...территория граничащая с землями Севера...

Тут, на Севере уже явственно чувствовалось дыхание приближающейся зимы. Лужи подернулись хрупкой коркой льда и на дороге то тут, то там проступал отчетливый след инея. Снег выпадал и быстро таял, превращаясь в грязную кашу.  Северный ветер тоскливо завывал  в ущельях, и бил наотмашь прямо в лицо колючей ледяной рукавицей. С неба сыпалась противная морось, сразу не разберешь снег или дождь, ветер швырял её в лицо тому, кому не повезло оказаться  сейчас на дороге.  Камни были скользкие от влаги, серые бока блестели, как шкуры огромных жаб. Свинцовые тучи низко висели, подпираемые горами. Дождь потихоньку усиливался. Свинцовое небо грозило градом. Вокруг было холодно и пустынно, в такую погоду все живое  предпочитало сидеть по домам и норам.

Было холодно. Он, собственно, осознал это тогда, когда в очередной раз оскользнувшись в грязи ткнулся носом в обледеневшую лужу, добавив к свежим синякам и ссадинам плотную корку обледеневшей грязи поверх порезов от острых камней. Что бы там не предпочитало всё живое, он, пролежав буквально миг в тёплой /по крайней мере в ней не было ветра/ грязи и поднялся на четвереньки. Дороги проходили, кажется, значительно западнее, обходя это распадок, в который ему привелось скатиться кубарем, стороной. Дороги выбирали удобный путь, привлекательный для всадников и больших отрядов. Майа шел напрямик, - так, что по нему можно было сверять карту. Оплеухи ветра и дождя заставляли щуриться и спустя ещё несколько шагов майя Севера снова закрыл глааза - пусть вгрызается в кожу, если ему так приспичило раздавать пощёчины и сыпать в грязь крошево из мелкого льда - все равно под потрескавшимся панцирем смерзшейся грязи фана подергивалась, словно стремясь стряхнуть с себя лишнее.
Холодно... - майа попообовал на вкус слово и отбросил эту затею. Не важно... с четверенек он поднялся на две ноги и, полностью пренебрегая рельефом, двинулся на юг, словно других направлений не существовало вовсе.

В низине ветер был не так ощутим, он пролетал где-то сверху, со злым весельем швыряя вниз редкие снежинки. Тут лежал не успевший стаять снег редкими холмиками, а то, что очень условно можно было назвать тропой, было покрыто тонким слоем воды. Воды вообще было много, она копилась тут сначала осени, лениво стекая невнятным мутным ручейком к одной из горных речек, стекающих на Арт-Гален. Речка набухала дождевой водой, и в её шуме слышался нарастающий ропот будущего селя. Уровень воды медленно поднимался. Низина заполнилась водой почти по щиколотку, скрыв мелкие валуны и ямы. Вода была холодная и оставляла на коже грязные разводы.

Тропа майя не интересовала - пока им было по пути - отлично, мягче ступать и меньше чувствуются камни под слоем ледяной воды, не по пути - он пойдёт отдельно, и, наверное, меньше встретит по пути ям - даже при желании увидеть их и раскрыть ради этого глаза, под водой их мог угадать разве что один из майар Ульмо, к которым идущий никогда не принадлежал.  Южным своим концом  низина забирала на восток и дальше им было не по пути. Не потому, что воды было уже значительно выше колена и она мешала продвигаться - не по дороге было. Юг был правее и, не поколебавшись ни секунды, майа перешел на три конечности и на преодоление  южного склона низины, цепляясь за мокрые скользкие камни и время от времени сползая обратно вместе с плохо держащимися булыжниками до самого дна. Мелкие оползни замедляли, но с направления майа не сбивался и обходными путями пренебрегал, благо беречь было уже особенно нечего - обуви у него не было с самого начала,  портки, еще утром бывшие белыми, теперь стремительно приближались по цвету к окружающему пейзажу и к самому майа, а больше на идущем ничего не было, хотя по разместившемуся в некогда черной спутанной гриве кому грязи можно было предположить, что когда идущий стартовал из крепости, на голове тоже было что-то накручено... что-то, способное впитывать и удерживать грязь.

Дождь лишился снегового наполнения, зато превратился в конкретный ливень. Косые струи хлестали с неба, как будто кто-то опрокинул на облаке гигантскую бочку, да так её и оставил. Земля под ногами промокла и норовила выползти из-под ног на каждом крутом склоне.
Тук-тук – первые градины упали, рикошетом отскочив от острых камней. Крупные, размером с мелкий горох кусочки льда сыпались с неба последним приветом с холодного Севера. Оставшаяся за спиной речка ворчала все суровее, тихо постанывали валуны, вынужденные терпеть непривычный напор воды, и никак не могущие сдвинуться с места и пристроить поудобнее жесткие бока. Наконец один, не самый большой, неудачно легший на стремнине покачнулся, вывернулся, оперся на товарища и покатился, подгоняемый бурным потоком уже не сдерживаемый ничем. Увлекая за собой песок, гравий и камни поменьше, смешав все в мутный грязевой поток.
Не выдержав напора, правый склон просел, и вода, с натугой, как беременная медведица, перевалившись через него понеслась вниз, к равнине уже ничем не сдерживаемая.

Коварная вода, - стоило только прижаться к острым камням, пережидая избиение градинами, как вся каменная насыпь вздохнула и поехала вниз, отдаляя майа от почти уже достигнутого гребня-переката, за которым, почти что близко, была, должна была быть, плоская поверхность равнины.
Коварная вода - уже почти сползший вниз, он наконец обратил внимание на усилившийся шум и только и успел, что вдохнуть. Поглубже, потому что почти сразу же грязевой поток вобрал егь в себя вместе с дававшими опору камнями и потащил за собою туда, куда сам майа никак не мог вскарабкаться. Или не совсем туда? Но даже если надо было ему не совсем туда, выбирать было уже не из чего - вода, грязь и камни более всего походили на мясорубку и наличие там, в глубине, майарского фана не меняло ни скорости, ни направления потока селя. Майа, впрочем, и сам не думал о том, чтобы перенаправить поток - сейчас его куда больше отвлекали приносимые водой булыжники и острые грани проносящихся внизу камней - более всего неудачливый странник берег руки и голову, предоставляя валунам врезаться во все проче части тела, если уж совсем миновать их не было возможности. Бороться с потоком он не собирался - взбесившаяся река двигалась куда быстрее его, на своих двоих...

Поток набирал силу, сворачивая с насиженных мест огромные камни уже безо всякого труда, вбирал в себя все больше воды, щебня, грязи и песка. Он устремился к равнине, прокладывая себе новое русло через предгорья, снося по дороге неудачно вставшие кусты и выворачивая с корнем сосны. Сель прочертил глубокую борозду по размякшей от дождей почве Арт-Гален, оставляя на своем пути валуны и поломанные стволы, пока не иссяк и не превратился просто в мутный ручей жидкой грязи. Тут он, наконец, выпустил свою не до конца пережеванную жертву, приложив напоследок спиной об острый камень. Впереди расстилалось море пожухлой травы, за спиной ближе к горизонту примолкшей отарой высились холмы предгорий, а с неба падал мелкий дождь. Кажется он намеревался идти вечность.

Многие мгновения всё было тихо - успели испуганно выдохнуть травы и кусты, оказавшиеся чуть в стороне от схождения грязевого потока, перестали перекатываться, толкаясь боками, камни - поверхность равнины почти что пришла к состоянию некоторого равновесия, и только тогда грязь, налипшая на один из острогранных валунов, начала сползать вниз, обретая при этом подобие конечностей и расставаясь с вмятыми в нее по дороге булыжниками средних размеров. Этому особенно способствовал дождь - недостаточно сильный, чтобы смыть налипшее на все поверхности, но вполне способствующий тому, чтоб на грязевом, едва не по колено, потоке, не образовалось подсохшей корочки.
Нечто, густо облепленное грязью, щебнем и пожухлой травой, медленно, не без видимых усилий, поднималось... сперва на четвереньки, знатно перекосившись на левый бок и бодая, не иначе как для устойчивости, каменистую жесткую землю... потом на колено, - оказалось, что у этого грязевого монстра есть как минимум одна нога, - дальше дело по непонятной причине застопорилось - не то второй ноги у откопавшегося из грязи не было, не то он пребывал в сомнениях, как именно её следует применять на практике...

Мерзкий дождь был нуден и беспощаден. Он практически насквозь промочил плащ, вымочил штаны и даже в сапогах уже развелась сырость. Берен был мрачен и хмур и в который раз клял свою дурацкую затею срезать и ехать не дорогой, а напрямик. Арт-Гален пересекали речушки и овраги, местами росли рощицы где верхом ехать было вовсе не удобно и Берен уже устал плутать. Проще всего было бы повернуть назад, но, как это часто бывает, внутренний голосок шептал - еще немного, еще чуть чуть и ты выберешься! Голосок читал это заклятие уже с пол часа и ... и возвращаться уже было глупо и вперед идти - то же.
Объехав очередной овражек беоринг оказался совсем рядом со скалами - судя по грохоту там недавно прошел оползень.

Камень... камень ничем не отличался от живого существа, но изрядно мешал пользоваться второй ногой - перекошенная, извалянная в грязи фигура кадется перестала пытаться встать на обе ноги и теперь обнималась с приличным по размеру булыжником, некстати придавившем конечность... Усилия, хриплый свист выдоха сорванным горлом - не то хрип, не то стон... и ком грязи обрёл целых две конечности, качнулся вперед, пелекосился на левый бок, и, подволакивая помятую камнем ногу, развернулся к югу.
Присутствие или отсутствие свидетелей неизвестное существо никак не смущало - сорвавшись с насыпи вниз и оставляя на рассыпухе камней следы из смеси бурой глины и бурой крови, оно методично продвигалось вперед.

Он, совершенно точно, не полз... верхового он не видел, но и не искал, так что отвлекаться на новое действующее лицо не отвлекался - у него самого было три с половиной конечности, которые он кое-как, но заставил слушаться. Дви из четырех вели себя при этом неправильно, но это совершенно никак не трогало их обладателя - покуда не кончились камни, он, словно гигантская по местным меркам ящерица, перебирался с камня на камень, с осыпи на осыпь, пока не ткнулся носом в очередную лужу грязи. В грязи не было камней, только бугры и кочки подмёрзшей равнины, да пучки травы, мигом рассадившие то, что ещё не было рассажено. Использовать все три с половиной ноги было в такой ситуации попросту глупо - существо замерло надолго, подтягивая к себе лапки и явственно припоминая, как ещё ими можно пользоваться - пошло на двух ногах оно, откровенно говоря, совсем не сразу и не быстро.
Зато по оставленным в грязи следам можно было провести абсолютно чёткую линию север-юг.
Ну, если, конечно, сгладить очевидные заносы и попытки идти всеми ногами сразу.

Берен нагонял раненного, но нагонял медленно. Адан попытался его окрикнуть, но голос уносился проч ветром. Незнакомец (скорее эльф) выбрался с грязи и поднялся, неровно стоя на ногах. Наверняка в шоке и не чувствует боли, - подумал Берен (он сам не видел, но знал, что такое случается) - А может быть тоже боится нового селя и собрал волю в кулак что бы отползти подальше.
Ближе к концу грязевого поля конь камней стало куда меньше, сами они были уже мельче и всадник смог пустить лошадь быстрее. Расстояние до незнакомца начало стремительно сокращаться, а тот не видел и не слышал. Точно контужен - решил Берен. Со спины незнакомец представлял жуткое зрелице - глинистая грязь тяжелыми комьями налипла на одежду и волосы. Вообще несчастный больше был похож на вылепленного из грязи. У Берено появилось подозрение что у него сломана нога, к тому же его изрядно штормило, но большего беоринг определить не мог, к тому же наконец подъехал.
Берен не хотел напугать бедолагу внезапным появлением, но не знал как это лучше сообщить о себе. Он завел лошадь на 2-3 корпуса перед незнакомцем, объехав его по дуге, и спрыгнув на землю поспешил навстречу.
Адан хотел назвать себя и предложить помощь, но слова застряли в горле - то что он увидел было определенно еще живым, но как оно все еще было живо..? Рваные раны плотно залепленные грязью, обрывки ондежды, кровь смешанная с глиной... Юноша растерялся, не зная за что именно браться (его учили лечить, но настоящие ранения он видел не часто, а уж тем более такие). Берен судорожно сглотнул, собирая волю в кулак, и сделал решительный шаг навстречу раненому (тот явно был не в себе).
- Я помогу тебе! - протягивая руки к незнакомцу отчетливо и громко сказал Берен.

В принципе напугать это существо, наверное, было можно, но появление живых любого рода к пугающим явлениям явно не относилось - облепленный глиной замер и повёл головой. Если четвероногое и вызывало в нём какие-то смутные ассоциации, то прямоходящий - ни малейших. Тем не менее он мешал существу делать то, что оно почитало единственно стоящим и логичным - ползти на юг.
Неизвестный помедлил, вслушался в звук чужой речи, а потом на облепленном глиной и грязью лице произошло движение - похоже, что существо решило-таки открыть глаза. Во всяком случае ничем другим две образовывшиеся в глине щели назвать было нельзя.
А потом оно криво шагнуло - прямо между рук неожиданно встреченного, упершись в него и попытавшись шагнуть ещё раз, прямо сквозь него.
С упорством, достойным другого применения, но жёсткой, упрямой, негнущейся силой абсолютного стремления. Одержимости.

Похоже незадачливому незнакомцу сильно досталось по голове и он плохо соображал где находится и что происходит вокруг. Но воли ему было не занимать, если даже потеряв все ориентиры он помнил лишь что надо двигаться вперед.
Честно говоря Берен опешил от того, как разворачивались события. Раненный пер с упорством и силой тягловой лошади. Он явно был не в себе.
Беоринг сделал несколько шагов назад, придерживая за плечи наступающего на него безумца, лихорадочно пытаясь придумать что же делать. Собственно вариантов не много - либо попытаться привести его в себя и объяснить что ты ему поможешь; либо обездвижить, на седло и стрелой в лагерь, а там разберуться.
Юноша с задумчивостью смотрел на напирающий ком изломаной и измазанной плоти, и все больше сомневался, что оно способно понимать сейчас человеческую речь. И все же, продолжая отступать, Берен достал с пояса флягу и начал лить из нее воду на лицо неизвестного, смывая грязь и, возможно, приводя в себя. При этом беоринг продолжал повторять ободряющие слова на синдарин ласковым и уверенным тоном (хотя внутри себя был сметен и напуган от видимого им).
Понурая лошадка, недовольно косясь на хозяина, брела рядом. Дождь опять прекратился (надолго ли?) но ветер на равнине дул с еще большим воодушевлением, зоворачивая Берена в мокгый плащь как в тяжелые крылья, концы которых хлопали незнакомца по бедрам.

Существо в ответ на пролитие воды в морду предполагаемого лица зажмурилось и замерло. Перекошенность его на левый бок стала ещё заметнее, из под воды проглядывали в основном свежие синяки и кровопотеки - последствия купания в сели, и мутный, болотного цвета глаз.
Ободряющие слова на синдарине явственно никакого эффекта на незнакомца не произвели, но он, перестав всего себя вкладывать в передвижение, крепко теперь уцепился за человека, промяв неслабыми пальцами одёжку до кости.
Потряс. Попытался развернуть к себе спиной и подтолкнуть в спину. Вяло махнул в сторону "вперед" конечностью левой, перекосился ещё больше и что-то совершенно нечленораздельное промычал. Судя по беспокойству остановка его совершенно не устраивала, но оборачиваться, словно боящийся преследования беглец, существо тоже не оборачивалось, только сгорбилось сильнее, приноравливаясь к росту смертного.
И снова настырно толкнуло незнакомца вперёд, подальше от Севера и селя.

Несчастный эльф (а кем еще быть незнакомцу кроме как эльфом?) повел мутным незрячим глазом, явно не понимая что происходит. Берен едва не отшатнулся, увидив его лицо, а потом закричал от боли, когда руки безумца стальной хваткой вцепились в его плоть.
- Да что ты телаешь! Ты сдурел?!? - заорал Берен моментально забыв про ласковый тон.
Безумец затряс Берена и тот снова протестующе закричал и попытался высвободиться, делая попытку отскочить в сторону, прочь с дороги несчастного.
- Отпусти! - уже рявкнул беоринг, понимая что сам из цепких рук вряд ли вывернется.
Эльф что-то попытался сказать, но у него не получилось.
Теперь Берен хотел только одного - высвободиться. Его толкали вперед, но, не смотря на боль в зажатой руке, беоринг отходил резко в сторону - возможно это был единственный шанс что бы его отпустили. Впервые за много часов адан почувствовал что согрелся, даже немного жарко стало.
Юноше очень не нравилось как бедолага скособочился и припадает на левую сторону, но похоже эльф вообще не ощущал боли. Пока. И нечего было даже думать достучаться до его разума. Значит надо его обездвижить, как буйного, на коня и в лагерь.

Всё же какое-то понимание происходящего в существе теплилось - вместо того, чтобы сцепить пальцы, он их расслабил, позволяя тёплому телу вывернуться из хватки и совершить свои перемещения. Бессмысленные, казалось бы, но такие необходимые.
Существо же лишних движений не делало, едва заметно покачиваясь и ворочая вслнд за внезапно заговорившим громко и резко двуногим. Что-то определенно происходило внутри этого покры ого глиной и коркой грязи объекта, какое-то сознание всё ещё теплилось, доказательстаом чему было куда более членораздельное восклицание... и оно повторилось как минимум трижды - всё более медленно и старательно существо повторяло одно и то же звукосочетание, сопровождая его характерным жестом...
Более всего это слово, если звук был вообще словом, напоминало искаженный, но узнаваемый вариант "pada"...
И настойчивости в каждом новом повторе было всё больше... даже движения стали суетливыми, торопливыми, хоть и скованными...

Освободившись из хватки Берен с невеселой гримассой смотрел на незнакомого эльфа. Он был силен как медведь и казался твердым как скалы из которых они только что выбрались. Эльф был явно не в себе и это удесетеряло его силы. И что теперь делать? Ждать пока он вымотается и рухнет от потери крови и ран? Угу, а потом будет ли кого везти в лагерь?
Берен, ощущая как снова начинает мерзнуть, вслушивался в слова-гримассы несчастного.
- Похоже нам с тобой еще как попути! - беоринг свистнул, подзывая лошадку.
- Давай, иди сюда, - Берен сделал медленный приглашающий жест эльфу в сторону лошади. Потом вспрыгнул в седло и снова поманил раненого. Юноша подвинулся насколько мог назад, что бы с максимальным комфортом разместить искалеченного незнакомца на седле перед собой.

старая версия:

Слышит оно, это нечто, облепленное подсохшей глиной, словно крепким панцирем, или не слышит? Сложно было бы сказать, но оно явно видело и даже подошло к лошадке, ухватилось одной, правой, рукой за граву, потянуло себя вверх... и замерло, тяжко плюхнувшись назад, на землю мгновением позже... либо езда впереди кого-то не была ему известна и у тела просто не было навыков, чтобы действовать не задумываясь... либо этому телу чего-то всё же не хватало. Явно не сил, - со второй попытки существо так же, успешно, пусть и медленно и с вполне слышным всхрипом вышедшего откуда-то, верно сквозь сцепленные зубы,  воздуха, но подняло себя над землёю настолько, чтоб почти лечь на коняшью холку грудью...
И снова застряло, - чтобы продвинуться выше, нужно было, наверное, перехватиться, но отпустить перепачканные грязью пальцы оно явно уже не могло, да вроде бы и не хотело... Попыток закинуть на лошадку колено или действовать одной рукой тоже не воспоследовало - жертва селя не то не могла совершить ещё каких-то действий, не то не понимала, зачем их, собственно, совершать...

Берен с усилием прогнал оцепенение охватившее его. Это оцепенение от чего-то сверхъестественного, что мозг отказывался воспринимать, но тем не менее оно происходило и воспринимать невозможное как реальность было надо.
Когда-то давно, еще в детстве, Берен впервые увидел эльфов и был восхищен и раздавлен разницей меж ними и людьми. Сейчас, глядя на то как изломанное тело с торчащими наружу ребрами пытается вползти на лошадь, беоринг пребывал в каком-то священом ужасе. Ни один человек так не может, по крайней мере Берен о таком никогда не слышал. И дело даже не в страшной боли, которую сейчас не чувствуе тело, а просто в том, что искареженное тело откажется повиноваться. Но для эльда это оказывается возможно.
Из-за внезапного ступора адан пропустил момент первой попытки незнакомца взобраться в седло. Тряхнув головой юноша кинулся помогать обезумевшему квэндо, но и втораяя попытка не увенчалась успехом. Эльф тяжело дышал сквозь сжатые зубы и не мог сесть в седло. Так он что, чувствует боль? - беорингу было непосебе и в том числе от того, что он не знал как помочь - В лагерь, надо скорее в лагерь. Быть может это и не лучшая идея, но это хоть какой-то план, то за что можно держаться.
Уже не стараясь быть осторожным, но стораясь сделать быстро и с первого раза, Берен вцепился в несчастного, стараясь перевернуть и усадить боком на седло. А там прижать к себе, запахнуть в плащ и скакать, скакать что есть духу в лагерь. Там тепло, там лекари, там и до эльфов недалеко. Главное довезти, а там помогут.

Если бы человек присмртрелся, он бы, наверное, заметил, что и этому нечеловеческому существу тело подчинялось очень условно и только частями - теми частями, которыми вообще могло шевелить и управлять. В любом случае левого бока это, похоже, что не касалось, но и нужно ли было? Втащенное с конце концов на седло, существо смирно прикрыло гоаща и не мешало себя переворачивать или двигать - только гривы лошадиной так и не выпустило из рук, да дышало... тяжко, надсадно, с усилием вздымая рёбра, словно это было тяжкой работой сродни маханию киркой или дроблению камня.
В дальнейшем перемещении он участия не принимал, только уже ближе к южной границе Ард-Гален поперхнулся и сипло раскашлялся, сотрясаясь всем набором разной степени целостности костей, прижался сильнее к смертному. Существо сейчас было горячим, даже не тёплым, и глиняная корка обсыхала, отслаиваясь с лица и кожи тонкими слоями...

Дорога тянулась нескончаемо долго. Берен чувствовал жар от раненого (и хоть ему было и стыдно, и горько - но от этого жара он сам наконец-то согрелся), сквозь свист ветра иногда до ушей беоринга долетал тяжелый хрип-вздох эльфа, но Берен не мог сделать ничего кроме как скакать быстрее. Измученное тело билось в его руках в такт дыханию и юноша не знал как тут помочь.
Преземестая лошадка не отличалась скоростью и ей было далеко до изумительных валинорских коней, но зато она одинаково трусИла что по жухлой траве, что по скользким распадкам каменистых выходов.
И все же дорога была настолько бесконечной, что Берен уже боялся не сбился ли он снова с пути? Поминая Намо и предлагая ему пока не звать к себе того, кто чудом пережил сель, беоринг наконец увидел впереди очертания то ли станицы, то ли маленькой крепости. Парень был готов клястся что тут стоят не беоринги. Значит он таки сбился с пкти - да вжно ли? Ведь здесь союзники, эльфы скорее всего, значит еще лучше, еще удачнее - кто как ни квэнди с такими ранами справится? Эгей, Судья, уж не решил ли ты помочь бедолаге? Спасибо тебе за милость.
Не сбавляя хода Берен припустил свою кобылку к воротам крепости.

Мирное время давно уже не было таковым, и каждый путник, встреченный в былые времена, как дорогой гость, ныне вызывал лишь подозрения и предубеждение.
Хмарь никак не располагала к гостеприимству: мга такая, что не видать не зги. Дозорный на узенькой башеньке-свечке вскинул руку в предупредительном жесте и заговорил, силясь перекричать ветер.
- Стойте!.. - эльф не был бы эльфом, не сумей даже при паршивой видимости разглядеть того, или точнее тех, кто остановился на приземистой лошадёнке перед воротами форпоста. Промокшие, обессиленные, да всего вдвоём на одном скакуне - будь хоть трижды воином и четырежды врагом всего тёмного, подобная картина вызовет скорее жалость.
И всё же время нынче неспокойное.
- Кто такие? С какими намерениями прибыли? - это дозорный уже говорил, спустившись со своего поста. Узенькое оконце на воротах позволяло прибывшим увидеть только лицо вопрошающего - такое же промокшее, усталое, но тем не менее серьёзное, с резкими правильными чертами, что каменное изваяние.
Казалось, внутри постройки находился только этот эльда, завывания ветра и стук ледяных капель по земле и камню перебивали все прочие звуки. Ржание лошадей утопало во всеобщей какофонии, голоса и подавно.

Берен не верил глазам от радости - эльфы как из ниоткуда, надо же так удачно слиться с пути. увидив спасительный форт адан пришпорил лошадь что было силы. Дождь меж тем усилился и лил чуть не ииз ведра. Стук копыт, ветер в ушах, да дожьдь, укутывающий все звуки словно в вату, скрадывал шум окружающего мира и, только подъехав вплотную к воротам беоринг услышал окрик стражи.
- Я Берен, сын Барахира из народа Беора, вассала Финрода Фелагунда! - выкрикнул парень, глядя в лицо нолда. - Я прошу помощи! У меня раненый из ваших!
Человек говорил горячей и открыто.
- Торопилась, он очень плох!
Берен предпочел бы приплясывать на лошади от нетерпения, но боялся навредить раненому и потому застыл как вкопанный, прижимая к себе незнакомого эльфа, стараясь закрыть его от дождя и угрюмо изучая ворота маленькой крепости.

Если Третий Дом с радостью привечали в своих крепостях людей, то Первый столь радушным не был. Двоякое впечатление вызвали слова говорящего, и нолдо, окинув того колким гордым взглядом, закрыл окно, чтобы через каких-то пару десятков секунд слуха донеслись звуки открываемых ворот. Створа расчертила по раскисшей земле дугообразные линии, эльф же встал в стороне, кивком головы указывая, чтобы человек заезжал.
- Друзьям Финрода Фелагунда здесь всегда рады, - фраза прозвучала без должного уважения, только не понятно, кто стража не устраивал больше - глава Третьего Дома или его союзники-люди.
Он предельно внимательно всматривался в того, кто сидит на скакуне, словно норовя запомнить всякую мелочь.
Не будь с человеком эльда, так просто его бы не пропустили.
Гарнизон форпоста насчитывал два десятка нолдор и ещё с десяток местных квенди, присоединившихся к Первому Дому каждый по своим причинам. Среди них были разведчики, воины, охотники, повара и ремесленники, но не лекари. Парочка разбирались в "полевой медицине", но назвать их целителями язык не поворачивался.
Уже внутри путникам помогли спуститься с лошади, перенесли раненного внутрь постройки и предложили еду и отдых. Земля мерзко чавкала под подошвами сапог, ветер бился о каменную постройку.
- Ещё пара часов и начнёт смеркаться, - пламя от жаровни освещало лицо говорящего, высокого, как и вся их раса, нолдо с длинными каштановыми волосами и дымчато-синими глазами. - Откуда вы прибыли, друзья? - в отличие от первого встреченного на въезде эльфа, этот, представившийся парой минут ранее Ильхором, был приветлив и участлив.

Берен слышал что не все эльфы любят смертных и отметил отстраненность в речи стража (что нелюбовь могла быть к Финроду юноше даже в голову не приходило), это больно кольнуло, но адан не подал виду - да и не до того было. Берен любил эльфов, но они редко встречались с людьми - общих дел было не много, да и то верно, что лишний раз смертным глаза мозолить. А Берен был бы счастлив хоть каждый день их видеть. Хотя, быть может, он уже больше чем кто либо из его народа общался с квэнди.
Беоринг как мог осторожно передал раненого в руки подоспевших нолдор, а после с чавканьем приземлился на раскисший двор. Ветер, сквозь мокрую одежду пробирал до костей и Берен остро ощутил насколько отсутствие раненого - жар горячечного тела больше не грел его. Ох, Судья, дал довезти до сюда не оставь и дальше. - покочал головой Берен.

В доме было тепло просто до блаженства. Плохо гнущимися пальцами беоринг расстегнул мокрый плащ и повесил на спинку стула. Берен и сам был высок и ясен лицом, но статью уступал Ильхорому; а сейчас, хоть адан и держался с достоинством, стараясь не подать вида, но смертное тело брало свое. Когда целый день, с утра и до позднего вечера блуждаешь по лесам и полям, мокрый и замерзший, а потом попадаешь в теплый дом, усталость сама собой наваливается.
- Нам повезло, - кивнул Берен головой и его мокрые волосы качнулись в такт, рассыпая мелкие брызги. - Вообще мой путь сегодня одно сплошное везение. Повезло что я по упрямству своему заблудился и нашел раненого квэндо, повезло что тот остался жив после селя, повезло что снова сбился с пути и выехал на ваш лагерь - я ведь и не знал, что он тут стоит. Да к тому же повезло что до темна приехал, а то бы вас и вовсе проскочил.
Беоринг помолчал несколько секунд рассматривая своего нового знакомца и спросил
- Нам ведь скажут выживет ваш или нет? - нетрудно было догадаться что человек волнуется о спасенном им; а минуты тянулось нескончаемо и казалось что помощь раненому уже целую вечность оказывают, хотя на самом деле времени прошло совсем не много.

Комната представляла собой небольшое для эльфийских крепостей, но просторное помещение с камином у дальней стены, длинным столом посередине, лавками, светильниками и мешками да бочками в углу. Не шибко богато, даже на вытянутых окнах не видать украшений, но на то он и аванпост.
- Скажут, - подтверждая, эльф кивнул. - А пока что, вот, - он поставил на деревянный стол поднос с едой и питьём: женщин в форте тоже не было, - откушай, отдохни. Твоему товарищу повезло, что ты оказался рядом. Заботу, покой и тепло ему предоставят, а коли дело серьёзное, то дадим вам проводников, необходимые припасы и отправим до Химринга - до крепости чуть больше дня пути верхом. Нет нынче в форте целителей, первую помощь пострадавшему окажут, но опытного целителя нет.
Проявленная любезность была привычной в западной части Белерианда, где правили лорды Финдарато и Нолофинвэ, здесь же, в землях Первого Дома - адану повезло, что в форте оказался тот, кто в отличие от многих перводомовцев питает симпатию к иным светлым расам, населяющим материк.
Ильхор наслышан был о поспешности людской, а потому и крайне взволнован оказался теперь. Это читалось по проникновенному взгляду синих глаз нолдо и по поджатым губам.
- Советую продолжать дорогу по утру, если придётся. Непогода и холода могут стать серьёзным препятствием на пути.

В небольшой тёмной комнатушке без окон не было ни камина, ни жаровни, только огонь свечей опасливо воровал мрак у приближающейся ночи, выхватывая мозаикой картины происходящего. И всё-таки здесь было тепло, теплее чем на улице, но не душно. Звук воды от промокаемой в ёмкости тряпицы, тяжелое дыхание и шелест одежд - нетрудно понять, что рукава эльфа широкие, а костюм сшит из прочной ткани. Если прислушиваться.
Дело предстояло нелёгкое: с такими ранами и до утра можно не дотянуть, но коли уж сложилось так, необходимо обойтись без целителей. Запах трав витал по помещению, перебивая запахи куда более привычные для каменных сооружений.
Тихий-тихий голос на грани восприятия, нашептывал успокаивая и ободряя одновременно, потрескивали свечи на резных подставках, по полу гулял слабый ветерок, проникший в щели. Голос затихал и вновь капала вода с мягкой тряпицы, а затем всё по новой.

Берен с благодарностью посмотрел на нолда. От одного запаха еды живот запел рулады на всю комнату. Долгий-долний день кажется наконец-то закончился и юноша с наслаждением потянулся по столом ногами.
- Спасибо! - горяче поблагодарил адан за еду и принялся уплетать за обе щеки, стараясь при том не терять достоинства. От камина шло дурманящее тепло и беоринг собирал волю в кулак что бы осоловело не заснуть прям тут за столом.
- Ты ошибаешься! - затряс адан подсыхающими хайрами, - Я не знаю этого квэндо. Мы встретились случайно, и я ни имени его не знаю, ни откуда он. Я кстати оказался вблизи гор, в месте где едва сошла сель, и там впервые повстречал этого эльфа. - Берен не был уверен к какому народу принадлежит спасенный, уж скорее к нолдор, чем к мориквэнди, но кто ж их поймет? - Бедняга попал под оползень и его так переломало что чудо что он жив остался. Право не знаю как его сейчас везти в Химринг. - Берен со вздохом покачал головой.
- Спасибо за гостеприимство, завтра по утру я хотел бы отправиться к своим, меня поди и так потеряли.
Берен подразумевал что спасенный эльф теперь останется у нолдор - ведь это их родичь и их дело, а он всего лишь человек со своими человечьими заботами.

Раненый, кем бы он там ни был, а помирать явно не собирался - отплевывался от воды, немного посопротивлялся, но потом затих - не то уснул, не то отключился на время. Явно не умер, потому что чуть ближе к утру зашевелилися, хватая вокруг себя руками, зарычал, не в силах подобрать слов, а потом даже сесть попытался. Точнее, попытался он всё же встать, но до таких вершин дело не дошло - неприятно проскрежетало в боку, существо явственно перекосило и встать оно рвалось уже с тем примерно движением, с которым лосиный бык бодает молодой орешник - нырком и головой вперёд.
Тем не менее слова всё же принесли некоторую пользу, как казалось - спустя ещё несколько мгновений ранены й заговорил, пусть тихо и совершенно бесцветно, но различимо:
- Где это место?
И, почти без паузы:
- Мне нужно на юг...

Приставленный к больному нолдо начал засыпать, однако стоило тому зашевелиться, подскочил и "лекарь". Он почти ласково коснулся плеча пострадавшего от оползня и произнёс на родном языке:
- Ты в безопасности. В форте Первого Дома, северо-западнее Химринга. Вот, возьми, выпей ещё, - протягивая плошку с отваром, эльф следил чтобы её содержимое не оказалось на постели из-за слабости подопечного. - Будет тебе юг, оправишься - держать не станем.

В голове у 'пострадавшего' явственно щёлкало - мутные и блёклые какие-то глаза проскользили по помещению и безошибочно остановились на говорившем, но интереса в них так и не появилось. Самое неприятное, что на попытки встать касание плеча вовсе не повлияло. И слабости особой размазанный селем субъект не показывал - скорее ту степень целеустремлённости, что бывает у механизмов и гончих, взявших след. Впрочем, плошку этот раненый портить не стал - приглялелся к ней, даже понюхал... и отстранил. Кажется тело, каким бы ни было переломанным и грязным, жидкости внутрь не желало...
- Когда?

Видеть настойчивость нолдо не впервой, вовсе не удивительно ему и поведение пострадавшего. Наверняка у него имелись вопросы куда более срочные и важные, нежели местоположение или собственное состояние.
- Суток ещё не прошло, как адан доставил твоё израненное тело в форт. Друг он тебе иль же просто попутчик, не знаю, но вопросы лучше задать ему. Когда наберёшься сил, - убирая плошку и выпрямившись, проговорил эльф, наблюдая. Ему было решительно всё равно откуда неизвестный эльда и в какие степи держит путь; интуиция молчала, как если бы его собеседником был камень или шелудивый ветер.

- Нет. Когда на юг.
Плошка убрана, теперь ничего не мешает сесть, кроме самого себя - и раненый совершает ещё одну попытку: качается рывком вперёд, уже не обращая внимания на скрежет костей в боку и плывущий перед глазами туман. Глаза он попросту закрыл обратно - они мешали, а нужно было всего-то перевалиться за край постели, и...
...и ничего, в общем-то не произошло, потому что если руки пострадавшего хоть как-то слушались, то вот с ногами всё было значительно печальнее

Нолдо только покачал головой. Сколько раз только при нём упорство граничило с помешательством, и вот опять - не успел глаза открыть, а уже ступнями ищет дорогу.
- Как только сможешь удержаться в седле, - ненавязчиво, почти невесомо рука нолдо легла на плечо пострадавшего, словно тот просил лечь обратно.

- Пусть дадут коня - я удержусь.
Упрямство и помешательство, - нет, одержимость. Самая настоящая, потому что спустя ещё рывок он всё же встает. Качается на непослушных ногах, но чудом не падает, заметно перекосившись на бок, словно выворотень, ещё не успевший упасть.
- Химринг. Я тороплюсь...

Подхватив одной рукой измученное ранами и утомлением тело, нолдо цокнул, ни то от бессилия, что не выходит уговорами заствить, ни то от неверия, что больной вообще смог подняться в таком состоянии. Лечебная жидкость из плошки наполовину оказалась на полу, расплескавшись от резкого движения - отставить посудину да и забыть на время.
- Ну что нам, стул к седлу привязать, чтобы ты не сверзился с коня? - полушутливый тон вскоре стал вкрадчивее, стоило услышать последующие слова: - С какой целью тебе надобно в Химринг?
Первое, что пришло в голову эльфу - донесение. Возможно, попавший в форт эльда обладал информацией, полезной их Лорду, возможно, причины окажутся прозаичнее, наверняка сказать мог только сам недужливый.

- Я удержусь.
Стоящий покачивал головой, поводил из стороны с в сторону, словно прислушивался к комнате, а потом сделал шаг. Замер, качнулся, словно раздумывая, не упасть ли, но сразу почти сделал второй, перенеся вес на послушную ногу. Стену он нашел просто - просто встретив её всей поверхностью собственного тела.
- Потому что Майтимо давно закрыт для осанвэ.
Слишком много слов и много информации... слишком много. Следующий шаг он делает просто вдоль стены - его рассчёт прост и банален: рано или поздно в стене найдётся дверь.

Не отставая ни на шиг от странного упорного эльфа, верный Первого Дома всё также поддерживал его и вслушивался, теперь уже не столько в слова. "Давно" - ключевое слово. Сощурившись и нахмуря брови, нолдо вглядывался в лицо своего собеседника, точно мог узнать в нём что-то знакомое. Тщетно.
- Ты спешишь, и я понимаю. Но и одного отпустить мы тебя не можем, - располагай посланник действительно важной информацией, будет грустно, если он не доедет до Химринга. Выспрашивать же, что именно тот хочет передать Лорду было бесполезно: особенно если информация носила гриф секретности. А вот провожатые играли роль наблюдателей. Конечно. Кто ж отпустит в одиночку немощного эльда?

- Пусть не один. Лошадь. Остальное не важно...
Ведь и правда не так важно - но на лошади быстрее, значит... он делает ещё шаг, привалившись правым, здоровым, плечом к стене... шарит рукой - правой, так неудобно, но левая слушается плохо, почти никак. Вопрос провожатых явно интересует его значительно меньше, чем дверь и общее направление - даже сейчас раненый движется на юг, пока не утыкается в угол...

- Я понял, - наблюдение окончилось, дальше пусть присмотрят те, кто составит компанию в дороге. Мгновение помедлив, нолдо всё-таки помогает найти эльфу выход, просто развернув его и поведя за собой в нужную сторону, тихо, осторожно, дабы не беспокоить сильнее нужного ещё свежие раны.
Идти приходится достаточно долго: пустой коридор, лишь тихий свист ветра да скрип мелкой пыли под подошвами сапог. Но в итоге оба попадают в небольшое, но натопленное и ярко освещённое факелами помещение, где на длинных приземистых лавках сидели несколько нолдор, тихо переговариваясь друг с другом. Завидев вошедших, воины все как один удивленно уставились на больного, явно не понимая зачем его сюда привели.

- Это не лошади.
Голос раненого был едва слышен в шуме многих, даже и замерших. А ещё в нём совершенно не было никаких эмоций, поэтому это точно не было шуткой - констатацией скорее: что вот, лошадей тут нет, ехать не на ком.
Лишних шагов внутрь он не делает тоже - экономит усилия и слова.

Всего пара фраз на квенья, пара поручений. Кажется, тот кто сидел с пришлым эльда, имел весомый авторитет в форте и мог распоряжаться воинами. Он и распорядился.
- Не лошади, рано лошадей. Разреши тебе помочь и уже совсем скоро будешь в пути, - усадив больного в единственное кресло в комнате, нолдо склонился над ним, чтобы помочь избавиться от одежды. Тут понадобится нож - стягивать ткань всяко тяжелее, чем убрать лоскуты. А скоро подоспели и те, кого отправили за водой, одеждой и свежей пищей.

Сопротивление - всегда и везде потеря времени. Он перестает сопротивляться и перестает контролировать ситуацию - выключается, поскольку от него не требуется вовсе ничего, а лошадь и юг обещаны в явной форме. Сидеть сложно и он сползает вниз, полулежит, не прислушиваясь ни к квенья, ни к происходящему вокруг - незачем. Реальность на время утекает, сменяясь темнотой и тишиной.. сна.

Оживление и оживлением-то не назвать, не такой уж большой гарнизон в форте, к тому же многие уже спали, кто-то вовсе не ведал о пришлых адане и эльда. Совсем скоро уедет один, утром за стены отправится и второй. Маленькое событие.
Тот, кто распорядился вымыть и одеть эльфа, что почти спал в кресле, куда его усадили, считал своим долгом оставить и эльфа, и свои решения на суд Лорду Химринга. Если тот расценит, что верные поступили опрометчиво, что ж, так тому и быть. Но окажись, что сейчас в форте находится тот, кто владеет ценной информацией, которая бы помогла Первому Дому, то нолдо готов рискнуть.

Вроде бы всё? Одежда была неудобной.. волосы - мокрыми, а ноги - слабыми. Чтобы встать снова потребовалось куда больше усилий - как бы упрям ни был раненый, его силы явно подходили к концу. Тем не менее, он всё же встал, хотя и не говорил больше - незачем было напоминать. Сосредоточенное, мертвенно-бледное лицо, покрытое теперь красочными кровоподтёками не выражало ровным счётом ничего и не было знакомым никому из присутствующих. Ссадины, порезы, синяки и гематомы, ровно как и повязки, скрыла одежда.
Ждать больше было совершенно нечего и он разумно предполагал, что остальные, сопровождающие, безумловно смогут его догнать. Где в этой комнате дверь он помнил тоже...

Подготовив к поездке коней - всего двоих - и скудное, но необходимое в дороге снаряжение, нолдор расселись по скакунам. Израненного одного никто не желал пускать в путь, потому ему выделили место впереди рослого, хорошо сложенного воина, конь которого без труда мог нести двоих всадников на крепкой спине.
Опасность дорог тоже волновала мало: отправь они большее количество эльфов, такой отряд станет заметным для ненужных глаз, а так оставался шанс доехать до Химринга без задержек.