Дом брата встретил Нолофинвэ необычной тишиной – все дети, друзья детей, жена Курво и ее родичи куда-то разошлись, поэтому Ноло беспрепятственно прошел через широкий двор в крытую галерею, соединявшую дом и мастерскую брата. Пользуясь случаем, шел он неторопливо, вглядываясь и оценивая новые детали окружавшей его красоты – Феанаро был воистину неистощим на выдумки, а учитывая, что жена была ему под стать, удивляться и любоваться можно было практически бесконечно.
Подходя к дверям мастерской, Ноло ясно чувствовал тревогу – ту тревогу, что сквозила во взгляде и словах Курво в последнее время. Он, конечно, старательно их скрывал – но мало что могло утаиться от проницательного взгляда среднего сына Финвэ.
Даже то, что прямо сейчас Феанаро не был настолько занят, чтобы приход брата мог быть некстати.
Нолофинвэ уже поднял руку, чтобы негромко постучать, как изнутри донесся усталый голос Курво, в котором, однако, сквозили теплые нотки:
- Братишка, не стой под дверью, заходи!
Ноло усмехнулся – брат чувствовал его присутствие и настроение не хуже и иногда совершенно определенно читал мысли и без осанвэ.
- Да, давно прошли те времена, когда меня встречал приветливый крик: «Опять ты, настырный Ноло!»
- Если хочешь, можно повторить.
- Да нет, как-нибудь обойдусь
Нолофинвэ, наконец, прошел череду кладовых и очутился в святая святых – залитой светом из высоких широких окон, заставленной столами и шкафами, вымощенной кусками породы и дерева, увешанной чертежами, эскизами, мозаикой мастерской. Нашел среди всего этого строго организованного беспорядка свой неизменный табурет («Ноло, братишка, вот тебе сиденье, и упаси Тулкас, если я еще хоть раз увижу тебя расположившимся где-нибудь еще!») и уселся напротив Феанаро.
- Я смотрю, у тебя сегодня выдался спокойный денек, - улыбнулся Нолофинве, наблюдая за тем, как брат аккуратно, с какой-то даже слишком углубленной тщательностью, собирает и клеит из маленьких отрезков соломы и тростника дом уже с локоть высотой. Прекрасное лицо Феанаро, становившееся неотразимо притягательным и почти страшным, когда его освещал огонь вдохновения, сейчас было осунувшимся и тревожным.
- Да, в кои-то веки никто не бегает и не галдит вокруг «папа то, папа сё».
- Угу, как-то все вокруг воспринимается иначе, когда из-за каждого угла не выглядывает неожиданно лукавая физиономия. Или не падает на тебя внезапно с крыши или дерева. Или не проносится на лихом псе. Начинаешь вдруг видеть новую красоту.
Феанаро как-то пожал плечами и чуть нахмурился, не прерывая работы. Нолофинвэ помолчал, обвел пальцем очертания простого, но бесконечно изящного подсвечника в виде цветка каллы, и сказал прямо, хоть и особенно мягко:
- Что за печаль поселилась в тебе, брат мой? Словно перестал тебя радовать мир вокруг. Или творения твоих рук больше не согревают твое сердце? Или тщетно ищешь ты участия в родичах и друзьях?
После короткой паузы Курво опустил руки.
- Что мне родичи, Ноло, зачем участие тому, кто чувствует, что живет зря?
- Так было всегда, сколько я себя помню, Курво, - произнес Нолофинвэ, справившись с удивлением и участием, толкнувшим в сердце горячей волной, - ты стремился и мечтал о чем-то, о чем мы даже мельком не мыслили - или не могли представить в самых смелых мечтах. Сейчас ты просто достиг очередной вершины и не решил, куда направиться дальше.
Феанаро оперся лбом о руку.
- Я просто дико устал, устал от того, что замысел не закончен, устал от массы работ, которые ждут своего воплощения и не могут найти завершение…
- Значит, ты должен радоваться и гордиться тем, что тебе дарованы силы, которыми не обладает никто иной - и только тебе под силу воплотить все то прекрасное, что ждет своего часа в твоих замыслах…но зачем торопиться, Курво? Разве не лежат перед нами долгие дни, которые можно заполнять созиданием и размышлениями?
Феанаро вскинул голову неизменным жестом.
- Нет! Невозможно ждать!!
И как-то сник – вспышка пламени во тьме.
- И я вместо того, чтобы делом заниматься, заполняю драгоценные часы одиночества тем, что мастерю игрушечные домики…
- Семеро детей, Ноло - неожиданно сказал он, - … или уже больше?.. я за заботами забыл... это ужасно… как хочется все забросить и уйти, куда глаза глядят…
Нолофинвэ пристально всмотрелся в лицо брата, который снова занялся домиком, – иногда было сложно понять, шутит Курво или нет, особенно если речь шла о серьезных вещах. Ноло хмыкнул.
- Неужто ты не знал, на что идешь, глядя на первых пятерых? Или последние оказались самыми горластыми и требовательными?
- Дело не в горластости, дело в том, что нет возможности побыть одному, - мрачно пояснил Феанаро.
- Да ладно тебе, вот Атаринке женится – как только вырастет, конечно, - уедет, Макалаурэ тоже недолго холостым ходить…
- Женится и уедет? Ты смеешься, Ноло? – Феанаро обвинительным жестом наставил кисточку на брата. - Ты знаешь, что этот thoron мне заявил? Орел, красавец....
- Нет, конечно, - покачал головой Нолофинвэ, не удержавшись от улыбки.
- Он сказал, что ему дома так уютно, что он не хочет из дома уходить и предпочел бы жить с женой в родном доме. И еще и поулыбался так мило, что я дар речи потерял... во второй раз в жизни…
- Ох, Курво, как у тебя все, оказывается, непросто... – Нолофинвэ на секунду задумался. - Ну хочешь - сбежим вместе порыбачить?
В глазах Феанаро наконец-то загорелся живой интерес.
- О! Порыбачить! Да, сбежим... взять лодочку, - продолжал он уже мечтательно, - поплавать между камышей, погонять рыбок…
- Отлично! – поспешил развить идею Нолофинвэ. - Я уже давно там одно местечко присмотрел – красота! Рыба прямо сама на берег за наживкой выпрыгивает.
- Ага, наливочку возьмем, - Феанаро оживал прямо на глазах, - у меня была славная такая. Под свежую-то рыбку, да с пылу с жару - самое оно! И главное - тишина вокруг...
- Да, а еще надо ускользнуть незаметно, - добавил Нолофинвэ совсем уж по-мальчишески таинственно, - а то мои-то старшие куда-то повадились по утрам убегать - вот устрою им веселье - сбегу сам, пусть ищут.
- Ага, - закивал головой Феанаро, - и что-то мне подсказывает, что бегают они в одном направлении с моими - большой компанией. Вот пускай сообща и ищут нас обоих.
Братья дружно рассмеялись.
- И заодно от Арфина подальше, - заявил, отсмеявшись, Феанаро.
- А что Арфин? – насторожился Нолофинвэ
- Да приходил недавно к нам, сказал, что хочет посидеть в тишине. Ага, тишина. У меня!
- Ну, у него ж детвора совсем мелкая, громче любых чаек, - рассудительно заметил Нолофинвэ.
Феанаро хмыкнул.
- Ну я его послал в тренировочный зал - самосозерцать... прихожу, а он спит... дососзерцался…
- А дети его, - добавил он, подумав, - и вправду еще хуже моих.
- Ну вот видишь, - удовлетворенно кивнул Нолофинвэ, - все познается в сравнении.
Феанаро вдруг подался вперед к брату.
- Ноло, братишка, а ты часом не помнишь, у меня их точно семеро, не больше? – В глазах Феанаро было самое неподдельное удивление и недоверие. – Помню, что число нечетное, но семь так галдеть не могут… может Нэрданель их прячет? И где она их только берет?!
- Ох, не знаю, Курво, плакать мне или смеяться, - честно признался Нолофинвэ, - но поверь - без твоего участия и согласия она их не творит.
- Да? А я не уверен, она мастер не хуже меня…может и творит…
Феанаро вернулся к домику и какое-то время собирал его, хотя уже и без прежней тревожной сосредоточенности. Нолофинвэ тем временем поднялся и подошел к высокому окну-створке, открывавшемуся в небольшой внутренний дворик. Он любовался открывавшимся видом на Таниквэтиль, вдыхая пряный воздух, свежеющий к часу смешения Света Дерев, и думал о словах, сказанных однажды братом. «Ноло, брат, творчество, созидание – это как Таниквэтиль – у нее есть вершина, но она где-то бесконечно далеко… или, может, ее даже и нет… но это неважно, главное – то, что на этом пути наверх нельзя, невозможно остановиться – ведь с каждым поворотом и подъемом твоим глазам открывается все более величественная и захватывающая картина…»
Наконец, у себя за спиной Нолофинвэ услышал негромкую, уверенную поступь Феанаро.
- А вообще, братишка, я тут подумал… - сказал тот, раскрывая окно, - давай мы дождемся, как наши мелкие подрастут – мы ж вроде новых заводить не собираемся? (Нолофинвэ отрицательно покачал головой – отсвет улыбки еще не угас на его губах) - и отправимся в Среднеземье – вот где работы и простора непочатый край. Отца оставим править здесь, Арфина с собой возьмем…
Нолофинвэ задумался.
- Да, побывать на Куйвиэнен, встретить родичей – то-то они обрадуются, снова увидев белые корабли!.. увидеть новые земли…
Он поднял глаза и встретился взглядом с вопросительным взглядом Феанаро.
- Курво, - развел он руками, - ну о чем ты говоришь – конечно, отправимся! Ты будешь вести – а я следовать, ты ведь помнишь?
Порыв свежего ветра взметнул каменную пыль, страницы пергаментов, волосы братьев, устремился к рабочему столу Феанаро и непринужденно и лихо раскидал тростинки и большую часть домика. Мастер на миг замер, а потом почти облегченно негромко рассмеялся. Потом обнял брата на плечи.
- Пойдем, Ноло, Нэрданель, наверно, уже ждет нас к ужину…

- Отец, отец проснись!!!
Голос, словно ледяной ветер, распорол тишину и неглубокий и беспокойный сон. Нолофинвэ вздрогнул и проснулся.
Колкие иглы морозного воздуха щипали побелевшие щеки. Темнота и точки звезд смешивались в причудливом хороводе над усталым эльфом.
- Отец! - Голос настырно лезет в уши - над собой Ноло увидел темные, неровно обрезанные волосы и тревожные, но как всегда непреклонные глаза старшего сына - Финдекано, похоже, за весь путь так ни разу и спал дольше часа.
- Надо идти, отец, - повторил он, отнимая руку от плеча Нолофинвэ, - пока буран стих и Хэлкараксэ спокоен.
Нолофинвэ кивнул и прикрыл глаза - в них внезапно хлынуло осознание контраста между сном и явью. Тепло мастерской и свет, льющийся на лицо сидящего за столом мастера и его собеседника…. свист поземки и слепящий снег… детский смех и топот ног в доме… крик Турукано, крик полный боли… плеск рыбы в реке, плеск уходящего под лед эльфа….
Нолофинвэ сцепил зубы и встал, отметая прочь тяжелые мысли. Не хватало еще, чтобы Кано заботила эта боль…
Он устало провел рукой по лицу и принялся будить остальных нолдор…