...

Только надежда на встречу с семьей позволяла эльфийке не замечать тягот пути. Радовало то, что Тургон жив, хотя и давно уже никто его не видел в Виньямаре. Поговаривали, что он со своим народом ушел в какой-то тайный город... Неизвестность о судьбе дочери ледяными когтями сжимала сердце, но Эленвэ заставляла себя думать только о хорошем, надеяться на благополучный исход. Единственное, что удалось узнать золотоволосой, это то, что Нолофинвэ сейчас находится в крепости Барад-Эйтель и может пролить свет на местонахождение возлюбленного ее супруга. Лишь услышав эту новость, Эленвэ наплевала на все приличия и отправилась в путь. И даже хорошо, что никто из прежних подданных не узнал ее. Иначе пришлось бы ждать, пока найдется сопровождающий, пока предоставят все, полагающиеся ее чину удобства... А для эльфийки каждая минута, проведенная в неизвестности, казалась вечностью. Все ее существо стремилось туда, где сейчас Тургон, унесший с собой половину ее сердца и души. Поэтому сборы были недолги. Взяв лошадь, немного провианта и воды, Эленвэ отправилась навстречу своей судьбе. Если бы можно было заставить коня нестись быстрее ветра... Но скакун хоть и был быстр, но он был живой и нуждался в пище и отдыхе, поэтому, скрепя сердце, Эленвэ позволяла животному недолгий отдых и пастбище. А сама в эти редкие минуты отдыха не находила себе места от желания скорее двигаться дальше. Ни холода, ни промозглого зимнего ветра не замечала любящая душа. Да и что такое этот ветер и холод по сравнению с холодом вечного забвения. Эленвэ даже не сразу поверила своим глазам, когда одним утром перед ней забрезжило видение крепостной стены. Борясь принять желаемое за действительное, она пришпорила и без того уставшего скакуна. Тот из последних сил поднес ее прямо к крепостным воротам. От волнения Эленвэ не заметила того, что капюшон плаща упал с ее головы и роскошные золотые волосы плещутся на утреннем ветру. Руки судорожно сжали поводья и какая-то робость вдруг охватила эльфийку. Усилием воли подавив волнение, золотоволосая постучала в ворота.

Часовым Барад Эйтель казалось, что за последние дни они успели привыкнуть к любым гостям, однако реальность продолжала преподносить им сюрпризы и поражать воображение. Морозным зимним утром в ворота крепости постучалась явно утомленная странница. Разумеется не впустить ее было бы верхом жестокости, но все же в этот раз стражники медлили на минуту дольше обыкновенного. Просто пытаясь осмыслить факт, что одинокая дева, не слишком похожая на воительницу, делает в столь небезопасных местах.
Однако промедление было весьма незначительным и створки ворот со скрипом распахнулись, пропуская всадницу во внутренний двор
- Вы позволите, леди, - самый юный из часовых подошел к эльфийке, дабы помочь даме спешиться, - вы к нам с визитом, или вас привела сюда беда?
Из эльдар, состоящих сегодня в дозоре, никто не был знаком с Эленвэ лично, а если бы таковые вдруг и нашлись, то едва ли поверили бы в ее чудесное возвращение из чертогов Мандоса… прямо к воротам Барад Эйтель

Минута, прошедшая до того момента, когда створки ворот распахнулись с протяжным скрипом, тянулась для Эленвэ бесконечно. Начало казаться, что они никогда не откроются и вся эта безумная гонка по промерзшим равнинам окажется ни к чему. Но вот тяжелые створки словно нехотя поехали в стороны и подковы усталого коня зацокали по мощеной мостовой крепости. Эльфийка настолько была измотана многодневной скачкой, что не сразу поняла, что юный часовой протянувший ей руку, обращается именно к ней. Стражник терпеливо ждал ответа. Пришлось собраться и прислушаться к юноше. На его лице было написано любопытство, да и вопрос звучал скорее с искренним интересом, нежели обычное формальное приветствие. С трудом разжав пальцы, намертво вцепившиеся в поводья, Эленвэ протянула часовому руку, чтобы опереться на него. В этот момент золотоволосая почувствовала, что силы оставляют ее и все заранее заготовленные слова вылетели из головы. Буквально рухнув на руки юноше, она смогла лишь произнести с трудом разлепляя спекшиеся губы :"Мне нужно поговорить с Нолофинвэ". После этого милосердное забвение приняло Эленвэ в свои обьятья.

НПС стража Барад Эйтель
А за спиной у златовласой девы явно остался нелегкий путь, даже ее конь, явно принадлежавший к породе тех животных, что способны преодолевать немалые расстояния выглядел предельно изнуренным. А уж всадница… всадница с тихим шепотом выскользнула из седла прямо на руки так своевременно подоспевшему нолдо. С удивлением и тревогой взглянув в лицо своей столь нежданно обретенной ноше и убедившись, что дева лишь потеряла сознание, робко-вопросительно обратился к своему командиру:
- Она сказала, что желает увидится с государем… и силы тотчас оставили ее… Каковы будут ваши распоряжения?
Начальник стражи, успевший уже собраться с мыслями после череды столь стремительных и непредсказуемых событий, промедлив минуту, произнес:
- Отнеси девушку в гостевые покои. Пусть ей принесут теплого бульона и вина, скорее всего долгая дорога слишком утомила столь хрупкое создание, а так же пригласи к ней целителя, не исключено, что она вдобавок ко всему ранена, а даже если нет, его травы помогут ей восстановить силы намного быстрее. И пускай кто-нибудь позаботиться о ее лошади. Я же пойду доложить обо всем Нолофинвэ, ибо почти уверен в том, что Государь пожелает навестить эту нисси, как только она очнется. Трудно усомниться в том, чтобы у благородной девы, рискнувшей явиться сюда в одиночестве , не нашлось действительно веского повода для такого поступка.
Развернувшись, капитан уверенным шагов направился в крепость, и юноша, бережно держащий свою ношу, покинул двор вслед за своим начальником.

=== > Гостевые покои

19 января 455

Из гостевых покоев
У ворот, благодаря караульного, нисси увидела Государя во главе небольшого отряда. Под грозным взглядом Нолофинвэ Эленвэ немного смутилась.
- Прости, отец, но, кажется, я не выполнила твоего указания. Прошу, не отсылай меня обратно! - и, видя, как Финголфин начал хмуриться, поспешно добавила - Я вполне отдохнула и готова сопровождать тебя.
Гордо поднятая голова и горящие нетерпением глаза Эленвэ лучше всяких слов говорили о том, что никакие указания - ни целителей, ни даже самого Нолофинвэ не заставят ее вернуться в свои покои и тихо-мирно дожидаться вестей.

Финголфин

Оставалось только покачать головой - ведь вроде бы и взрослая, а ведет себя, ну совсем как девочка с полурасплетшимися от долгого бега косами. Государь и не знал уже, хмуриться ему или радоваться, что сын его так любим, что у внучки - такая мать. Тем не менее... нет, некоторые вещи должны быть сразу сделаны, особенно когда они предсказуемы и их можно еще поправить. Цену словам, нарушенным, даже самым, кажется, мелким обещаниям и благим намерениям, торопливым в своей поспешности цену Нолофинвэ узнал еще во время Исхода и запомнил навсегда. Даже будь эльдар способны забывать - уж этого он не забыл бы и сейчас, то ли по мнительности, то ли по вьевшейся глубоко привычке... медлил.
- Плохо что ты не сделала как я сказал, но очень хорошо, что ты призналась сразу. Я рад, что ты чувствуешь себя в силах и уже достаточно отдохнула, но... я через свои слова преступать не буду, Эленвэ. Мы все подождем, а ты поешь.. тем более, что я почти что уверен был - еда будет единственным, что ты не успеешь...
По знаку Нолофинвэ молодой мальчишка, но не смертный, а синда, выступил от стены, из под плаща, с укрывалищем из меховой шкуры и льняного полотна извлекая исходящую паром на зимнем ветру чашу с тяжкой кованной крышкой. Почти что кубок, выпить который упрямой нисси предстояло теперь на глазах у всех, словно заздравную чашу.

Щеки Эленвэ вспыхнули. Не то от стыда за свой проступок, не то от того, что выговор она получила прилюдно.Решив не обращать внимания на такие мелочи и хорошо осознавая, что Нолофинвэ прав, эльфийка взяла в руки тяжелую чашу так, чтобы Государь не заметил, что руки нисси все еще дрожат от слабости. Эленвэ поднесла сосуд к губам. Ни пить ни есть ей сейчас совершенно не хотелось, но ослушаться Финголфина, тем более при его подчиненных, Эленвэ никак не могла. Горячий напиток обжигал губы, от запаха немного мутило. Решив не тянуть с этим, нисси несколькими большими глотками осушила поднесенную ей чашу. Отдавая опустевший сосуд синда, который и поднес ей его, Эленвэ твердо взглянула в глаза Государю
-Теперь мы точно можем ехать, отец! -она слегка оперлась о круп своего коня, усталость все же давала себя знать. Но отступать эльфийка не собиралась. Сев в седло, она поправила плащ и подьехала поближе к Нолофинвэ. Румянец, еще недавно заливавший ее лицо, схлынул и теперь ярко-синие глаза только подчеркивали бледность щек. Нетерпение Эленвэ передавалось и коню - животное переступало с ноги на ногу и нервно пофыркивало. Сама же нисси с каким-то скрытым азартом наблюдала за тем, как вся эта суета предстоящего похода превращается в стройный и выверенный годами и дисциплиной порядок. Ожидая команды трогаться, Эленвэ в нетерпении подалась вперед, не замечая, как пальцы нервно теребят поводья.

Финголфин


Вольно или невольно, но Нолофинвэ залюбовался - решительная в своей целеустремленности, раскрасневшаяся и упрямая Эленвэ была сейчас чудо как хороша. И даже нездоровая бледность, которую Государь заметил и о причинах которой ему перед отъездом долго, минут десять, толковал упрямый лекарь, - даже она не казалась сейчас болезненной. Впрочем, учитывать ее все равно следовало, но в своём решении Финголфин уверился - оставь Эленвэ в Барад Эйтель, запри, как советовал целитель, беспокоясь о ее хроа, и феа сожжет ее до угольков. Может и не до таких угольков как остались от его брата, но в том, что дух Эленвэ и болезненная прамо-таки жажда действия за эти дни выгрызут нисси изнутри Нолофинвэ не сомневался, - может быть он не был лекарем, но такое выражение лица опознавал и прежде уже видел. Нет, все было решено правильно - неспешная поездка навстречу желанной цели будет куда полезнее, Нолофинвэ старательно не показывал что замечает слабости нисси - уверенность Эленвэ в себе от этого только укрепится, так он считал.
- Теперь и поедем. Не торопись так, мы везем в форт еду и фураж, не хотелось бы растерять их по дороге, чтобы потом собирать в ночи по кустам рассыпавшиеся тюки. Отъедем по ночному затишку сколько можем и встанем - дальше дорога открытая, могло замести, видишь какие у нас тут снега?
Трубы не пели, а ворота... ворота отворились совсем бесшумно, выпуская во внешние сумерки небольшой отряд.

Переход на тракт