Куруфин взвыл уже в голос и уткнулся лицом в снег. В голове на мгновение помутилось от дикой боли. Перед глазами заплясали разноцветные всполохи. Боль, подобно копью пронзила тело от колена до правого плеча. Впрочем, в правом плече она нещадно пульсировала уже давно. Он судорожно вздохнул - и тут же закашлился от набившегося в рот снега. Хорошо хоть то, что тварь напоследок не потопталась по нему! Куруфин, опираясь на целую руку, приподнялся и встал, переместив вес на здоровое колено. О том, что стало с другим коленом он старался не думать. В лучшем случае его вынули из сустава, в худшем - там каша. Ниже плеча правой руки он уже не чувствовал совершенно - но тут неизвестно, благо это, или наоборот. Стоять на колене было неудобно и унизительно, но всяко лучше, чем лежать мордой в снег. Да и все, что он сейчас мог, так это прожигать ненавидящим взглядом Врага и его шавку - и ждать хоть какого-нибудь завершения происходящего здесь и сейчас. Да скрипеть зубами от боли и злости. Злости в первую очередь на себя - так по-дурацки подставиться! Хотя и боли было хоть отбавляй. Но несмотря на плящущие под веками цветные огоньки, Моргота от слышал преотлично. Дождался завершения,чего и говорить!
-Будь ты проклят, тварь! - только и смог выдавить Пятый сквозь зубы.

Проклятий Мелькор наслушался за свое долгое существование достаточно много, что бы даже такой искусник, как Атаринкэ мог внести в коллекцию что-то новое. Да и из-под носа Нолофинвэ хорошо бы уже убираться, а то может получиться неудобно. Никого из живущих Вала не боялся, но всегда существовала та граница риска, за которую он не готов был зайти. Выкрики Куруфинвэ можно было спокойно проигнорировать, никакого интереса он уже не представлял, но Мелькор все же обернулся.
- Как некрасиво ругаться при даме, - елейным голосом пожурил он нолдо, и галантно подал Идриль руку, - Чему ты учишь племянницу.
Этим можно было и ограничиться, оставив Куруфинвэ барахтаться в снегу и дожидаться помощи из форта. Но пятый сын Феанаро, и такой коктейль из боли, обиды и ярости, когда еще такое увидишь. И Вала сделал к феанорингу пару шагом, снова надев издевательски-доброжелательную улыбку.
- Тебе совершенно необязательно было приклонять передо мной колени, - Мелькор чуть усмехнулся, глядя на позу Куруфинвэ, и снова сделал лицо, как будто встретил доброго знакомого после долгой разлуки, - Нас же столько связывает. В конце концов, ты брат моего лучшего друга. Кстати, как там Турко? Командир моей гвардии ждет не дождется его увидеть, да и я скучаю. Передавай привет, и напомни, что он всегда мой желанный гость. А сейчас извини, - Вала чуть поклонился эльфу, как будто они были не на поляне после драки, а во дворце на празднике, - У Владыки Севера много дел. – и рассмеялся, не разжимая губ.

Осанвэ Майрону:

Волк подкрался невероятно тихо, даже бесшумно. Нормальные живые существа на такое не способны, как раньше казалось коту. Именно поэтому, оказавшись прижатым к земле большой тяжелой лапой, Искра от неожиданности чуть было не откусил себе язык и жалобно взвизгнул. "Съест" - решил котенок и рванулся из-под волка что было сил. Но что может маленький кот против большого волка? Совершенно ничего. А означенный волк тем временем принялся вылизывать своего пленника, явно не собираясь причинять какой бы то ни было вред. Этот потрясающий факт окончательно сбил кота с толку, и тот, еще побарахтавшись для порядка, затих в снегу, позволяя беспрепятственно отмывать его шерстку. Что делали двуногие в это время, ошарашенный Искра уже не отслеживал, ровно до тех пор, когда тяжелая лапа со спины пропала.

У Артано, в конце концов, свои щенки были чуть не больше этого котишки, поэтому тяжкая лапа почти сразу сменилась ошушением Очень Острых Зубов на загривке - чёрнохвостая волчья сила приподняоа кота с сугррба и со всею торжественностью вручила даме прямо в руки.  Щенки щенками, а тащить рысьего котёнка в пасти как родного майа желанием не горел.  Тем паче, что по пути сюда вывалить из пасти язык было делом важным, насущным, а как это проделать при свисающем из пасти котейке Артано не знал и знать не хотел. В конце концов у нолдиэ было целых две руки, приспособленных замыслом Эру именно для держания разного рода пушистых питомцев - вот пусть она Замысел и воплощает, всё как положено.

Когда же сам волк полулёг перед принцессой потаенного города в снег ни рысекоты, ни недожратые нолдорские принцы его явно уже не интересрвали - волчкомайа молча щурился, ждал, да косился чуть насмешливо на рассыпавшегося в куртуазнейших поклонах Валу, раздумывая над тем, сам он пойдёт, или...
А ещё за Валой, за сугробом и даже за недокушанным эльфом было шумно и насторожённые уши волка отчётливо различали в этом шуме скачущих лошадей.
Самое время было поторопиться, пусть даже у майа и не было сомнений в том, кто по сугробам носится быстрее - он, или нолдорские конники.

Куруфин сдавленно зарычал, левая рука метнулась к поясу, но на том месте, где должна была быть рукоять кинжала, пальцы схватили лишь пустоту. Видимо, он выронил его во время драки с этой морготовой шавкой. Про нож можно было забыть - он и стоял-то так с трудом, что и говорить о том, чтобы дотянуться до сапога. Меч в недосягаемости... С одной стороны, не стоило испытывать судьбу, с другой - ярость от последних слов Врага затмила разум и Куруфин, уже не сдерживаясь и не особо размышляя о последствиях, прокричал:

- Ты такой же владыка этих земель, как шелудивая крыса - владыка амбара с зерном! Не важно, сколько отродий она наплодит, больше прав у нее от этого не станет! И не тебе, выродку и трусливой лживой крысе, чернить имя моего брата! Если по ошибке и водил он с тобой знакомство в Амане, то те времена давно прошли, и он давно понял, что все слова твои - гниль и ложь! И весь ты прогнил от лжи, падалью несет за версту! Чтоб ты сдох, и шавка блохастая твоя - тоже! - Куруфин в ярости рванулся вперед. Резкая боль молнией пронзила все тело, и он рухнул лицом в снег, теряя сознание.

На потерявшего сознание феанорингом Вала уже не обратил никакого внимания. Как-нибудь, да не подохнет, форт рядом, отряд за ним наверняка уже вышел. Значит пора отсюда исчезнуть. Мелькор галантно подсадил принцессу с её питомцем на волка, и кивнул, мол можно ехать. Сам Вала шагнул в сторону, сорвал ветку с ближайшего деревца и бросил рядом. Небольшое усилие воли и ещё один придаёт Нолофинве, с Курво станется сообщение зажать, и Мелькор пошёл прочь туда, откуда пришел. Интересно, хватит ли у нолдор ума их не преследовать?

На то,чтобы облачиться в доспехи, взять щит и меч, и добраться до коня, оседланного со всем тщанием, ушло времени куда как меньше, чем уходило обычно - в обстоятельствах, когда проклятый Моринготто не похищал его внучку, а какой-то не менее распроклятый волколак пожирал Куруфинвэ. О сём прискорбном факте Нолофинвэ узнал, уже будучи во дворе форта, вдевая левую ногу в стремя. Информация поступила со стен - и распространилась по форту быстрее пожара; перво-наперво она достигла ушей отряда Куруфинвэ, собравшегося всё в том же дворе и уже готового к выезду. Присоединиться к ним Нолофинвэ сам Эру велел…
Гоня коня, мчась во главе отряда из полусотни воинов, Нолофинвэ угрюмо размышлял: бросить бы тут феаноринга подыхать - и все дела. Отношения с племянниками у него складывались ни шатко, ни валко; хотя их и объединяла общая цель, сами феаноринги старались общаться с Нолофинвэ по возможности пореже - за очень редким исключением. Передачу короны простить не могли - или ненависть к роду Индис впиталась у них с молоком матери? Ноло меньше всего сейчас заботили философские рассуждения.
Но как бы он ни относился к детям мятежного брата, все они служили одной цели - и шли за одной Клятвой. И потому поганенькая мысль мелькнула - и забилась в самый дальний уголок сознания.
Развернувшаяся перед взором Нолофинвэ картина не вселяла оптимизма. Курво корчился на снегу, а Моринготто, сажая его племянницу на волка, явно собирался помахать искалеченной ручкой и форту, и самому Ноло - да и всем нолдор.
Ноло сцепил зубы - и припустил коня во весь опор, думая об одном: только бы не опоздать! Редко какому аманскому скакуну удалось бы догнать волколака. Тем более - волколака Моринготто. Вряд ли бы он взял с собой задохлика...

В ответ на все эти церемонии Артано невообразимо хотелось презрительно почесать ногой за ухом. Левой ногой. Сладострастно изогнувшись. И непременно за правым ухом - почему-то именно так и никак иначе требовалось сейчас самореализоваться - потребность почти творческая, а значит первостепенная. Только вот реализовать её сейчас было совершенно невозможно по причине того, что на спине у него восседали.
И то, что подсадил живой груз Вала собственноручно... в общем, подождать пришлось со сладострастным почёсыванием, тем более, что в ноздри ударил знакомый запах: приближались доспехооблаченные остроухие верхом на копытастых.
Волк поставил торчком уши, изобразил мордой крайнюю степень сосредоточения, а потом неторопливо и более чем демонстративно порысил безо всякого тракта от форта прочь - для того только, чтобы, выбравшись в действительно глубокий снег, разом перейти на размашистый галоп, рассекая сугроб, словно телерячий корабль - пеннообутые волны.

Вала пошел прочь быстрым шагом, бегать вот так сразу было как-то некрасиво. Мелькор очень надеялся, что у нолдор хватит ума его не догонять. Бой с Нолофинвэ в списке дел на сегодня не значился, а тот факт, что ужасный Враг безоружен "короля нолдор" может и не остановить. Однако, скрылся за деревьями Мелькор довольно быстро, шаг у него был широкий. Одновременно Вала звал отставшую от них бурю не биться напрасно о горы Эред Ветрина, а нестись сюда расправив снежные крылья.

Нолофинвэ гнал отряд вперёд и всё отчетливее понимал: не успеет. Волколак был не лыком шит, или это Моргот  послал ему мысленный приказ. Сначала медленно и не торопясь, потом дунул вперёд, явно  ехидно  ухмыльнувшись (Ноло, разумеется, этого видеть не мог -  в пределах его видимости  маячила исключительно филейная часть зверюги - но уж больно поза у волчары была  издевательская). И ототго, что что с каждым прыжком он всё больше и больше набирал скорость, Ноло не мог не заметить, как  медленно, но неумолимо, увеличивалось ежду ними расстояние.
Финвион мысленно прикинул возможность снять волка дюжиной хороших стрел - благо воины у него были те ещё мастаки, а волк находился в пределах возможного обстрела!-но  и погода не располагала, да и Идриль, сидящая  на спине у Моринготтовой твари,  могла послужить мишенью не меньшей, чем волчара. Даже, несмотря на эльфийское мастерство.

Осанвэ Идриль:

в отчаянии послал Ноло осанвэ Идриль, прикинув возможности такого шага. Если и упадёт на полном скаку, даже не ушибётся, ибо снег был  мягок и  глубок.  А мишень откроет…
Между тем, они уже доскакали до Курво. Повинуясь короткому жесту Ноло, пять или шесть воинов приотстали от отряда и кинулись к своему лорду. Ноло не остановился. Его цель была  впереди. И не только волк, но и Мелькор, которого нельзя было ни сбрасывать со счетов, ни упускать из виду. Вала явно что-то затевал… И это что-то явно не сулило нолдор ничего хорошего...

Выбор был сделан. В тот миг, когда она сама предложила "цену". Или же когда поняла, кто именно перед ней. А, возможно, когда бесстрашно покинула пределы форта через потайной выход, отвыкнув от осознания того, что за стенами может быть опасно. И сейчас нельзя было поворачивать. Именно нельзя, чтобы не оступиться, чтобы остаться верной себе и тому ощущению правильности, что вело ее с того момента, как она осталась опорой отцу. И оно ее никогда до этого не подводило. К тому же, раз Мелькора иногда называли Отцом Лжи. А значит, чтобы принять все, что будет дальше, она должна быть верна своим словам. Осанвэ Нолофинвэ несло здравый совет, но Туруканиэн решила идти до конца в своих убеждениях.

Осанвэ Нолофинвэ:

Итариллэ надеялась, что ее поймут правильно. И именно поэтому не обернулась. Чтобы не сомневаться. Чтобы идти до конца.

Все эти осанвэ, хитрости, тонкости - не волчьего ума дело. Вот хвост распушить, чтоб снега не налипало, это да - и бежать помягче, а то прекрасноликая дева на удержится ещё, рухнет в сугроб. Опыт спиноперевозок у волколака какрй-никакой, но был, поэтому прибавив в скорости, он сильнее трясти седока не стал - шёл сквозь сугроб мягонько, размеренно, оставляя за филеем разворошенное и труднопреодолимое снежное крошево, куда более хаотичное, чем исходный снежный завал. Чёрная зверюга обернулась один только раз, проследила направление движения Валы и... продолжила резво перебирать лапами, стремительно унося нолдорскую принцессу и её Кота куда-то в сторону Сириона. По крайней мере если продолжить колею, уже пропаханную этими тремя в сугробе, упрётся она куда-то в реку.

«Да он с ума сошел» - натурально поразился Мелькор, резко замедляя шаг и разворачиваясь к Нолофинвэ. Он ожидал от короля нолдор чего угодно, но не такой вопиющей глупости. Неужели нолдор настолько расслабились за время осады, что позабыли кто он? Глупцы, если так. И самый главный глупец – Нолофинвэ, открывшийся перед Врагом. В принципе на этом славный путь сына Финвэ мог и закончиться, ибо Мелькор не собирался прощать своему врагу такую оплошность, но для Нолофинвэ еще было место в его планах, да и Идриль расстроится. «Млилая, глупая девочка, ты тоже совсем меня не боишься, раз так бесстрашно открываешь аванирэ? Но тебе я это прощу. А вот Нолофинвэ нет». В конце концов, это просто оскорбительно, так недооценивать Владыку Севера, кого сами же прозвали Черным Врагом. И Мелькор ударил, не всей своей силой, так дают пощечину зарвавшемуся рабу. И черный ужас накрыл короля нолдор, ужас, от которого единственное спасение – упасть и зарыться в снег, надеясь, что он пройдет мимо, ибо свет вокруг померк, уступив место удушливой тьме. Она сгустилась вокруг короля липким паучьим коконом, и единственное, что было слышно в этой тьме – издевательский смех Врага, а потом исчез и он, оставив только окруживший нолдо ужас.
Вала развернулся и пошел прочь. Напугать он мог бы и так, хотя открывшись Нолофинвэ сделал себя более уязвимым. Но открытое, пусть и на краткий миг аванирэ открывает множество любопытных возможностей, и использовать их он наловчился еще в Амане. Сейчас он увидел мысли короля нолдор и мысли его внучки. Они пришлись ему по душе.

Верные кинулись к своему лорду и, аккуратно притормозив рядом, спешились. Расстелив один на другой два плаща они как можно осторожнее переместили на них Куруфинвэ. Не хватало еще добавить лишней работы целителям, уж они-то за это не поблагодарят! Лорд был без сознания, что и упрощало, и в то же время усложняло его транспортировку. Стараясь не задеть поврежденную руку, воины сняли с Пятого броню, после чего бережно подняли плащи и закрепили к седлам. Лошади фыркали, им была непривычна эта конструкция, но стояли спокойно и терпеливо ждали. Хорошие лошадки, вышколенные, сообразительные.
Закончив с закреплением плащей с пребывающим без сознания лордом и, укрыв его третьим, четверка вскочила в седла и, на всякий случай обернувшись посмотреть на Врага и Нолофинвэ, оценила ситуацию как для них безопасную. После чего воины повезли раненого в крепость. Кони шли размеренно, ровно. Их не гнали, боясь растрясти, но и медленным ход лошадок тоже назвать было нельзя.
Остальные, прихватив снятую с лорда броню, последовали примеру собратьев и тоже повернули своих коней в сторону форта.

Вот в такие минуты Нолофинвэ и проклинал своё воспитание, основанное на чести, доблести, благородстве и… всей той мелочи, что Первый Дом, а особенно братец Феанаро, не гнушаясь, презрительно называли шелухой. «Пороть тебя, Итэ, надо было!» - промелькнули в голове Ноло обычно несвойственные ему мысли, и он с негодованием хотел ответить Идриль, наступив на горло собственной… да всему, что данное врагу слово, да ещё вытянутое под давлением, в ситуации, угрожающей чьей-либо жизни ничего не значит… Но не успел.
Скачи на волке какая другая эльфийка - Нолофинвэ оставался бы холоден и рассудителен и не допустил бы того промаха, что допустил сейчас. Действительно, пользоваться осанвэ в присутствии Моргота было… Нет, не глупо - самоубийственно! Расплата не замедлила себя ждать. Ужас накрыл его холодной волной. Дикий, страшный, неизведанный ранее. Хотелось бежать отсюда - подальше, скорее - а то и вовсе упасть на землю и не подняться. За какое-то мгновение жизнь мелькнула яркой искрой; все деяния, кажущиеся ошибками, и возможная расплата за них; крах надежд и чаяний… Эру знает, чего Нолофинвэ стоило не развернуть коня и рвануть обратно в крепость… да и то потому, что он замер, парализованный этим страхом, чуть не теряя сознание и едва дыша… И всё же… И всё же… И всё же…
Обнаружил он себя всё также сидящим на коне и сжимающим повожья - через некоторое время. Верные, не задетые чарами Моргота («У кого-кого, а у них ума хватило не открывать аванирэ!"-подумалось с горечью) в панике суетились вокруг него, боясь самого худшего. Нолофинвэ поднял голову, борясь с наступающей дурнотой. Он опоздал. Окончательно опоздал. И волк с Идриль, и сам Вала, уже скрылись из глаз. Преследовать их было бессмысленно. Ноло стиснул зубы и отдал приказ возвращаться в крепость.