светит, слишком упрям, дерзок и плюю на приказы, когда это безопасно для собственной шкуры, естественно. Правда, в танце с клинками я один из лучших, честно говоря, это единственное, что я умею делать хорошо, не считая охоты. Пою еще немного, но у нас все поют, жизнь такая. Вот Музыкант похоже умеет все, и по кости резать и клинки ковать и рисовать и вырезать из дерева свирели, да еще играет так, что либо плакать хочется, либо наоборот любое горе отступает. А больше всех тянется ко мне, хоть я и не умею ничего. Вот такие мы, воины Твердыни.
Серый со скуки стал искать в небе знакомые созвездия. Думать о главном не хотелось, не думать было невозможно. Две незажившие раны – одна на спине, другая в предплечье, жгли хуже подземного огня. И чего его понесло на юг? Повелитель Воинов сразу сказал, что это дурацкая затея, Тарг велел не страдать ерундой, а если свободного времени много, так он найдет, чем занять, но Властелин сказал «Пусть идет» и его отпустили. А он ушел, даже ничего не спросив, Музыкант увязался следом, он всегда за ним таскался, а Серый не возражал. И теперь был несказанно рад двум вещам – тому, что наличие спутника вернуло ему часть здравого смысла и тому, что Музыкант согласился ждать, пока он разведает что впереди. Теперь он не знал, как сказать спутнику, что произошло там, на границе. И не мог понять, почему никто не попытался его предостеречь. Ладно, Властелин и Повелитель Воинов, у этих прямых ответов в жизни не добьешься, но Тарг явно о чем-то таком догадывался, почему молчал? Вопросов было много, ответов не было, а до Твердыни еще неделя пути и остаётся просить судьбу, что бы Мастер не увидел его раны, которые выдали бы Серого с головой. Какими словами рассказывать товарищу о приключении на границы Серый не знал, и знать не хотел. Пусть уж лучше Повелитель или Тарг, а лучше сам Властелин, они умные, у них все выйдет складно и понятно. Может даже они и ему найдут, что сказать так, что бы он поверил. Серый очень на это надеялся, потому что реальность держала за горло ледяными когтями, и то и дело жуткая мысль пробегала как вор по дальним закоулкам сознания. «А если и она тоже…Если это она..». И когти сжимались на горле, не позволяя вдохнуть.
- Музыкант. Эй, спишь? – Серый все-таки не выдержал, окликнул спутника. Тот повернулся к нему, широко открыв раскосые глаза.
- Немного. – протянул чуть виновато.
- Слышишь, соловей. – улыбнулся Серый. В кустах на другой стороне поляны и правда послышались звонкие трели.
- По-моему это вызов. – улыбка Серого стала чуть шире. Музыкант улыбнулся в ответ и потянулся за флейтой.
- Как воин Властелина я не могу его не принять. – флейта запела, мягко вплетя свой голос в соловьиную трель, пернатый певец в ответ залился очередной руладой, ему ответил другой, потом третий, а флейта все пела и Серый слушал и даже не сразу заметил, как зашуршали кусты рядом с ним и из темноты возникла любопытная серая морда, с радостно оскаленной клыкастой пастью. Соловьи разом замолкли.
- Эй, Музыкант, нам повезло! - весело крикнул Серый, флейтист удивленно обернулся и увидел огромного волка, доверчиво подставляющего уши под руку товарища.
- Добреемся до Твердыни за четыре дня. – улыбнулся тот.
2

Ворота Твердыни возникли неожиданно, как всегда. Сколько ты не готовишься, что вот за этой скалой уже будут видны дозорные башни, Твердыня всегда возникает как будто из воздуха и долгое время нельзя было понять, что это – реальность или мираж созданный морозным воздухом и блеском северного снега. Сколько раз Серый видел эти стройные высокие башни, которыми как шпилями увечены горные вершины, гладкие каменные стены как будто выросшие из окружающих их гор, дорогу уходящую вдаль о которой не поймешь, толи кто-то упорно прокладывал её, толи она сама легла легкой извилистой линией, подчиняясь могучей воле.

Естественно их заметили еще задолго до ворот. На одном из поворотов их окликнули, а вслед за этим со склона лихо съехал на ногах растрепанный паренек, острие его ятагана было решительно направленно в сторону путников.

- Кто такие? – очень грозно спросил он, хотя в тёмных глазах плясали веселые искры.

- Твари Пустоты. – усмехнулся в ответ Серый, извлекая бляшку с армейским номером и показывая дозорному, Музыкант поступил так же. – Пропускай, давай, у меня отпуск заканчивается, опоздаю - Тарг шкуру спустит.

- Это он может…- протянул дозорный, убирая оружие. – Пароль хоть назовите.

- Во славу Властелина.

- И именем его.

А на склоне уже стояло эльфов пять, кто с мечами, кто с луками. Они пересмеивались глядя на «проверку документов», отдавая ехидные комментарии, махали руками пришедшим товарищам. Кто-то крикнул:

- Эй, Серый, как, удачно?

Серый отмахнулся, потом, мол. Он понимал, что сородичам придется что-то рассказать, но собирался приложить все усилия, что бы это случилось как можно позже, когда он поймет, что можно им говорить. Уж точно до встречи с Властелином он не станет разговаривать о своем походе даже с Музыкантом. Что встреча с Властелином состоится и скоро, Серый был уверен, еще до того, как Твердыня показалась из-за горный склонов Серый почувствовал – его ждут. Подобные предчувствия не обманывали, Властелин с легкостью мог коснуться души любого, кто вложил её в его длань. Поэтому Серый спешил. Нехорошо заставлять Властелина ждать, особенно если понимаешь – ему информация почти так же важна, как тебе, а может даже больше.

Громада твердыни все росла впереди, уже видны были огромные ворота, проделанные прямо в скале: твердые очертания створок и легкий узор на них, похожий на тот, что рисует мороз на стекле. Такова вся Твердыня - в ней легко сочеталось несочетаемое, как и во всех творениях властелина. Огонь и лед, тяжесть и легкость, мягкость и жестокость.

Створки распахнулись медленно и бесшумно, и товарищи въехали в широкий внутренний двор крепости. Серый совершенно не удивился, увидев, что их встречает Тарг лично. Командир недовольно покосился на волков и строго уставился на прибывших. Те, сделав лица по уставу, тоесть преисполненными служебного рвения и священного трепета перед начальством, быстро спешились и лихо щелкнув каблуками, вставая по стойке «смирно», отрапортовали:

- Рядовой номер 38 прибыл из увольнительной!

- Рядовой номер 127 прибыл из увольнительной!

Тарг какое-то время молча сверлил их взглядом, потом коротко скомандовал:

- Тридцать восьмой – в казарму. А ты – он повернулся к Серому и ткнул в него пальцем для пущей ясности. – К Властелину.

Последнее, что увидел Серый, прежде чем развернутся на каблуках и быстрым шагом отправится к главному входу вслед за Таргом – встревоженный взгляд Музыканта.

У костра рядом с входом в пещеру собралось столько народу, сколько смогло придти. Все хотели услышать новости первыми, понимая, что Серый вряд ли захочет повторять рассказ для каждого желающего. Серому и один раз рассказывать о своем путешествии к озеру не хотелось, но он понимал, что без этого не обойтись. Разговор с Владыкой показался вдруг легким и совсем не страшным, хотя когда Серый поднимался по ступеням в комнату на вершине башни ему было жутко. Но Властелин сам знал половину того, что мог рассказать ему Серый и гораздо больше сверх этого. Сначала он внимательно выслушал эльфа, не перебивая, потом долго задавал вопросы, чему-то хмурился, заставляя вспоминать одни и те же события по нескольку раз. Потом долго смотрел в окно ничего не говоря. Серый молча ждал, что ему скажет Властелин. Властелин велел никому не рассказывать всей правды и пообещал, что они еще поговорят об этом. После этого разговора Серому почему-то стало легче. Но теперь нужно было рассказать о своем путешествии товарищам, а обманывать их было неприятно.
- Значит, к Озеру больше нет дороги? – переспросил кто-то, когда Серый окончил рассказ.
- Нет. Там чары, очень сильные. Даже отрядом не пройти. Властелин бы прошел, конечно, но зачем, раз они не хотят нас видеть.
У костра повисла тишина. Здесь редко вспоминали оставшихся у Озера, но одно дело не вспоминать и совсем другое понять, что больше с ними никогда не встретиться. Потому что они сами этого не желают. Где-то в глубине души каждый в Твердыне знал с сородичами они расстались навсегда. Но оказалось знать в глубине души и воочию увидеть это самое «навсегда» - совсем разные вещи.
- Но зачем им это? – кто-то все не унимался. Серый молчал, делая вид, что сосредоточен на вытаскивании из углей земляного яблока. Говорить ему совсем не хотелось, пусть этому неугомонному ответит кто-нибудь еще. Уж чего-чего, а выискивать причины поступков тех, кто остался у Озера ему хотелось меньше всего. Раны, оставшиеся после путешествия все еще ныли, хотя сейчас от них остались только два бледных шрама. Владыка лично поработал. Сказал, что мог бы убрать следы совсем, но хочет, что бы осталось напоминание. Серому казалось, что он в жизни своей не забудет ни похода, ни собственной глупости из-за которой он потащился на запад, но Владике виднее.
- Лес опасен. – вдруг ответил Тарг. – Твари, звери. Мы ведь тоже учимся защищаться.
- Да уж. – Музыкант, до этого сидевшей молча, покачал головой. – Да хоть на валкалаков глянь, это мы знаем какие они умницы, а встретишь в лесу этакого волчищу чуть поменьше лося и не такие чары измыслишь.
- А мы для них видно теперь такие же тени лесные. Орки. *

(* корень орк/урко означает "призрак, приведение", так эльфы называли страшных существ, бродящих по лесу вокруг Вод Пробуждения)

- Орки…- протянул Музыкант. – Интересна я вот похож на орка? – и скорчил рожу на его взгляд устрашающую.
- Нет, не похож. – отрезал Тарг. – И так тоже не похож.
- Ну вот. – Музыкант с трагическим вздохом опустил голову, лукаво глянув исподлобья сначала на Тарга, потом на друга.- А вот Серый по-моему вылитый орк.
Серый от неожиданности подавился земляным яблоком и попытался стереть с лица сажу. Попытки естественно привели лишь к тому, что чернота размазалась по лицу еще сильнее.
- Типичный орк. – подтвердил Тарг, скептически глядя на попытки Серого привести себя в порядок.
Среди сидящих эльфов послышались смешки.
- Да ну вас. – вокруг уже откровенно хохотали, Тарг ухмылялся, Музыкант с невинным видом разглядывал звездное небо. – Сами вы орки! - Серый вытерся рукавом, размазав сажу окончательно.
- Куда ж нам до тебя. – хмыкнул Музыкант, за что немедленно поплатился. Друг не долго думая запустил в него недоеденным земляным яблоком. Эльф ойкнул и схватился за лоб. Серый победно вскинул голову, но яблоко немедленно полетело в него обратно. Увернулся он с большим трудом, сзади кто-то возмущенно заорал, показывая что снаряд все же нашел цель. Серый мысленно понадеялся, что это был любитель задавать вопросы и запустил в Муыканта тем что под руку попалось – снежком. Чего-чего, а вот снега в Твердыне не переводиться. И эльфы прекрасно этим пользовались. Через пять минут вокруг кипело натуральное побоище, все кидались снежками во всех, костер был благополучно затоптан. Серый каким-то чудом добежал до Музыканта, миновав всех, кто мечтал кинуть снега ему за шиворот, и толкнул товарища плечом. Тот не остался в долгу и бойцы, потеряв равновесие, покатились вниз по склону. Верх в итоге одержал Серый пару раз от души макнув приятеля головой в сугроб. Музыкант и не подумал обижаться, через мгновенье друзья уже смеясь полезли наверх, что бы продолжить битву.
- Все! Тихо! Отбой! – Таргу пришлось выкрикнуть это еще раз пять прежде чем снежки наконец перестали летать. – Идите спать. – командир усмехнулся глядя на раскрасневшихся, мокрых, взлохмаченных подчиненных . – Орки.

- Серый, ты балбес!
Эльф пожал плечами и немедленно поморщился от резкой боли. Когда сидишь без движения, терпеть было еще можно, но стоило пошевелиться и непередаваемые ощущения не заставляли себя ждать, подтверждая, что да, балбес натуральнейший, если не сказать хуже. Но, массаракш, это того стоило!
- Владыка позволил. – не очень убедительно попытался перевалить ответственность тот, кого в Утумно называли Серым. Гаре это оправдание тоже не показалось удовлетворительным. Госпожа зло топнула каблучком и нахмурила бровки. Грознее от этого выглядеть майэ не стала, скорее стала похожа на очень недовольную шестилетнюю девочку, которой предлагают ленточку не того цвета. Серый предполагал, что это маска и в любой момент она может смениться чем-то еще, но несмотря на это беспокойство Госпожи вызывало приятное ощущение собственной значимости. Пришла, хмуриться, ножкой топает. А ведь дело то пустяковое, если вдуматься. Ну, то есть все уже кончилось хорошо. «Почти хорошо» - подправил восприятие реальности квендо, когда острая боль снова напомнила о себе.
- Владыка тебе разрешит и со стены вниз головой прыгнуть. Ему не нужны неудачники. - женщина подошла и села рядом на койку. Из маленькой комнатки у импровизированного лазарета с её приходом как-то резко испарились все целители, свидетели и сочувствующие. В Крепости серьезным травмам взяться считай неоткуда, по большой глупости только. Так что желающих посочувствовать выстроилась очередь, тем более Серого любили. В общем-то, правильно, что Повелительница всех выгнала, толпа наблюдателей целителю во время работы только мешает. И уж тем более нечего товарищам слушать, как его ругают балбесом.
- Неправда. – вступился за Владыкину мотивацию эльф, хотя понимал, что Гара в общем-то права. То есть вниз головой со стенки, конечно, не разрешит, но пробовать себя на прочность с очевидным риском для жизни – сколько угодно. Но так это же здорово, иначе какой смысл вообще жить. – Просто он считает, что я талантливый. – Серый гордо вскинул голову и почти сразу тихо взвыл, кусая губы, потому что Гара явно в отместку положила руки прямо на обожженные плечи. Боль высветилась цветными пятнами в глазах и исчезла, растворившись под этими прохладными ладонями. Серый поднял глаза и посмотрел на майэ. С её лица исчезло выражение капризной девочки, сейчас она выглядела сосредоточенной и отстраненной. Серый, чувствуя, как под тонкими женскими пальцами медленно заживают язвы, что бы отвлечься начал вспоминать события сегодняшнего дня.
Меч вылетел из рук и упал на камни внутреннего двора крепости с обиженным звяком. Серый пошел его подбирать. Три минуты это достижение. Если стоишь против самого Властелина, то еще какое достижение, почти что подвиг, хотя Серый был почти уверен, что Вала нарочно затянул поединок. Вот когда Владыка фехтует с кем-то из майар, это действительно зрелище. Квендо думал, что в жизни своей так не научится, хотя Вала говорил, что в принципе возможно все. Главное очень захотеть и сильно постараться. Серому нравился танец с клинком. Настолько нравился, что он твердо решил стать самым лучшим. И раз уж Властелин так легко может выбить клинок у него из рук, пусть Властелин будет единственным, кто это сможет. Была в этом некая бравада и еще то чувство, которое после назовут отчаяньем. Серый этого слова пока не знал, хотя после его похода к Озеру не было на Севере эльфа более отчаянного, чем он. Выйти на лося с одним охотничьим ножом? А вот и не страшно! Залезть по почти отвесной стене, что бы собрать для Госпожи Гары букет горных колокольчиков? Баловство, ничего сложного! Драться за стену построенной во дворе снежной крепости как будто это настоящий бой? Извините, так получилось. Так получилось – это было почти универсальное объяснение. Не то что бы Серый нарочно искал способ разбить обо что-нибудь свою буйную голову, но шансы отчего то подворачивались ему по пять раз на дню и избегать их он считал недостойным война Твердыни. Голова, однако, пока была цела, чем Серый законно гордился. А целость головы провоцировала на подвиги.
Вот и теперь, Серому пришла в голову очередная мысль, пока поднимал меч с брусчатки, и он немедленно её озвучил:
- А может ли квендо победить в бою айну? – и уставился на Властелина вопрошающим взглядом.
Властелин, довольный поединком пристроил меч на стойку и поглядел на Серого, как будто разгадав, куда он клонит.
- Валу, разумеется, нет. А развоплотить кого-то из младший майар вам по силам. Иначе бы я не стал так возиться с мечами. Не исключено, что однажды вам придется взять в руки клинки не только для игр.
Серый нахмурился. Он знал о стране за морем и о братьях Властелина, которые желали, что бы этот мир принадлежал только им, но здесь, в Удуне все это казалось далеким и несущественным. Казалось. Владыка сказал, что однажды это может стать близким и важным. Значит, правильно мыслил Серый. И делая вполне логичный вывод, эльф продолжил:
- Если нам придется драть, почему мы не учимся сражаться с майар?
-О! Думаешь, что готов? И кого же великий воин Серый хочет вызвать на поединок?
Вала посмеивался, но квендо знал, что на самом деле он очень доволен и вопросом и вызовом. Именно такого он и ждет о своих учеников. Хотя Серый не ожидал, что Владыка воспримет его идею с таким энтузиазмом, но отступать было поздно, да и квендо особо этого и не умел. Вызывать Майрона было все равно, что вызывать самого Властелина, вызывать Таринвитис Серому почему-то показалось недостойным, остальные были не так сильны. Эльф упрямо наклонил голову. Эта привычка смотреть исподлобья и немного сутулить плечи появилась у него после прогулки к Озеру.
- Готмог. – уверенно произнес он, и жутковатый холодок побежал по позвоночнику от осознания собственной наглости. - Я вызываю Повелителя Готмога на учебный поединок.
Мелькор коротко рассмеялся. Серый в ответ упрямо вскинул голову, демонстрируя чуть больше решимости, чем было у него на самом деле. Поединок с предводителем Балрогов это не шутка, но если он не сможет хотя бы раз задеть такого противника, к чему вообще это все.
- Выбирай оружие. – Вала наградил Серого оценивающим взглядом прищуренных глаз, и легко перепрыгнув через перила лестницы, взбежал на опоясавший двор балкон, что бы лучше видеть. Об оружии Серый почти не раздумывал. Картина боя с огненным демоном сложилась в голове почти без усилий, как всегда у него было. Квендо уверенно снял с оружейной стойки алебарду с широким лезвием и молча отсалютовал ею Владыке. В этот момент земля под ногами содрогнулась.
Серый заворожено смотрел, как со скрежетом разошлись каменные плиты, выпуская подземного демона из самых недр крепости. И чуть не поплатился за собственное любопытство, огненный бич хлестнул так близко, что окажись эльф чуть менее быстрым, поединок закончился бы, не начавшись. Но тренировки не прошли для квендо даром, так что он вовремя убраться с траектории полета кнута, успев только почувствовать жар подземного огня. Балрог издал звук, отдаленно напоминающий смех и вылез из проема целиком. Пятиметровая фигура, окутанная огнем, с огненным бичом в руках. Демон выглядел громоздким и неповоротливым, но Серый знал, как обманчиво это впечатление. Духи огня, Балроги обладали всеми свойствами своей изначальной стихии, в том числе и быстротой. Поэтому отступая, эльф не сводил с противника глаз, стараясь как в любом поединке замечать малейшее движение. Сложность была и в оружии противника, предугадать, куда полетит гибкая огненная змея кнута гораздо сложнее, чем траекторию меча или секиры. Раньше Серый никогда не дрался с врагом, вооруженным кнутом и не мог заранее оценить все сложности такого поединка. Огненный бич было почти бесполезно блокировать, а первый пропущенный удар будет и последним. Квендо не думал, что Готмог его прямо тут убьет, но сражаться с обширными ожогами на теле немножко сложно. Однако, балрог давать Серому время на тщательное продумывание стратегии не собирался. Бич свистнул еще раз и эльфу пришлось вновь спешно отступать в другой угол двора, что бы не оказаться прижатым к стене. Он перехватил оружие обратным хватом и стал обходить противника, делая вид, что хочет зайти со спины. В этом поединке, Серый понимал совершенно четко, у него только один удар и нужно успеть его нанести. Поэтому сейчас квендо делал вид, что растерян и напуган, позволял врагу разгадать все его ходы и гонять его бичом по форту, а сам оценивал чужой стиль, ища в нем бреши. Он знал, что устанет всяко раньше огненного духа, но ему нужен был всего один шанс, что бы оказаться на расстоянии длины древка. Бич просвистел совсем рядом, обдав жаром, так что Серый отшатнулся, чуть не потеряв равновесие. И наконец увидел свой шанс. Готмог стоял к нему вполоборота, бич все еще закручивался в воздухе от предыдущего удара и враг был совершенно открыт. Время странно замедлилось, Серому казалось, что он видит, как пламя медленно перетекает из алого в желтый, и как распрямляется в воздухе кольца хлыста. Квендо рванулся вперед с одним единственным стремлением – успеть. Левая рука придала древку разгон, одновременно с правой, направляющей удар. Лицо обдало жаром, Балрог начал медленно, все еще слишком медленно разворачиваться, но сейчас это было не важно. Серый привычным движением скорректировал полет лезвия, направив его плашмя в плечо противника. Лезвие обиженно свистнула, рассекая воздух, и воин почувствовал, как отдается в руках удар. Алебарда встретилась с телом врага, древко стало горячим, но выдержало. Время вернулась к своему нормальному течению, пляска пламени совсем близко больше не выглядела медленным перетеканием, и Серый поднырнул под локоть демона, который взвыл и попытался отмахнуться от шустрого противника свободной рукой. Эльф оказался с врагом лицом к лицу. Руки, обгоняя мысль, снова крутанули древко, и на этот раз удар пришелся почти в грудь. Серый успел заметить, что на балконе прибавилось народу, и мелькнувшее среди меха и черного сукна белое платье. А потом квендо все-таки догнал удар бича.
Одного ему действительно хватило, тут расчеты оказались верны. Жуткая боль обожгла плечи, Серый выронил оружие и начал судорожно сдергивать с себя наплечники, что бы раскалившейся метал не касался кожи. Готмог опустил бич и, повинуясь мысленному велению Властелина, исчез через открытый провал в земле. Эльф этого не видел. В глазах от боли темнело, и плавали красные точки. Он не видел, как улыбался Властелин, с гордостью глядя на своего воина, как шептались на балконе его товарищи, как Тарг с интересом прищурился, как Музыкант первым спрыгнул с балюстрады и побежал к другу. Только одно сейчас было важно – он победил. Он победил майа. Дважды. В бою и одного удара будет достаточно, а он нанес два. И Серый радовался, несмотря на боль.
Эльф вынырнул из плена воспоминаний, почувствовав, что руки Гары больше не лежат неподвижно на плечах. Сейчас она осторожно ощупывала кожу, проверяя результат лечения. С опозданием Серый понял, что это она заставила его вспоминать, и чуть отстранился, отведя глаза от лица женщины. Ему не нравилась та власть, которую майэ порой брала над ним.
- Больше не болит? - мягко спросила она.
- Как новенький. – самоуверенно ответил Серый и осторожно повел плечом. Боль прошла, ожогов и рубцов тоже больше не ощущалось. В отличии от Валы шрамы «на память» Гара не оставляла. – Спасибо. – благодарно прибавил эльф и бережно пожал тонкие пальцы целительницы. Бесцеремонное любопытство его немного смутило, но он все равно был благодарен женщине. В конце концов, она была совершенно не обязана его лечить. Гара улыбнулась одной из своих лукавых улыбок, которые одновременно радовали и заставляли искать подвох.
- Иди, успокой своих, там под дверью уже пол-Удуна собралось.
Серый кивнул и поднялся. А потом вдруг улыбнулся наглой мальчишеской ухмылкой, крепко сжал ладони женщины, бесстрашно заглянув в болотную зелень её глаз, сказал с наглой юношейской гордостью:
- Госпожа Гара, я победил Готмога! – и резко развернувшись, вылетел во двор, на лестнице услышав, как майэ крикнула ему вслед «Балбес!» так, как будто это была высшая похвала и её смех звенит золотым колокольчиком. У двери его ждал Музыкант, Тарг мерил шагами плац снаружи, явно имея, что сказать шебутному подопечному, звездный свет отражался от белоснежных горных вершин, и жизнь все еще была прекрасна.

****

- Эанке.
Женщина обернулась. У того, кто её окликнул, голос был неожиданно виноватый, странно было слышать такой тон от того, кто все больше становился похож на истинного вождя.
- Здравствуй, Финвэ. – Эанкэ отложила венок, который плела, сидя у воды. После последней беседы с мужем она ждала чего-то подобного. Оттого все чаще искала уединения, подальше от Оромэ и как можно дальше от собственного супруга. Он платил ей взаимностью. Тень, что легла между ними после того, как сын ушел и не вернулся, была непонятна остальным, но все знали, что произошедшее неправильно. Такого не должно происходить между мужем и женой. Эанкэ тоже это понимала, но ничего не могла поделать, им обоим в тот момент было слишком больно, а сейчас она не знала, как все исправить. И хочет ли она все исправлять.          
-Ты пришел попрощаться или тебя попросили придти? – вопрос прозвучал слишком сурово и квендэ немедленно устыдилась. Так не говорят с друзьями, тем более на пороге разлуки.  
- Значит, ты и правда остаёшься? – в голосе одного из трех вождей не было удивления, только печаль. -  Твой муж теперь зовет себя Покинутым. Плохое начало для похода – расставание супругов.
Женщина покачала головой и выпустила из рук сплетенный венок. Тот закачался на воде и медленно поплыл по течению к Озеру. Последний раз они с мужем говорили, когда стало ясно, что нолдор уходят. Это был первый их разговор с того ужасного дня, когда она поняла, что больше не увидит Урко.
Сон ей тогда приснился тревожный и странный. Будто её Урко снова  ребенок и отец учит его натягивать тетиву охотничьего лука на поляне, рядом с их делонью. Она идет к ним с теплым, только что испеченным хлебом в руках, что бы позвать своих храбрых охотников отвлечься и всем вместе устроиться с обедом тут же на поляне, как они делили всегда, пока сын был еще мал. Ветер с озера приятно холодит босые ноги, теплый хлеб пахнет домом. Эанкэ улыбается мужу и сыну.  И вдруг понимает, что на поляне не её супруг. Кто-то темный и чужой отечески положил её сыну руку на плечо и шепчет ему на ухо, объясняя, как надо целиться. А отец стоит на другом конце поляны, со своим маленьким горном и не видит. Эанкэ хочет крикнуть, предупредить мужа, броситься к сыну, но ноги  прирастают к земле и она не может не пошевелиться, не закричать. Урко умело, слишком умело для ребенка, наводит стрелу и стрела летит прямо в грудь отцу. Мальчик улыбается, кладет на тетиву вторую  и поворачивается к Эанкэ.
Она проснулась резко, как от удара. И первое, что увидела, это лицо супруга. На нем тоже отпечатался страх.
- Что-то с Лаурендилем, Эанкэ. – сказал он. Отец никогда не звал сына материнским именем, считая его несчастливым. Они с Эанкэ часто из-за этого спорили. А потом Урко подрос, и отцовское имя терпел только от отца, несмотря на то, что многим его материнское имя тоже казалось странным и недобрым, и они рады были бы звать его иначе.
Первое, что сделала женщина – потянулась к сыну мыслью, позвала его, но он не ответил. Они звали его вместе и порознь три дня. Ответа не было. На четвертый день из лесу вышла перепуганная насмерть девушка и сказала, как с севера прискакал ужасный всадник на черном коне, промчался по лесу жутким смерчем и сгинул так же внезапно, как появился. Охотники пошли туда, и нашли следы недавно прошедшего этой дорогой квендо. И следы огромных копыт.
- Он погиб. – в глазах мужа стояла такая боль, что Эанке стало страшно. – Он не отвечает на зов, его нигде нет. Мой сын мертв.
Женщина закрыла глаза и позвала снова. Тишина. Её сына не было нигде во владениях квэнди, ни к западу, ни к югу не вело его следов. Она попыталась заглянуть на Север, но там возвышалась огромная темная стена, заглянуть за которую было страшнее смерти. Эанкэ не осмелилась. Но самое важное она поняла и так.
- Мой сын жив.
Женщина сорвала растущий у воды стебель и начала новый венок. Она не хотела говорить с Финвэ о супруге. Она вообще не с кем не говорила об их раздоре и о своем горе. Вела себя так, как будто сын просто ушел и вернется когда-нибудь потом. Среди квенди были те, кто осуждал её за это, были те, кто жалел, полагая, что сердце матери не выдержало бы горя и рассудок защищает себя иллюзиями. Эанкэ спокойно относилась и к тем и к другим, все так же пела у Озера, танцевала с подругами и бродила в одиночестве по лесным тропкам, но любую попытку заговорить о гибели сына обрывала с жесткостью, неожиданной для такой светлой души. Муж ей этого не простил. «Это твоя вина», - сказал он ей, - «Это ты призвала к нему Тьму, это ты дала ему имя, с которым не живут и теперь не желаешь даже оплакивать его!». Много злых слов тогда они наговорили друг другу. Ничего этого Эанкэ не хотела говорить Финвэ, но он все понял и так. Не зря именно он ведет нолдор в поход.
Женщина доплела второй венок и подошла к другу. Она была печальна, но непреклонна.  
- Поход невозможен без расставаний. И без печали.  Мне жаль, что вы уходите, вам жаль, что мы остаёмся, и больше никогда наши дороги не пересекутся.
- Ты думаешь больше никогда? – нолдо тоже был грустен. Женщина вздохнула. Кажется, она стала мастером на недобрые предсказания.
- Ты, правда, хочешь услышать ответ? – Финвэ кивнул и она продолжила. – Может пути Оставшихся и твоего народа пересекутся в будущем, но ты больше не увидишь ни нас, ни этой земли. Но на Западе ты найдешь то, за что любая цена не покажется тебе чрезмерной. Поэтому иди и не оглядывайся. А я буду помнить вас. Я всегда помню тех, кто ушел.
- Мрачное предсказание, Эанкэ. – покачал головой эльф.
- А ты забудь его. – женщина улыбнулась и надела на голову другу сплетенный венок. – И пусть твой путь будет легким. Прошу только об одном, хотя у вождя в походе надёться достаточно дел, пригляди за моим мельдо. В нем много боли и много гнева, я боюсь за него.
- Обязанность вождя заботиться о каждом.  Не волнуйся о нем.
- Ты не обидишься, если я не приду прощаться?
- Я знал, что ты не захочешь приходить. Поэтому прими это на память.
В руках Финвэ появился изящный серебряный венчик в виде сплетенных лоз, украшенный речным жемчугом.  
- Мне нечего подарить тебе в ответ. – с сожалением покачала головой эльфийка. Нолдо с улыбкой указал на венок у себя на голове, но когда женщина в ответ покачала головой, сказал:
- Тогда срежь мне на память прядь волос.
Эанкэ знала, что он просит не для себя, но лишь лукаво улыбнулась и срезала тонким ножиком серебристый локон.

Снежная крепость дело серьезное. Не простой вал из снега, который сооружают ребятишки для своих игр, а настоящая снежная крепость, с башнями, бойницами, и передовым валом. К счастью двор Удуна был достаточно велик, что бы вместить в себя плод инженерной мысли северных квенди, а снега на Севере было в буквальном смысле завались. Крепость возвели за три дня, общими усилиями, но последние приготовления выпали на долю обороняющихся, что бы у них была возможность придумать противникам разных занимательных сюрпризов. Команды разделились просто – каждый квендо, желающий принять участие в забаве вытянул из мешочка камень, и если камень был черный – шел в команду крепости, а если красный – в штурмующие. Командиров будущие воители выбирали сами. Таргу выпал чёрный камень и он само собой стал командиром над крепостью. Нападающие, посовещавшись немного, выбрали Серого, который оказался среди вытянувших красный жребий. Правила игры были просты: на центральную башню был торжественно водружен флаг и нападающие должны были его захватить, а обороняющиеся защитить. Любое оружие было запрещено, но бить противника кулаками не возбранялось, запрещенных приемов тоже не существовало и, хотя квенди не стремились специально кого-то покалечить, сломать себе в этой игре руку или нос было проще простого. Условия, после которого противник должен был отступить, тоже не было, поэтому сражение продолжалось, пока воины вражеской стороны еще могли драться или пока флаг не оказывался в руках нападающих. Игра была жестокой, но эльфам Севера она нравилась. В неё играли смелые и сильные, а на Севере ценилось и то и другое. Женщины в битву не ходили, им обычно не нравилось, когда их бьют по лицу, но любили наблюдать со стороны, оцениваю доблесть мужей и возлюбленных, а мужчины потом еще долго хвастались победой и собственным бесстрашием.
Мелькору был очень хорошо видны приготовления к штурму, крепость построили практически у него под окном, но Вала не возражал против такого соседства. На эту баталию было любопытно поглядеть, особенно когда участники тебя не видят. Вот будущие враги выстроились друг напротив друга, что бы было легче их посчитать и убедится, что силы равны. Тарг и Серый вышли из рядов и протянули друг другу руки, как символ отсутствия истинной вражды. Поразительно, каким агрессивным вышел этот примирительный жест. Серый вызывающе вскинул подбородок, Тарг сощурился, они коротко сжали руки друг друга и разошлись. Между Серым и его прямым командиром было не все гладко с самого появления молодого квендо в Удуне, но внезапно возникшее противостояние никогда не выходило за рамки обычного соперничества между учителем и явно более талантливым учеником. А сейчас, глядя с башни на их рукопожатие, Мелькор понял, что рано или поздно Серый Тарга убьет. Это было странное предвиденье, потому что квенди никогда друг друга не убивали, и Тёмный даже не знал, способны ли они поднять оружие на сородича не во врмя тренировки, пусть даже жесткой, а всерьез. Хотя те, что остались у Озера оказались способны, но вот видели ли они в Сером сородича…Очевидно нет, и это было неожиданно и любопытно. Что такое увидели в Сером стражи Вод Пробуждения, что посчитали его опасным? Вот бы узнать. Правда, посылать кого-то еще к Озеру Вала не хотел, он дорожил своими квенди, так что оставалось только размышлять, а для стройной теории было маловато фактов. Квенди, которых он забрал от Вод Пробуждения несомненно менялись и уже сейчас были совсем не похожи на оставшихся у Озера родичей. Но какими они станут, когда из тысяч отдельных душ родится наконец народ? Какая черта пролегла между ними и прочими квенди? Каким будет этот народ, его, Мелькора, народ? Всего этого Вала не знал. Пока еще эльфы были совсем детьми, юными и открытыми детьми молодого мироздания. Пока еще из них могло получиться все, что угодно.
Внизу пропел рог сигнализируя начало игры и нападающие немедленно пошли в атаку. Пока на расстоянии – швыряя в противников плотно скатанные снежки. Нехитрые боеприпасы частью скатали заранее и сложили возле бойцом горкой, частью лепили прямо на месте. Обстрел был такой плотный, что разглядеть с высоты башни происходящее во дворе стало трудно, все заслонила снежная кутерьма. Казалось обстрел полностью поглотил внимание и нападавших и защитников, но нет. Небольшая группа эльфов отделилась от кидающихся снежками товарищей и стала осторожно обходить вал справа, там, где он упирался одним концом в скалу. Остальные тем временем старались как можно сильнее отвлечь противника, но противник тоже оказался не лыком шит, и бдительности не утратил. Группу диверсантов на стене встретила такая же группа защитников и после короткой кулачной схватки атакующие сочли за благо отступить, поняв, что тут им ничего не светит. Серый, мало чем отличающийся от всей своей команды, заметил неудачу отряда и поспешно скомандовал штурм, боясь утратить инициативу. Началась свалка на валу. Снег уже успел слежаться и скользил, а стоящие в обороне не стеснялись подтолкнуть оступившегося «врага», пускай не зевает и крепче ставит ноги. У команды крепости было явное преимущество в виде высоты вала и после десятиминутной драки нападавшие отошли копить силы на новый рывок. Все это был еще только разогрев перед настоящей потехой, но кое-где на не истоптанном пока снегу уже виднелись пятна крови. А уж синяков и ушибов было не сосчитать у обоих сторон. Краткая передышка и нападающие предпринимают вторую попытку. На этот раз драка на валу завязывается всерьез, нападающие не торопятся отступать, обороняющие крепко стоя на первой линии обороны, желая удержать её во что бы то ни стало. Бой идет почти по настоящему, вот один из нападающих сумел влезть на вершину снежного вала и толкнул в спину неудачно подставившегося противника. Тот рухнул с вала вниз головой. Со двора доносились крики, противники орали друг другу обидные прозвища, подсказывали своим, отдавали команды. Кое-где нападающим удалось закрепиться на валу, но враг активно старался их оттуда выбить. Пару раз им удалось сбросить врага со стены, но нападающие в этот раз явно решили драться до конца. Бой кипел всерьез, и бойцы, и даже наблюдатель в башне не сразу заметили что обстановка изменилась. Отряду эльфов под шумок все-таки удалось незаметно перелезть вал и ударить защитникам крепости с тыла. Какое-то время еще царила невнятная кутерьма, а потом Тарг понял, что вот-вот будет окружен и скомандовал своим силам отходить внутрь башен. Вал и двор за ним остались за нападающими, и они немедленно возобновили обстрел снежками, хотя от снега во дворе остались только вал и воспоминания. Все пространство было истоптано тяжелыми сапогами и представляло собой мокрую скользкую слякоть. Желающие выйди из боя прихрамывая, и потирая намятые бока, отходили к дальней стене двора и устраивались там смотреть и болеть за своих. А сражение уже перешло к кульминации, не желая давать противнику передышки, Серый повел свои игрушечные войска на штурм башен и сам, разумеется, был в первом ряду и первым начал карабкаться по скользким ледяным блокам. Впрочем, залез он недалеко, и скинули его быстро, но штурмующих это не остановило, как и самого Серого. Поднявшись и отплевавшись от снега и наполнившей рот крови, он вновь полез на башню. На этот раз успешно, обороняющиеся отступили, но две другие башни держались и из соседней уже вышла подмога. У защитников крепости еще были силы. Чаша весов боя опять заколебалась. И Серый сделал очередную свою безумную глупость. Он отошел к дальнему краю площадки и, взяв хороший разбег, прыгнул, приземлившись аккурат на площадку центральной башни, где гордо реяло вражеское знамя. Немаленькое расстояние для прыжка, а упасть с этой высоты было бы неприятно. Но Серому падать не пришлось, падать пришлось одному из его противников, который явно такого не ожидал. Впрочем, торжествовать эльфу пришлось недолго, Тарг не собирался позволить противнику безнаказанно торчать на своей территории. Квендо попытался выполнить с Серым тот же маневр, что Серый только что вытворил со вторым защитником знамени, но Серый оказался крепче, и они оба свалились на площадку башни, сжав друг друга в отнюдь не дружеских объятиях. Видеть эту драку из своего окна Мелькор не мог, но мог предположить, что была она на редкость жестокой, оба противника были сильны и не собирались отдавать победу. Нападающие тем временем все-таки выбили обороняющихся из центральной башни, но помочь своему вожаку не могли, защитники крепости всерьез взялись отбивать башню обратно. Драка кипела и не думала заканчиваться, когда над полем боя вдруг раздался громкий клич:
- Победа! – Серый стоял, оперившись ногой о парапет, и держал вражеское знамя кверху ногами за древко. Флаг вяло полоскался на легком ветерке. – Победа!
Ему пришлось выкрикнуть это несколько раз, пока наконец внизу не начали соображать, что игра окончена. Сражение потихоньку утихало. Бывшие соперники помогали друг другу подняться и одной толпой собирались вокруг снежной башни, победители еще неуверенно поздравляли друг друга и мягко подшучивали над бывшими противниками, те не оставались в долгу. Несколько квенди, пострадавшие больше остальных, отделились от толпы и направились к казармам. Один серьезно хромал, другой прижимал к груди бессильно повисшую руку. Разбитые носы никто особо не считал, снег вокруг башен местами порозовел. Наконец с башни спустились командиры обоих отрядов. На этот раз вместе, и хотя тень недавней жестокой схватки все еще витала над ними, они были уже не враги, а воины одной Твердыни. У Тарга была разбита голова, на серебряных волосах кровь видна издалека, но держался квендо бодро. Серый на первый взгляд пострадал не так сильно, на подбородке виднелась кровь, толи своя, толи в порыве драки квендо кого-то укусил. Серый даже не пытался её стереть. Он все еще сжимал в руках таким трудом добытое вражеское знамя, и выглядел малость дезориентированным. Падение и финальная схватка явно не пошли для него даром.
За спиной Мелькора задрожало пламя светильников, как от внезапно пронесшегося ветра и чьи-то босые ноги неслышно коснулись каменного пола. У женщины, соткавшейся из ветра и пламени, были черные волосы, плащом развивающиеся за спиной и зеленые глаза с золотыми искрами огня на самом дне. Тонкое платье алого шелка плавно стекало по фигуре, драпируясь в живые кладки. Мелькор не обернулся, женщина этого и не ждала, айнур были выше таких мелочей.
- Властелин. – голос у неё был мягкий, обещающий, но сейчас в тоне чувствовалась легкая тревога, - Что с ними?
- Не знаю, Гара, - честно ответил Мелькор. – Я не знаю.

- Все, хватит. Отпусти меня.
Наверное Музыкант произнес это уже сотый раз. Они так и не успели понять, что произошло в этот день, все воспоминания слились в бесконечный огненно-кровавый ад, полный ужаса. Это потом они узнают, что именно так выглядит Война Стихий, когда тебе не повезло наблюдать её в собственном доме, а сейчас тем, кто остался в живых было ведомо лишь одно стремление – бежать. Потому что враг, что пришел, был им не по силам. Серый помнил, что он все таки сражался, и даже, кажется кого то развоплатил, но Властелин велел отступать и больше он его не слышал. Это было неожиданно страшно, прежде Властелин всегда был с ними, они этого даже не замечали, а сейчас Серого накрыла пустота. Когда ранили Музыканта, он не помнил. Сперва друг просил не тратить на него силы и уверял, что обязательно их догонит, потом перестал повторять эту очевидную ложь. Серый его не слушал, он прекрасно понимал, что парень не жилец, но упрямо тащил его за собой по тоннелю. Последние пол лиги на себе.
Но сейчас что то было в тоне Мастера такое, что заставило Серого остановиться и бережно опустить друга на землю, прислонив к стене тоннеля. Впереди те, с кем судьба свела во время бегства, останавливались и оглядывались с беспокойством. И правильно, каждая секунда была дорога, но Серый жестом велел им ждать и они остались ждать.
- Вот и все. – Мастер попытался улыбнуться, улыбка вышла похожей на судорогу. – Конец. Не вздумай меня поднимать.
Серый молча опустился рядом на колени и протянул другу флягу с водой, тот дернул головой.
- Не надо, живым больше пригодиться. А я не жилец. Хочешь что бы я промучился еще день или два? Я ведь не могу уйти сам.
Серый молчал. Он прекрасно знал, что Мастер прав, он умрет даже раньше, чем они выйдут на поверхность и смерть эта будет долгой. Добить его было бы милосердней, но бросить друга одного в темноте…Почему то именно мысль о темноте пугала Серого. Пугала даже больше, чем погоня, которая вполне могла обнаружить туннель и идти следом. Или враг мог обнаружить выход и ждать там, или просто запечатать его, оставив их навеки погребенными здесь. Но бросить друга в темноте. За спиной молча ждали те, кому повезло выжить. Мастера била дрожь, но он похоже этого не замечал, он старался сесть повыше, что бы удобнее было смотреть другу в глаза.
-Знаешь, -вдруг начал он - давно жил один эльф, его прозвали Светлым, но были не правы. А потом пришел Владыка с Севера, и не стало этого эльфа. Стал Мастер, который так и не получил имя. Потому что пока спорят Владыка и его братья миру не нужны мастера.
Серый почувствовал, что Мастер положил что-то возле его руки. Он взял это что-то, ощутив в руке тепло согретого о кожу серебра, и неожиданно для себя сказал:
- Давно жил один эльф, отец звал его Другом лета, а мать назвала Орком. Мать была права, а отец ошибался.
Мастер еще раз улыбнулся.
- Как назвал тебя Тарг? Когда мы встретимся перед последней битвой, я хочу назвать тебя по имени.
- Раданг, но мы можем встретится и раньше.
- Нет. – Музыкант покачал головой и закашлялся. На губах выступила кровь, - Тебе в простом бою смерть не писана. А теперь убей меня и уходи. Я не хочу, что бы моё предсказание не сбылось из-за твоей глупости.
Спустя секунду в груди орка торчал кинжал. Он даже не успел ничего понять, удар в сердце убил его мгновенно. Раданг вытащил кинжал, вытер его об сапог, встал и жестом велел двигаться дальше. Никто так и не посмел ему ничего сказать, а он молчал до самого выхода. А идти до выхода пришлось долго.