Над крепостью стоял день, жаркий, солнечный, словно в противовес давешнему ливню. Солнце нежно лизало горячим языком камни, и башни, и шпили-клыки, которыми Аглон скалился в выбеленное почти небо. Дворы и галереи были бы совсем раскаленными, если бы не ветер. Ветер был на удивление прохладным, и он нес с собой запахи прогретой земли, камней и пыль. Именно борьбой с пылью являлась бОльшая часть уборки, ежедневно совершаемой во помещениях, особенно тех, где окна не закрываются принципиально.
Но конечно, стремительно идущего через потоки света, ветра (и летящей пыли, да) Третьего вопросы уборки сейчас волновали в самой последней степени. Его занимали полученные новости, и то, что с ними можно сделать. Что они с собой несут. Нет, конечно, вечная вахта на склонах ущелья это хорошо, потому как и безопасно, и вроде все уже привыкли, но не для того они сюда пришли, не для того строили стены. Не для того он лично мешал расслабиться своим верным.
Коридор, коридор, поворот, галерея, разминутся с идущим куда то стражником, чудом не приложив того плечом.
Да, верные поступили дурно и скверно, взяв адана, словно он был строптивым бараном, в нагрузку к синде. Очень плохо, так нельзя. Тем более что Берена Третий помнил, и в целом испытывал к нему скорее призянь, пусть и смешанную с непониманием. Теперь, скорее всего человек глубоко обижен, и кто его осудит? Но новости... Новости, что шли в нагрузку к этому, того стоили. Да что там, они стоили все обиженных аданов вместе взятых, если смотреть глобально. Да к Морготу всех смертных, если на кону возможность стряхнуть спячку, и наконец начать делать что то, кроме как тонуть в пыли, которую приносит ветер и бессмысленно таращиться в степь. Строго говоря, если бы кому то взбрело в голову в данный момент времени оценить моральный настрой Охотника трезво, то этот кто то непременно применил бы в описании такие слова, как "нездоровый мандраж" и "дурной азарт". Сам же для себя третий сын Феанаро это обозначал как жажду действия, нашедшую применение. Да, пусть не в эту секунду, но кристальная статика Аглона начала давать трещину, как водится, начиная с верхушки.
Добравшись до своих покоев, Третий не теряя времени сел за стол и принялся писать. Ровные, летящие росчерки знаков с сильным уклоном влево стремительно ложились на белизну листа. А скоро эти знаки действительно полетят, вместе с почтовыми птицами. Редко когда Охотник писал письма именно пачками и почти под один шаблон, но вот такой был особенный день сегодня. Майтимо, Морифинфэ, Близнецы, Ангарато и Айканаро- одно на двоих. Нолофинвэ- в счет их непростого, облагороженного отсутствием личного контакта, баланса мнений... Кого забыл? Правильно, Кано забыл. Впрочем, Песнопевцу он напишет тоже, конечно же. Хорошо там или плохо в Вратах, а может быть наличие угрозы уже не теоретической, уже угаданной благодаря своевременному рассказу беглеца, взбодрит Менестреля? Выведет из спячки, заставит собраться... Будем верить, что так.
Закончив писать и обождав, пока чернила подсохнут, Третий, с пачкой писем наперевес, устремился во двор. Да, не обязательно было проделывать не самый близкий путь до башни, где обитали почтовые птицы, самостоятельно. Можно было послать кого то, но хотелось личного участия. И, конечно можно было письма отправить сразу с гонцами, а не по воздуху, но кони идут медленнее, а ждать - это не то, что Третий умел как следует. Во дворе лорд почти разминулся с Хэлкамиро, который как мы помним, было сослан на конюшни, отрабатывать принесением пользы давешний косяк. Именно почти, потому как в последний момент Охотник все же притормозил- верные накосячили, но при этом, по внутреннему ощущению, нуждались также и в поощрении. Потому как проявили инициативу- это хорошо. А вот что вышла фигня- это плохо. Может, подобное решение и было непедагогичным в своей сути, но интуитивно ощущалось правильным.
- Стоять! Вопрос!
Жизнерадостно бросил своему верному Третий, хотя, строго говоря, оный верный никуда и не шел. Наоборот, он стоял возле стены одного из зданий, прислонив к оной стене лопату и вдумчиво собирал волосы в что то, что должно было стать впоследствии высоким хвостом. Видать, растрепались, поправить надо...

Вообще, если по совести, то идущего этак летящей походкой через двор лорда Хэлко собирался проигнорировать. То есть этак вот не заметить, оставшись занятым своими делами, тем более что фронт работ ему обозначил тот же самый лорд, и как бы что тут не понятного? Его, лорда, право, которое он лично вот признает. Собственно, Хэлко даже был в некотором роде согласен, что с задержанием добычи по степям вышло не очень изящно, и что за такой залет положено иметь какие то последствия. Очень хорошо. Но в то же время, его личное, Хэлкамиро право, не испытывать от этого восторга. Так что потенциальное игнорирование лорда это было бы в духе "да, осознал, не нравится, все понял", а не "я прав, а ты нет". Тонкое, эфемерное порой, различие, но весомое между тем. Одновременно почти с этим решением, Хэлко также понял, что лорд мимо не пройдет. Если бы его спросили, по каким таким магическим признакам, он бы скорее всего ответить не смог. Ну лорд, ну идет куда то, мало ли... В то же время звериное чутье, складывающееся из долгого опыта взаимодействия, умения подмечать мелкие детали, полутона мимики и движений, все это говорило о том, что следует собраться. Собраться и быть готовым к взаимодействию, разговору, чему-то. Чему-то в этот раз не очень понятному, но знакомому.
- Да, лорд?
Очень ровно, с вежливым таким, отстраненным интересом откликнулся он на вопрос. Который вопросм и не был по сути своей, и как будто отклик что то тут решал, если уж лорд решил докопаться. Но отметить факт обращенного внимания все же стоило. Для пущей понятности Хэлко даже перестал водиться с волосами, отчего почти собранный хвост развалился, тяжелой и плотной волной разлившись по плечам. От лорда тем временем веяло движением, энергией, и сложносочиненным чем то, что для себя нолдо охарактеризовал бы как "тревога со знаком плюс", если бы вдавался в детали. Наверное, это можно было сравнить с запахом, который говорит о скором ливне, о погоне за добычей, о том, как неслышно лежит стрела в колчане перед тем, как ее вытащат. Возможно, именно это комплексное ощущение, и подтолкнуло верного к продолжению диалога в ущерб хорошей тактике обождать и точно выяснить, что же от него хотят.
- Но, если этот вопрос связан с родом человеческим, то увы, лорд. Ничего нового или интересного я добавить не смогу.
Налетевший вместе с окликом от Третьего порыв, вынуждающий делать более, чем планировалось, схлынул, и Хэлко замер, привалившись к стене плечом и скрещивая на груди руки. Провалился в неподвижность, становясь трафаретом, врезанным в раму солнечного дня, раскрашенным барельефом у теплого бока здания. Тот факт, что волосы его продолжал трепать пыльный ветер, впечатление не портил, а даже как то наоборот, дополнял, по сути своей смотрясь почти неестественно. Живая статуя стояла, внимательно склонив голову к плечу, щурясь в сторону залитого светом двора за спиной сына Феанаро. Который по контрасту казался живым излишне, что называется, до сведенных челюстей.

- Да к Морготу адана, что ты к нему пристал, не до него сейчас.
Отмахнулся Третий от предположения о возможных причинах своего интереса, причем так, как будто бы не его вчера судьба отдельно взятого смертного волновала вполне себе. Да, легкий на подъем, и в целом не склонный долго жевать негативные эмоции, лорд обладал характером переменчивым. И переменчивость эта, иногда проявленная сверх меры, никак не упрощала общения, делая его непредсказуемым. На что сорвется, когда остынет, что именно переключит внимание всецело- это всегда было сферой нелинейной, сродни теории случайных чисел. В каком то другом месте, наверняка бы подобный руководитель привел к появлению плотной схемы "не спеши выполнять, обожди когда отменят". Но увы, парадоксальным образом, Аглонский вожак умел быть последовательным, когда хотел. Вернее- когда считал это действительно необходимым, а что со стороны не заметно, так просто последовательность нелинейная.
Обождав, пока на лице верного пройдет сложный процесс отоброжения того, что должно означать степень интереса пополам с удивлением- дескать "как так, не про адана? А про что же тогда?", Третий перешел к сути.
- Я о другом...
Это было сказано неторопливо, можно сказать на пробу, но за задумчивым тоном ощущался некий подвох. Так лошадь бывает, сбавляет шаг перед тем, как рвануть с места а галоп. Ну или косит преувеличенно печальным глазом, пред тем как укусить.

- Как думаешь, за сколько мы можем подорваться и выйти в поле? Чтоб вот все, а не как всегда.
А вот это было сказано уже откровенно весело. Ну, если веселье бывает недобрым таким, сродни тому, как собака скалится на свежий след, предвкушая погоню, и звонко-медный привкус чужой крови в пасти. Ветер прогнал по двору очередное облачко пыли, закрутил маленьким смерчем над плитами и унес дальше, словно стремился сдернуть с крепости, со всего доступного мира покрывало покоя. Вместе с пылью порыв ветра внезапно принес с собой запах гари- где то неподалеку что то жгли, может быть старую солому, может еще что, но как легко было додумать этому бытовому, домашнему запаху совсем иную природу. Совсем рядом конь ударил копытами в боковину денника, и звук этот неожиданно гулко, четко прокатился по пространству двора, будто вырванный из общего полотна дневных звуков крепости.

- К закату заканчивай с хозяйством, другие дела будут!
Бросил Третий, по сути не давая своему верному вставить слово и ответить на ранее заданный вопрос. Хотя, строго говоря-то и вопросом это не звучало, а звучало скорее постановкой в известность. И, наблюдая как у верного от полученных сведений (если так можно было бы назвать короткий разговор) отвисает челюсть, а заодно расползается по швам доведенная до критического предела статичность, лорд не удержался. Схулиганничал. Быстрым, не позволяющим уклониться если заранее не предполагать, движением потянулся вперед и широким жестом потрепал Хэлко по загривку и волосам. Как собаку против шерсти треплют перед тем, как спустить со сворки. Обычно Третий себе такого не позволял (в этом, отдельно взятом случае, в других - как получится), но сегодня день выдался такой особенный. Замечательный был день.
После чего лорд стремительно, чтоб не сказать поспешно, отбыл в сторону башни, куда и направлялся ранее. Его ждало дело. И, если повезет, еще много хороших, важных и интересных дел. Но чтобы это случилось, птицы должны отправится в путь, и желательно- скорее.

- Как я думаю... Если не как всегда, и вот все, то вчера. И в поле, и не в поле, вообще- уже вчера.
Проговорил Хэлко в спину стремительно удаляющегося лорда. Слышал ли его лорд или нет, он точно не знал, но строго говоря, это было не так важно- хотел бы действительно выслушать ответ- дождался бы. Другое дело, что шестым каким то чувством, привычной интуицией, Хэлко прочитал адресованный ему вожаком посыл, и мог поставить весьма многое, что прочитал его правильно. Да что там, они вообще обычно понимали друг друга правильно и влет, хотя общего между ними было не много, если судить поверхностно. А вот если копать поглубже, то сходство обнаруживалось почти пугающее- одни и те же ухватки, выверты психики, только качнувшиеся в крайности по разному вектору. И это понимание дорогого стоило. Например, можно  было простить лорду фамильярное вторжение в личное пространство на физическом уровне. А уж за брошенную кость, в виде намека и своеобразного такого обещания, и того больше. От того, слова, сказанные в спину и по сути в никуда, были прочувствованными донельзя. В них звучала болезненная такая благодарность, сродни той, с которой встречают добивающий удар,  подводящий конец затяжной и муторной агонии. Да, не так следует встречать новости о скорой большой и трудной войне, но многое следует не так делать. И нисколько не делала этого всего здоровее преданность, сквозь эту самую благодарность просачивающаяся, как кровь из под бинта. Того особого сорта, что сродни собачьей верности приказу, и что стоит чуть дальше, чем было бы разумно. Свободная воля? Да что вы говорите! А где грань между просто верностью однажды выбранной стороне, данной клятве, личным долгам, делу, принципам и тем, когда свободная воля одного передается в распоряжение другого? На этот философский вопрос  в стенах Аглона ответ искать было не принято, равно как и сам вопрос поднимать.
Хэлкамиро глубоко вздохнул, и погрузив пальцы в волосы медленно, с усилием оттянул их назад. Треклятый хвост таки надо было собрать, а обихаживание конячьих обиталищ закончить.

- И что там?
Поинтересовался у Хэлко его напарник по трудам праведным, когда сам Хэлко снова образовался подле денников. Конюший не то чтобы видел беседу, или слышал что то, но все тем же, общим для Аглона звериным чутьем понял- что то было. И это что то, о чем имеет смысл спрашивать.

- Там лорд. Спрашивал, как быстро мы можем подорваться в поле, если все и резко.
Не стал зажимать полученную информацию Хэлко, по кошачьи щурясь на косые лучи света, пробивающиеся через узкие окна денника. И заодно сачкуя непосредственно работой, да. Но это, конечно, было явлением временным, позже он вернется к отработке косяка. Но не сейчас. Сейчас идет разговор, и учитывая потенциальную его тему, вполне можно потратить несколько минут на праздность, для так сказать, большей остроты момента.

- О! За сколько надо, за столько и можем. А когда?
Лордов давешний мандраж и возбуждение, а также теперешняя праздность Хэлкамиро оказались заразительными- нолдо, до того примеривавшийся как бы половчее засыпать овса в кормушку, опустил мешок и воззрился на собеседника. Очень так внимательно, и было видно, как на дне его серых глаз начинает разгораться веселая такая искорка.

- Без понятия. Сказал - до вечера не отвлекаться. Значит, не раньше заката, как ни крути.
Хэлко пожал плечами, и в кои-то веки в этом жесте не было равнодушия. Да что там, это было почти нормальное движение, почти без ощущения чужеродности и неправильности.

- Значит, ждем до вечера. Звучит как что-то реалистичное, думаю уж несколько часов потянем, как думаешь?
Напарник негромко фыркнул, вновь ухватываясь за тару с овсом и высыпая его в кормушку.

- Думаю, теоретически должны осилить.
Важно покивал Хэлко, сопровождая ответ усмешкой, после чего взяв лопату направился в дальнюю часть конюшни.

- О да, тем более у нас в этом смысле опыт ого-го! Завидовать можно, да было бы чему.
Донеслось со стороны кормушек неприлично жизнерадостным тоном сказанное.

- Ага, опыт, в три дуги его по болотам. Бесценный просто-таки.
Отозвался Хэлко уже из полумрака дальней части конюшни, приступая собственно, к тому же, чем и был занят до беседы с лордом. Косые лучи света били в узкие окна и в низ танцевала принесенная ветром вездесущая пыль. Нежно всхрапывали кони, изредка гулко переступая тяжелыми копытами. Жизнь внезапно начинала играть новыми красками и была хороша настолько, насколько в это можно верить не опасаясь получить от судьбы живительного пинка под ребро.

Положенное число ступеней, лестничных пролетов, и всего того, что сопровождает совсем не пологий подъем наверх, под самый шпиль одной из башен, Третий проделал если не в рекордные сроки, то уж во всяком случае с показателем совершенно не стыдным. Нет, бежать вверх он не стал- а толку, кроме как запыхаться? Но и прогулочным его темп было не назвать. И уже там, наверху, где кроме острого клыка башни, воткнутого в самое брюхо неба есть только ветер, он остро ощутил правильность в свое время сделанного выбора. Все-таки прав, тысячу раз прав был он, не вступая на путь созидания, который выбрали его братья. Да, здорово наверное ощущать, как под твоими руками поет металл и шепчет камень, и о чем еще может рассказать Ауле. Не менее полезно уметь исцелять плоть и дух, а в опасные и лихие времена нужнее стократно, и это могла бы дать Эстэ... И ни на один из ярких, прекрасных даров любого из Валар, Третий не променял бы то, что щедрой рукой кидал Оромэ. Понимание языка зверей и птиц, способность донести до них свою мысль. Понимание их сути и того, как работает их разум, и не только понимание, но и умение взаимодействовать. Быть на одной волне, не быть чужаком.. И, да, доносить до них свою волю, таким образом, чтобы бессловесная тварь ее выполнила. на деле, этот навык Третий применял давольно редко, но все равно не променял бы его ни на какой другой. Например, вот сейчас, оглаживая ладонью пестрые соколиные перья, заглядывая в безмятежный янтарный глаз птицы, Третий знал- его посланник полетит туда, куда следует. Птица все поняла, птица согласна и сделает то, что от нее требуют? Просят? Просто сделает. Третий аккуратно укрепил маленький футляр к когтистой лапе. Миг- и с резким криком птица срывается в полет, закладывает полудугу над двором и уносится вдаль, превращаясь сперва в точку на фоне неба, а потом и вовсе исчезая из виду. Далее операция повторилась раз, другой... Короткие сообщения отправились в путь.

ООС: текст письма примерно аналогичен, отправлено Майтимо, Морьо, Близнецам.

Текст:

Письмо для Нолофинвэ.

для Ноло:

Письмо к Ангарато и Айканаро на двоих одно.

текст:

Финроду записочка.

Текст письма:

Письмо для Кано.

текст:

Закончив с рассылкой сообщений, и потратив несколько секунд на то, чтобы проследить полет последней уходящей птицы, Третий принялся спускаться. Сперва по всем лестницам и пролетам обратно, во двор, потом снова вверх, в жилую часть Аглона. Теперь уже с четкой, вполне определенной целью. Следовало разыскать Куруфинвэ и изложить ему потрясающие сведения, полученные буквально утром. А также выслушать его мнение, обсудить и вообще. Оставалось только установить, Атаринке сейчас у себя в смысле в покоях, или у себя в смысле в мастерских, или где вообще.
Хороший, насыщенный день разворачивался над шпилями и башнями горной крепости, обещая... не известно точно, что, но определенно, что то столь же чудесное.

Найти брата не составляло труда, так как пятый был у себя. И в данную минуту «у себя» вполне означало его покои, а не как это часто бывало какую-нибудь более отдаленную часть Аглона вроде кузницы. Мысли его были заняты не столько текущими делами, хотя те и лежали ворохом бумаг на столе перед глазами Атаринке, сколько давно минувшими днями. Куруфинвэ искал в себе силы написать жене письмо.
Зачем он занимался этим каждый год, пятый оставлял непонятным даже самому себе. Особенно при том, что ни одно из писем он даже не пытался отправить – сжигал и все. Такие письма и нельзя отправлять – в них было излишне много информации, которая не в коем случае не должна была попасть к Врагу. К этой черной твари лучше бы ничего не попадало, но обеспечить отток воздуха из Черной крепости Атаринке не мог, а вот не осведомление Врага – вполне.
И все же писать письма что бы их сжигать было не столь рационально, как все что делал пятый обычно. Однако эту привычку он сохранил еще с озера Митрим. Возможно, потому что написание длинных трактатов супруге помогало ему уравновесить собственные мысли и разложить в своей голове скопившийся за время бардак. Заставить себя додумать до конца все те мысли, что в течении года откладывались на потом. Но стоило ему взяться за письмо, как дверь открылась.
Куруфинвэ оттолкнул от себя лист бумаги и отодвинулся от стола, глядя на вошедшего с двоякими чувствами. Третьего было видеть радостно всегда. Он был частью того мира, который твердо держался под ногами и не пытался встать на голову. Частью личной уверенности Атаринке в завтрашнем дне и своих силах. С другой стороны, о его манере «навещать брата» можно было сложить поэму в трех частях. «А постучать?», «Не вовремя» и «Это правда важно?».
- Я так понимаю, сообщать о своем прибытии чем либо, кроме выламывания двери у тебя не в чести? – Почти дежурно, с учетом того, что дверь, кажется, не пострадала. – Неужели в суете твоих дней выдалась минута и ты вспомнил, что у тебя есть брат. Еще один. Ну тот, который пятый, собственно.
Голос Атаринке отдавал металлическими нотками, что прямо свидетельствовало о его плохом расположении духа, несмотря на то, что Тьелко был самой приятной новостью за последнее время. Погруженный в какую-то кутерьму событий, брат сейчас редко находил на него время и Куруфинвэ, так привыкший сам быть слишком занятым, по нему скучал. Он даже смягчился, едва ли не улыбнувшись.

- Так тут все равно не закрыто было.
Таким тоном, словно это само собой разумеющимся образом объясняло отсутствие необходимости стучать, сообщил Третий брату, проходя в комнату. Ну да, о формальностях типа "добрый день" или там "доброе утро" он конечно же забыл, что являлось почти традицией.

- У меня новости, причем такие, которые совершенно не могли ждать...
Начал излагать Охотник суть того, зачем, собственно пришел, попутно закладывая широкий круг по комнате, небыстро так. Просто именно ему было проще связно излагать мысли пребывая в движении. Выглядел, к слову сказать, Третий так, как если бы новости, что сейчас готовились обрушится на многомудрую голову Атаринке, были будоражащие, но не неприятные. Такая вполне себе жизнерадостная нервозность. А еще было очевидно, что определенно, Турко спешил их рассказать, и для этого если не рысью сюда прибежал, то как то около того.

- Мои дозорные взяли в степи синду, убегавшего от варгов в компании адана. Адана они тоже взяли, но ладно... Так вот, синда рассказал, что он- беглец с рудников Севера, и что Север недолго будет сидеть без дела. Он говорит- во первых на Севере экономическая затянувшаяся яма, во вторых Враг стягивает силы, в третьих- не оставляет ресурс на потом.

Завершив обходить комнату, Третий энергично подошел к столу, оказавшись напротив Куруфина. Подавшись вперед, он уперся ладонями в столешницу, подаваясь вперед таким образом, чтобы глядеть брату прямо в лицо. Взгляд у Охотника был почти что веселым.

- Я думаю, что совсем скоро Враг будет пробовать выйти на простор. Либо осенью, либо- крайний срок по весне. Дольше тянуть бессмысленно, учитывая все, что описал синда. Удерживать то, что Враг стянул почти все силы в кулак- если он не будет действовать, то надорвется.
На этом моменте Третий взял паузу, чтобы дать возможность брату высказаться, задать вопросы и вообще поучаствовать в диалоге.

Куруфин поморщился - даже если бы было и закрыто, то Третьго это врял ли остановило. Но с первых слов Тьелко Пятый понял, что шутки закончились. Новости были таковы, что Куруфин весь подобрался. Тут нельзя было решать сгоряча, слишком похоже на провокацию. Беглый синда в компании адана... Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но и пропустить мимо ушей подобное было бы в высшей степени глупо. Тут необходимо хорошо подумать и прикинуть план дальнейших действий. Если синда говорит правду... Излишне возросшая активность может спровоцировать Врага. Но и оставлять все как есть - значит сделать Морготу шикарный подарок. Надо хорошенько порасспросить этого беглеца, да и адана тоже будет не лишним допросить как следует.
-Не мельтеши, прошу тебя. Сядь, мне надо подумать.- Куруфин сначала пододвинул и аккуратно разгладил лежащий перед собой лист, потом резко скомкал его одной рукой и встал. Подойдя к камину, он бросил комок в огонь и некоторое время стоял, смотря, как пламя пожирает бумагу. Потом резко повернулся к брату.
- Это может быть провокация. Помни, брат мой, что Враг хитер и подл, не зря же его зовут Отцом Лжи! Но и оставлять эти новости без внимания не стоит! Поэтому необходимо донести до гарнизона, что им надо быть более внимательными, но не излишне - Враг может заметить нашу активность и выступить раньше, чем мы будем готовы. Нет, усиливать дозоры количественно будет излишне, но вот качественно -да. И пусть разведка основательно потрудится и узнает, изменилось ли количество орочьих разъездов, их вооружение и состав. Мы должны понять, имеет ли эта информация под собой хоть что-то, или же это не более чем дезинформация. Что до синды и адана - их стоит порасспросить подробнее. И качественней.

Полученную команду "не мельтешить" Третий конечно, выполнил, но за то недолгое время, которое Куруфин взял себе на подумать, успел крайне многое. Например, помимо того, что размашисто плюхнулся на свободный стул, Охотник также: тяжко вздохнул, с усилием прочесал обеими руками собственные волосы, откинулся на спинку стула, потом наоборот, перегнулся вперед, упирая локти в колени... То есть конечно, мельтешить в плане нарезания кругов он перестал, но принять неподвижность уже не осилил.

- Может. Может и провокация. С другой стороны, за синдой и аданом гнались варги, и гнались убедительно, по словам взявших их разведчиков.
Охотник качнул головой, лишний раз прокручивая в голове доклад, который сопровождал получение "призовых гостей", и припоминая поведение синды. Нет, не было похоже, что Эсгар не откровенен или не искренен. По крайней мере лично Третий ангбандской потеряшке поверил, но... Но это он. Может быть у Атаринке будут другие соображения на этот счет.

- Ты прав, тебе лучше переговорить с ними лично. С синдой можно это сделать хоть сейчас- он конечно в шоке и ослаблен, но настроен решительно и был готов рассказать все, что знает, когда я с ним общался... С аданом же чуть сложнее...
тут лицо Охотника приняло выражение, наиболее точно описываемое понятием "упс, такая ерунда случилась". Видимо, положение дел с аданом его не радовало. Впрочем, причина этой неоднозначности тут же и раскрылась.

- Я не уверен, может ли адан говорить прямо сейчас. Когда разъезд их заметил, адан был подранен варгом, а потом мои дозорные не совсем чисто отработали... Адан не хотел ехать с ними, они неаккуратно настаивали, вышло не по доброму...
Было заметно, что Охотник несколько смущается поведением своих "борзых разъездов", но неодобряет их не сказать чтобы смертельно. То есть да, они накосячили, да, он это признает, но... Но и понимает тоже.

-Тьелко, ты уж лучше ходи, чем так. -Куруфин качнулся на каблуках, постоял немного, думая о чем-то, подошел к окну. Видимо, деятельной натуре его брата претило и минуту посидеть спокойно - но, кровь и пламя, как же это раздражало сейчас, когда так необходимо было сосредоточиться! Отчаянно захотелось в кузницу, чтобы там, под размеренные удары молота, хорошенько разобраться в своих мыслях, простроить план действий, обдумать полученную информацию... Но он и так пропустил слишком многое, проторчав там. Куруфин скрипнул зубами. Что ж, сам себе злобный дурак, нельзя было забывать, что помимо всего он лорд крепости и они как-никак держат осаду злобной, хитрой и опасной твари. Расслабился,разленился. Даже странно, что с таким отношением к окружающим событиям, ему не сообщили уже о стоящем под стенами Аглона Врагом! Кстати о докладах...
- А с этого места, прошу тебя, поподробней - что конкретно сказали тебе твои разведчики? И что значит все это - неаккуратно, не по доброму?! Я надеюсь, хоть доклад тебе сделали подробный? Его можно прочитать?

- Можно, конечно и прочитать, но я тебе и без того все перескажу.
Бумажной волокиты Третий не любил, хотя и признавал ее необходимость, доклады же предпочитал сперва выслушивать устные, а потом уже оставлять того, кто собственно, доклад принес, писать все то же самое. Так что доблестный разъезд, нахально стыривший ( а по другому и не назвать) в степи Берена, вполне был способен представить бумагу, повествующую о похождениях, она даже лежала у Третьего в комнате. Но устный рассказ был явно лучше, ибо оставлял пространство для маневра в виде уточнений, комментариев и прочего.

- Разведчики возвращались из дальнего дозора. Разведка прошла без каких либо вообще заметных происшествий, ну да на границах уже давно спокойно, как в могиле. Враг затихарился и не высовывается... Возвращаясь, они дали небольшого кюбка в сторону Дортониона, и там увидели адана и синду, удирающих от варгов на одной кобыле. Разъезд поспешил к ним, и варгов уложил, но пока зверей клали, адан успел навернуться с коня и был слегка покусан. Не насмерть, но противно. Ему помощь оказали, и решили забрать с собой, для дальнейших расспросов. Синда отправиться с нашими дозорными был скорее рад, а адан заартачился.
Тут Охотник издал страдальческий вздох, в красках себе представляя дурацкую по сути, ситуацию. Но что поделать, прошлого не вернуть, строптивого смертного задним числом ни в чем не убедить.

- Дозорные возможно, и перегнули палку, настаивая на том, чтоб адан ехал с ними, но и он полез в бутылку. Но не оставлять же его было там? В общем, адан в итоге решил, что его похищают и схватился за нож, а вожак разъезда тупо дал ему в челюсть. На этом адана и повязали, и далее везли кульком, но по дороге ему стало совсем не хорошо. В общем, он сейчас лежит у целителей, под присмотром и ненавязчивой охраной- я думал позже к нему зайти и посмотреть что и как.
На этом душещипательном месте Третий прекратил свой рассказ, в общем-то ожидая дополнительных вопросов и направления, в котором стоит развивать повесть и додавать деталей. А еще он сдержанно так переживал за моральный облик своих не в меру старательных дозорных, которых Куруфин, судя по всему, заранее не одобрял. нет, понять Атаринке было можно- определенная степень бесшабашной озверелости в тех, кто чуть не вылизывает границу, в поисках активности Врага, была. И это не являлось тайной ни для кого, но и радости при столкновении с этой их чертой лицом к лицу тоже мало кто испытывал. Это вон Охотнику с ними, такими как они есть, удобно и просто, а кому другому и не факт. Очень так не факт.

-А зачем они дали крюка до Дортониона, они не сказали? Что-то подозрительное заметили, или же решили просто прогуляться от скуки? - Куруфин скосил глаза в сторону громко страдающего брата, который явно переживал за судьбу своих Верных. М-да, легкостью характера Пятый никогда не отличался, а сейчас понял, что потихоньку начинает звереть.

- Сколько было варгов в стае? Это они тебе рассказали, или же сочли несущественным? Про этого адана еще хоть что-то известно, имя, например? Откуда он, какого народа? Зачем шарился вблизи наших границ? Или же разъезд просто спровоцировал конфликт от скуки? Они понесли хоть какое-то наказание за свою самодеятельность?

Куруфин резко отвернулся от окна. Он был в бешенстве и горел желанием выместить свою злость и разочарование хоть на ком-нибудь. Проштрафившийся командир разъезда на эту роль подходил как никто другой.

- Я бы хотел лично поговорить с командиром, да и всем разъездом. Пока я не буду собирать весь гарнизон для показательного разбора, только этот отряд. - Куруфин судорожно выдохнул сквозь зубы, стараясь хоть немного успокоиться. Не стоит срываться на брата, хоть лн и виноват в том, что его подчиненные стали так наплевательски относиться к долгу.

- Если ты, конечно не против, брат мой. Мне бы очень не хотелось собирать весь гарнизон, надеюсь, ты меня понимаешь?

- Не до Дортониона, а в его сторону. Но тут стоит учесть, что я не против некоторого "гуляющего" маршрута дозоров, потому что ходящий одним и тем же, будто солнце по небу, маршрутом дозор- штука предсказуемая, высчитываемая, и как итог- от него случись чего, легче укрыться. Да и не сойди они с проторенного пути, адана с его кобылой и синду сожрали бы варги, а так- все у нас.
Педантично (для себя, а не в принципе) поправил Третий, четко и стремительно ловящий осознание, что либо он сейчас как то прикроет тылы своих верных, либо Атаринке, углядевший непорядок, захочет их крови, образно выражаясь.

- Варгов было четверо, и, судя по всему, основное преследование уже к тому моменту плюнуло на беглецов. Адана звать Берен, и я его вероятно, знаю- где-то год назад я встречал адана с таким именем в лесу, как раз в Доротонионе. Хотя, это не факт, аданов много, вероятно, много среди них и Беренов.
Третий задумчиво почесал в затылке, ловя себя на странном ощущении, что сейчас брат будет его ругать. Причем волшебным образом ощущалось так, будто ругать его будут конкретно за неопнятушки с аданом, хотя казалось бы, в факте потенциального знакомства ничего криминального не было.

- Собирать весь гарнизон совершенно бессмысленно, ты прав. Не того масштаба событие. Командиру я уже высказал свое мнение о том, как не надо делать, и для осознания неправоты отправил чистить конюшни. Хотя, я полагаю, он понял все верно. Но конечно, ты можешь с ним поговорить.
Отдавать Хэлко на съедение Куруфину не хотелось, но по хорошему было надо и было полезно. Опять же, обладающий мягко говоря, тяжелым и трудным до одурения характером, Хэлкамиро был хорош как порученец, цепная собака, и много чего еще, но крайне плох как собеседник для раздраженных эльдар. А Атаринке выглядел именно что радраженным, причем весьма. И не понятно, как сейчас просочетаются эти двое, тем более что как то так вышло, что Третий совершенно упустил из виду, как его брат воспринимает и реагирует на этот кадровый элемент.

- Да, в этот раз они удачно завернули, на их счастье. И нашу удачу, тут действительно не поспоришь особо.- Куруфин задумчево посмотрел поверх головы брата, словно на этом куске стены резко появилось нечто новое и заслуживающее более чем пристального внимания. Постояв так какое-то время, он перевел взгляд на Тьелко. - То есть варгов было больше, но часть по какой-то неясной причине отстала от дохловатой кобылы, несущей двух всадников? Так просто? Ой ли? И интересные у тебя знакомства, о которых мне ничего не известно, - в голосе Куруфина послышалась обида смешанная с досадой. - И много их таких у тебя? О существовании которых я буду узнавать только тогда, когда ты решишь меня с ними познакомить? Или их приволочет очередной загулявший разъезд? - Куруфин зло хмыкнул, но скорее своим мыслям, чем в отношении сказанного. Опять же, сам дурак, не стоило так часто и надолго запираться, да и так наплевательски относиться к делам Аглона и его гарнизона!
От этих мыслей затихающее было бешенство всколыхнулось с новой силой.

-Не бессмысленно, брат мой, а всего лишь рановато. Все хорошо в свое время. Но дальнейшие мои действия во многом будут зависеть от разговора с этим командиром - кстати, кто из твоих отличился в этот раз? - голос Куруфина смягчился, стал тише, но вот взгляд не предвещал ничего хорошего. Так мог смотреть разъяренный лесной кот перед атакой. - Я очень хочу с ним поговорить, и не горю желанием откладывать этот разговор еще хоть на какое-то время!

- Варгов было четверо, и других не было в сколько-либо заметных окрестностях. Четыре варга- это маленькая стая, и это не похоже на полноценный ловчий отряд. Опять же, орков с ними не было тоже, из чего я лично делаю вывод, что это именно увлекшиеся погоней звери, а не полноценная облава.
Третий поднялся со стула, ибо сидеть далее как прибитому ему было мучительно тяжело. Не тот совершенно настрой беседы, чтобы рассиживаться, ой не тот. А вот претензия касательно адана, хоть и интуитивно предвкушалась, но вышла на удивление неожиданной. Надо сказать, что Охотник даже растерялся, в известной степени.

- Ну, я не думал, что случайная встреча с аданом в лесу является чем-то важным и значимым. В конце концов, самым вероятным развитием событий было бы то, что адан скорее уйдет на Пути Людей, чем нас еще раз сведет случайность. А о не случайных визитах мы не договаривались-просто поговорили об обычаях смертных. Надо сказать, они запредельно странные и совершенно лишены логики, а местами просто дурацкие... Не буду же я рассказывать обо всех, кто попадается на дороге... Честно говоря, в голову не пришло.
Примирительным тоном сказал Третий и развел руками, демонстрируя, что не желает конфликта на этой почве, и ничего такого в виду не имел. Собственно, тогда, распрощавшись с Береном, он как то выбросил из головы и факт встречи, и самого смертного. Ну, то есть это был интересный и забавный опыт, но не более того. Для возникновения желания продолжить знакомство с миром смертных, уклад их жизни, обычаи и что уж там, отношение к самым обычным вещам оказалось слишком чуждым, слишком другим. Это было не комфортно, а психологического дискомфорта Третий предпочитал избегать самым древним и надежным способом- не встречаясь с источником.

- Хэлкамиро. Его иногда заносит на поворотах, но он хорош на своем месте.
Счел необходимым обозначить свою позицию по вопросу слегка теряющих порой берега верных Охотник. Действительно, лишенный бурной рефлексии внешне, и нехорошо жадный до вражеской требухи, Хэлко был удобен своему лорду, потому как к этим качествам добавлялось еще одно, очень важное. Хэлко умел не рассуждать, а делать что скажут, с отдачей хорошей такой собаки. На него можно было положиться и не думать что отлаженная схема даст сбой из за слишком богатого внутреннего мира, как было например, на неудачной вылазке совместно с Кано.Другое дело, что для нормального функционирования Хэлко нужны были враги, на которых его можно травить, а когда их не было... Случалась мелкая ( по мнению Третьего) ерунда. Ну да что там...

В общем, в размышлениях разной степени тягостности, Охотник повел брата на конюшни, где предавались трудам праведным наказанные за плохое поведение разведчики. Учтивая поголовье лошадей, такая мера взыскания была хороша всем, начиная от прозаической полезности для быта крепости, и заканчивая потенциальной бесконечностью по продолжительности. Хуже было бы разве что заставить их выметать пыль со двора, которую по сухому летнему времени ветер приносил из степи в непомерных количествах. Но на пыль разведка пока не накосячила, так что метение дворов шло согласно штатному расписанию. На конюшне, занятым эльдар было скомандовано отложить на время лопаты, и организованно построиться для дальнейшего общения.

Вообще, следует сказать, что к тому моменту, как пришла команда на построение, сопровождаемая еще и двумя аж лордами, весь дружный коллектив наказанной разведки изрядно так упарился возиться с облагораживанием мест проживания лошадок. Так что в некотором роде весть была воспринята радостно. Но только в некотором, потому что само по себе явление лордов могло означать что угодно, но! Во первых, совсем недавно лорд Тьелкормо пролетел как раз мимо конюшен в приподнятом настроении, а вернулся вместе с лордом Куруфинвэ, в настроении явно ухудшившемся. И не надо быть таким уж гением, чтобы сложить два и восемь, помножить на желание лордов лицезреть накосячивших, и сделать выводы.
Лично для себя Хэлко и этот, предположительно не радужный эпизод своей жизни огульно записал на счет адана, на которого все еще был обижен до глубины души. За все и сразу, если так можно сказать. Но адан аданом, а сейчас он стоял, с выраженным вежливым вниманием взирая на обоих лордов, но по разному. Так Куруфину достался именно что вежливый и внимательный взгляд, уважительно-нейтральный. А Тьелкормо, как лорду "своему", скорее вопросительный. Дескать, что такое? Что от нас надо? Мы можем, да не знаем, что.
И, да, следовало подать голос.
Голос подавать не хотелось, потому что не смотря на подчеркнутую отстраненность от всего, чувство "спинного мозга" у Хэлко работало отменно, вернее- он хорошо читал лорда своего, и сейчас незначительные детали говорили как раз о том, что проблемы пришли, и высовываться плохая идея. Ага, а когда в этой жизни были идеи хорошие? Трое оставшихся участников "ловли аданов" чуть заметно сдали назад, выставляя своего вожака встречать проблемы во всю ширь, молчать далее было глупо.
- Лорд Тьлекормо, лорд Куруфинвэ...
Предельно нейтрально, с подобающей нотой внимательного интереса того сорта, который говорит о настоящей, а не формальной готовности слушать и слышать, сказал Хэлкамиро, склоняя голову. Формальности, конечно, но интуиция подсказывала, что сейчас не тот момент, чтобы их опускать. После чего выпрямился и замер, впадая в типичную для него почти полную статичность, где то чуть за гранью нормального. То, что налетевший порыв ветра шевелит пряди его волос, на этом фоне казалось почти неестественным, лишним. Такая вполне себе живая, раскрашенная статуя. Другое дело, что именно для его эта вопиющая статичность была нормой...

-Так ты определись уже, Тьелко - четверо варгов - и все, или было больше? Или не было? А то ты начинаешь путаться в показаниях. Я, конечно, понимаю, что этот командир ценен для тебя, но не переусердствуй в его защите - а то начинает казаться, что вины его в этом деле больше, чем кажется на первый взгляд! - Куруфин не сдержал усмешки. Недоброй такой усмешки. Хэлкамиро, ха! Да, Пятый помнил эту тень своего брата, или, что ближе к истине, верную псину. Особых чувств этот эльда в Куруфине не вызывал - не его Верный, так что, по большому-то счету, и плевать. До этого дня Пятый считал, что если его брата устраивает и Третий считает этого словно льдами Хелкараксе припечатанного воина полезным и ценным - так это его дело. Но, видимо, Тьелко слишком разбаловал своего любимца. И пора спустить этого отмороженного с вершин вседозволенности на пыльный казарменный двор долга и ответственности.

- Что до адана... Да варг с ним, с аданом, но хорошей шуткой об обычаях людей мог бы и поделиться! - Куруфин дернул плечом, мол, не так и важно это сейчас. Обидно - да, но, на самом-то деле несущественно. Еще из-за какого-то смертного ссориться, вот еще!

Так они дошли до конюшни, где, повинуясь слову брата, перед ними выстроились виновники его визита сюда. И, как и полагается командиру и первому на раздаче начальственных пинков, впереди стоял этот самый Хэлкамиро. Как из камня выточенная статуя. Куколка, подумалось Куруфину, злая и жестокая кукла. Да и ладно, что злая и жестокая - все мы давно не невинные дети, да и земля эта богата врагами и ублюдками разных мастей. Но ты наша кукла, и плясать должен под нашу дудку, а не как тебе вздумается!

- Тааак... - протянул Куруфин почти ласково, - Значит, это ты ответственнен за то, что адан попал в крепость в столь плачевном состоянии... - Куруфин качнулся на каблуках, словно раздумывая над тем, как же продолжить. Но тут резко подался вперед и рявкнул фактически в лицо этой живой статуе: - Ты забыл, что любой, слышишь, пламя и кровь, любой чужак на наших границах - это потенциальный враг! Ты что, ваньярская дева, сюсюкаться с каждым встречным, словно он твой жених, светлыми, будь они прокляты, Валар тебе уготованный? Ты забыл, что любой чужак, шарящийся по нашим границам, может оказаться лазутчиком Врага? И что твоя наипервейшая задача доставить этого любопытного на допрос в крепость?! Что же помешало тебе не начинать сюсюкаться с этим аданом, а оглушить, связать и доставить в Аглон целым и готовым к допросу, а не к умелым рукам целителя?! - резко прервав свой пламенный монолог, Куруфин развернулся и отошел к брату. Постоял немного спиной к Хэлкамиро, повернулся и продолжил уже совершенно ровным и безразличным голосом: - Можешь отвечать, мы тебя слушаем.

Одним из полезных жизненных навыков, которые Хэлкамиро вынес из плотного общения с третьим по счету сыном Феанаро, был следующий: если на тебя орут, нельзя ни в коем случае молчать, тянуть с ответом и размазывать. Надо срочно начинать говорить, потому что иначе хуже будет, ну уж во всяком случае- обиднее. А то, что вот сейчас обидно было- это факт. Впрочем, специфично скорректированная замысловатым шрамом мимика и привычка держать эмоции в себе тут были как нельзя кстати- на лице обида не проступила. Окрик в лицо, конечно хотелось пережить все в той же заапредельной неподвижности, которая была хорошим щитом между тонкой душевной организацией и окружающим миром, но Куруфин оказался излишне внезапен- так что статуя нервно дернулась- очко, проигранное агрессору. Скверно. Хэлко коротко и почти неслышно выдохнул, перед тем как приступить к ответу.

- Да, лорд Куруфинвэ, это моя вина. Когда адан оказался у нас, он был подранен, и я счел лучшим потратить некоторое время на то, чтобы оказать ему помощь. Мы не видели ранее аданов вблизи, но знаю, что их роа более хрупкое и счел вероятным, что он умрет, если так не поступить. Далее не желающий следовать с нами адан был оглушен и доставлен в крепость. И да, в ходе оказания помощи я счел возможным предложить ему проследовать с нами добровольно, потому как если бы он согласился, это было бы удобнее и быстрее.

В разрез с вопиющей статичностью моторики, голос у Хэлко был выразительный, видимо, компенсируя нехватку иных средств. Так, "лорд Куруфинвэ" он произносил очень вежливо, очень уважительно, совершенно без вызова, но шестым чувством там считывалось не произнесенное " НЕ МОЙ лорд", причем не как что то плохое, а как констатация факта. Обыденность. А "моя вина" было мягко так акцентировано, словно бы говорящий решительно так заявлял "моя, а не тех, кто сейчас стоит у меня за спиной".

- Добавлю также, что после оглушения и связывания, с аданом обращались бережно, оказывая ему помощь в том объеме, в котором могли.
На этом тему омерзительных аданов, и доставляемых ими проблем Хэлко счел исчерпанной, по крайней мере до поступления новых вопросов. Интуиция вопила, что вопросы эти еще будут, и будут заданы в аналогичной форме раздачи целительных эстельных пинков, и фантазия мерзко нарисовала совершенно непотребную картину. Ничей Кот, старательно помечающий куруфиновы оставленные без присмотра сапоги. Нолдо даже на секунду зажмурился, изгоняя мелочное и дрянное видение. После чего коротко глянул на Атаринке, всем своим видом, то есть той половиной лица, которая двигалась нормально, выражая сдержанную готовность отвечать и далее. Потом не менее коротко глянул на своего лорда, и теперь во взгляде накосячившего бойца читалась легкая такая укоризна. Дескать, за что второй раз то? Внятного ответа не последовало, хотя беглый осмотр "своего" лорда показал, что тот разделяет гневный порыв брата не полностью, хотя и заметно нервничает. Тоже не нравится ситуация, но по другим причинам. В итоге коротких этих переглядок, Хэлко пришел к тому, к чему и всегда. То есть, самым внимательным образом принялся обозревать нечто, находящееся у собеседников за спиной. Будто там, совсем плотную к Куруфину, кто то или что то было.

Куруфин иронично приподнял бровь: - Счет явно не твоя сильная сторона, воин. Тебе следовало не считать что-то там, а следовать инструкции. Не думай, что ты умнее тех, кто ее писал - почти за каждое слово этих, как вам кажется, бесполезных нравоучений, стоит чья-то жизнь, причем не одна. И если сказано "сначала оглушить" - ты приводишь пленного в это состояние и только потом оказываешь ему необходимую помощь! И если бы этот адан сдох - велика ли беда? Скорее всего он какая-то мелкая сошка у сапог прихвостней Врага. А ты рисковал, причем глупо и без большой на то необходимости! Причем, - голос Куруфина был больше похож на шипение ядовитой змеи, - Твоя глупость и промедление могли стоить жизни твоим подчиненным! После такого ты все еще думаешь, что достоин командовать другими?!

Несмотря на обуревающее его ледяное бешенство, Пятый не мог не признать, что эта отмороженная куколка ему небезынтересна. Но раздражает. Хотя, вполне возможно, этот воин знает, какую реакцию вызывает у окружающих и этим пользуется. И если Хэлкамиро хоть вполовину настолько полезен, как его защищает Тьелко, и всего лишь немного отбился от рук... То стоить прибить его обратно, полезными войнами раскидываться не следует ни в коем случае. Но о собственной ценности этой отмороженной куколке знать не стоит, по крайней мере, не надо напоминать об этом! В конце концов, Аглон держится на дисциплине, а не на лихой инициативе подчиненных! Куруфин презрительно скривился на последнюю фразу Хэлкамиро.

- Меня не интересует, что ты сделал после оглушения и как ты обхаживал этого адана, я спрашивал, почему ты забыл инструкцию! И, если продолжать, то почему второго пленника не оглушили и не связали? Или и здесь ты решил проявить инициативу?! Поиграть в добренького? - взгляд в сторону брата от Пятого не ускользнул, и он про себя отметил разницу между тем, как Хэлкамиро смотрел на него, и как смотрел на Тьелко. Да, верная и преданная собачка не понимает, за что ее бьют - видимо, мало били в последнее время. Куруфин мысленно поставил себе зарубку в памяти насчет прошерстить своих. Как знать, возможно за время его долгого уединения и они от рук отбились?

Выволочка, учиняемая мало того, что второй раз на дню, так еще и не своим лордом, мягко говоря, бесила. И если сперва выставленные претензии Хэлко обидели, потому как имели под собой весомую почву, то теперь это настроение сменилось. "Стисни зубы и молчи", как то так стоило охарактеризовать общий настрой, с которым нолдо продолжал переживать общение с младшим братом своего лорда. Это надо пережить, это далеко не самое неприятное и дурное, что случалось видеть на своем веку, но Эру, как же он бесит! Бесит, бесит, бесит, тем, что лезет не в свое дело. Не в свою, годами проверенную и сработанную стаю. Со своими методами, своей мерой, своим образом мысли. Бесит, тем что на него нельзя огрызнуться. Бесит, тем что свой лорд ему это разрешает. "Ах, теперь у нас пусть адан сдохнет, невелика потеря. А минуту назад было- что ж вы, его, бедняжечку, чуть не уморили. О, сколь дивен мир, сколь чудесны в нем метаморфозы..." подумал нолдо, но конечно, ничего такого вслух не сказал. Такого подарка, как открытое хамство Атаринке не дождется, пусть хоть драться лезет.

- Я осознал свою ошибку и признаю ее.
Очень мягко, очень ровно проговорил Хэлкамиро, чуть склоняя голову. В голосе его действительно слышалось сдержанное признание правомерности претензий, и все было бы вообще отлично, если бы не нервно дернувшийся угол рта. Левый, конечно же, от чего шрам на щеке смялся, растягиваясь и на долю секунды становясь до одури походим на пасть неведомой, но злобной, твари. Тварь, образно выражаясь, вызверилась, и тут же стерлась в небытие, как и не было. Самоконтроль- хорошая штука, очень полезная.

- Чем я буду заниматься - находится в воле лорда. Это в любом случае решать не мне.
Крайне вежливо, с должной степенью покорности, произнес Хэлкамиро, и за этими словами остро читалось "и этот лорд не ТЫ. Любую волю своего лорда я приму. Не твою". Есть такая покорность, которая очень близко находится от протеста, и это была она.

- Второго взятого не оглушали, потому как он был в кандалах, не способен оказать сопротивление по причине истощения, и везти его тушей было не осмысленно.
Именно что озвучил свою позицию нолдо. Не оправдался, а констатировал факт, причем в его мировосприятии этот факт был столь же нерушим и очевиден, как то, что небо находится сверху.

Надо сказать, что теперь ситуация окончательно перестала нравится и Третьему. Вернее как- он не был против, чтобы брат отчитал его верных, коли видит в том нужду. Отчего нет- Атаринке- взвешенный и рассудительный стратег, и ерунды говорить не будет. Но вот сейчас Охотник ощущал нечто, сильно напоминавшее досаду. С его личной точки зрения Куруфин перегнул палку и на повороте не вписался, потому как действительно, в напрочь нездоровом коллективе келегормовых верных атмосфера была своя, и давольно свой уклад, который со стороны смотрелся не очень хорошо. Но при том, весь этот механизм работал четко, и был хорошо управляем, как бывает хорошо управляема как следует натасканная свора. Да, они плохо годились для рутины, но были чудно хороши в свободном выгуле. Что поделать, своих верных Третий набирал под себя, и лепил их тоже под себя, пусть и не осознавая как следует этот механизм.

- Их проявленная инициатива была не во вред делу, и я в целом не противник инициативы как таковой. Рамки же допустимого, я думаю, они прочувствовали сейчас вполне.
Вклинился Охотник в становящийся жарким, но очень односторонним, диалог. Сказано было не громко, но с тем особым выражением, с которым говорят о глубоко своей сфере ответственности и влияния. Да, они делали что то по своей инициативе, но ничего из того, что он бы им не позволил, зная заранее. Возможно, вбитые в строгие и стройные рамки, они и были бы лучше, но лично ему было бы тяжелее с ними.

Куруфин неслышно хмыкнул про себя - оказывается, и эту отмороженную куколку можно вывести из себя! Действительно, прелюбопытный экземпляр, надо бы понаблюдать за ним. Неожиданно даже для себя Пятый успокоился. Нет, не полностью, ледяное бешенство плавилось где-то внутри, но уже не так близко к поверхности. Все-таки собачка его брата не понимала, да и не хотела понимать, за что ее бьют - и это было скверно. Дурак-командир - смерть отряду.

- Что ты признаешь свою ошибку, это я уже слышал. Но тебе далековато до ее осознания. Ты не понимаешь, совершенно не понимаешь в чем ты ошибся. Это простительно для рядового, но никак не для командира твоего уровня! И уж тем более не верится мне, что ты сделал хоть какие-то верные выводы из всей этой ситуации. - голос Куруфина был спокоен и даже ласков. В яд словно хлопнули добрую порцию меда, но ядом он от этого быть не перестал. - И об этом говорит то, что в отношении второго пленника ты считаешь свое поведение правильным. И с какой стати ты позволяешь себе подобные вольности?

Что отдельно доставляло некоторые неприятные ощущения, так это то, что и брат его не понимал. И это было много хуже, чем гордая поза этого отмороженного Верного. Если не  понимает командир - чего же ждать от подчиненных?! Да и Тьелко, если ему не объяснить, скорее всего упрется и будет защищать свое. Куруфин повернулся к брату и примирительно положил руку тому на плечо и спокойно и внимательно посмотрел тому в глаза.

Осанве Келегорму:

"О, и с каких это пор ты у нас такой знатный чтец чужого фэа? Вот так ты взял и сходу прозрел, какие я там выводы делаю, конечно, мы верим тебе, большой страшный Куруфинвэ. Ты еще тут решать начни, что я не только делать должен, но и считать. Много хочешь."
Подумал Хэлко, старательно делая эту мысль общефилософской, но вместо этого вышла она совсем не отстраненной, и очень, очень прочувствованной. В конце концов, что дикие претензии пошли? Хорошо, Курфину не нравится как они отработали, ладно. Куруфин хочет оттаскать их за уши по этому поводу. Ладно, это понять можно. Неприятно, но в общем справедливо, если глядеть отстранено (что кстати, делать тяжко, когда Пятый тебя по плацу мордой возит). Но что за ерунда с этим "считаешь-позволяешь"? Это что, непозволительная роскошь у нас теперь, позволять себе что то там считать? Как реагировать на претензию вида "я не верю, что ты поменял свое сверхценное мнение" Хэлкамиро откровенно не знал, и не был уверен, что хочет это познать прямо теперь. Зато был уверен, что дорого дал бы за возможность высказать Атаринке все, что он думает о его, Куруфинвэ, способах ведения диалога и совании своего мнения туда, куда не следует. Но конечно, это все осталось в мечтах, потому что предоставлять противнику еще и такую роскошную тему для беседы, как вопиющее неуважение и хамство было бы великодушием за гранью разумного. Обойдется.
И главное, все еще было не ясно, что такого скормить Куруфину, чтоб он отвязался и понял наконец, что его концепция и суть претензий дошли уже даже до всех лошадей в этой части конюшен, а может и до коновязи.

- Лорд Куруфинвэ, более более это не повторится.
Ничего более нейтрального и подходящего к ситуации Хэлкамиро не нашел, и теперь надеялся, что Куруфин, если и не удовлетворится ответом, то по крайней мере завершит вываливание смутных, относящихся к образу мысли, претензий. Надежда, надо сказать, была слабая. Интуиция подсказывала, что скорее всего, Пятому есть еще что сказать, ой есть...
Ну и да, за предельно официальным, вежливо-уважительным, так что и не прикопаться, тоном, все еще читалось "не мой лорд Куруфин, лорд Куруфин брат моего лорда".

На тему "упрется рогом" Атарике был прав, как никто другой, потмоу что именно это сейчас Третий и собирался сделать. Нет, он не собирался занимать сторону накосячивших бездумно, и из принципа спорить с братом, но. Но с его точки зрения Куруфин слегка терял берега и уже скорее работал на процесс, а не на результат, это во первых. А во вторых, Куруфин явно исходил из того, как он лично сам обращается со своими отрядами, и как у него Куруфина, там заведено. И, как следствие, промахивается, потому что у Келегорма заведено по другому, и перетряхнуть за один подход прочно устоявшуюся, а главное- поддерживающую сама себя, систему нельзя. И не нужно, если смотреть по существу и с ракурса конкретно Охотника.
Келегорм по конски тряхнул головой, будто гонял невидимого слепня и чуть нахмурился. Лицо его выразило неодобрение, но не то, которое "нет, и хоть подорвитесь все!" (в возрасте, когда под стол можно пройти не особо сгибаясь, именно этим, потенциально, выражением лица встречалось предложение отнести ежа туда, где взял). Сейчас это было скорее задумчивое "ну... не вполне", не категоричное, но вполне осмысленное такое.
Впрочем, не смотря на все несогласие, скидывать руку брата с плеча и тем самым обозначать позицию, Третий не стал. Да, он не был доволен, и не был рад происходящему, но при этом настроен на диалог. И ответный взгляд, адресованный Куруфину, был скорее внимательно-вопрошающим.

осанвэ Куруфину:

Действительно, Келегорму было что сказать на тему специфичного до крайности способа ведения дел, и что не менее важно, он хотел донести эту информацию до брата.

Да, Верные брата были ему под стать - такие же упертые и упорные. Однако, и эту отмореженную куколку, как оказалось, можно расшевелить... Не то, чтобы это было такое уж сверхценное знание. Опять же, Куруфин по реакции брата понял, что сейчас лучше немного сдать назад - ведь, по большей части сейчас он злился на себя. Да и большего понимания от Хэлкамиро он сейчас вряд ли дождется. Пятый повернул годову в сторону командира и постарался сделать свой голос как можно спокойнее и нейтральнее по тону.

- Я очень на это надеюсь - не хотелось бы разбирать твои ошибки перед всем гарнизоном крепости.- и отвернулся, давая понять, что разговор закончен. На сегодня было запланировано еще много дел и непростых разговоров, и терять время здесь он больше не собирался. Опять же, брат его явно закусил удила и собирался защищать своих Верных до последнего, а ссора сейчас была бы весьма некстати. Куруфин поймал взгляд брата, улыбнулся примирительно и слегка сжал руку на плече Третьего.

Осанве Келегорму:

Куруфин понимал, что разговор с братом насчет его Верных будет в высшей степени непростым, и решил отложить его на потом.

На самом деле, если Куруфин думал, что достать Хэлкамиро трудно, то он крепко ошибался. Это было сделать крайне легко, можно даже сказать, совсем усилий не надо было прилагать. Другое дело, что не всегда было понятно, что священный миг уже настал, но это же детали. Главное- сам принцип...
"Вот можно подумать я только о том и мечтаю... Что за день, что за судесный день- сам Куруфинвэ Атаринке решил заняться воспитательной работой. Сто лет в обед его не видели, а тут проснулся. Да что ж тебе неймется то, что ж ты нервный такой? Дефицит общения? Так ты того, таким лихим танцем его не восполнишь."
В принципе, думать всякое это совсем не мешки ворочать, и конечно, запас оскорбительных мыслей Хэлко на этом не исчерпал, но радости только думать, оставляя все сочные комментарии при себе радости мало. А озвучивать что либо из надуманного- идея дурная, потому как означает подставиться откровенно и совершенно неминуемо. В то, что Атаринке проглотит хоть что то, что в самой малейшей степени отлично от покаянного согласия, Хэлко не верил (по вполне понятным причинам- никто, обладающий разумом, не поверил бы). И если просто согласиться он вполне мог, в рамках программы лояльности своему лорду, то ощущать покаяние- нет. Ну не чувствовал нолдо со шрамом себя неправым, хоть тресни. Грязно сработавшим, сделавшим сложно то, что можно просто- да. Но вот глубинно неправым что называется, на уровне идейного вектора- нет. Знал он также, что Третий в данном вопросе скорее на его стороне. Ну, в той части, которая "!хоть обощущайся себя правым, левым, любым- дело делай и ощущай кем хочешь". Этакое разведение личного мнения и выполняемых дел в разные, мало пересекающиеся плоскости... Очень удобно, если у каждого второго сложная и внезапно тонкая душевная организация.
В общем, Хэлкамиро молчал, по степени подвижности слегка проигрывая коновязи, и ждал, когда послуит логически проистекающая из всего команда "С глаз исчезнуть". Ну, по крайней мере невербально Куруфин намекал на то, что прямо здесь, сейчас и с этим составом действующих лиц Пятый свою жажду крови утолил.
"Но не наелся. Сейчас дальше охотиться пойдет".
невзначай пришла в голову Хэлко мысль, логическим продолжением которой стала совершенно дурацкая, но привлекательная картина, согласно которой Атаринке встречал Берена и доедал мерзкого адана что называется, на десерт. А что, адан строптивый и злобный, как раз способен удовлетворить желания _брата моего лорда_. Жаль только, увидеть эту эпохальную встречу, буде доведется ей случиться, не получится, но ничего. Оно само по себе достаточно хорошо, чтобы просто быть, даже без восторженных зрителей...

Следует отметить, что не смотря на совсем не удобный для общения в напряженной обстановке нрав, Третий почти всегда мог оценить примирительные жесты, являемые Пятым по отношению к нему. Да что там, одна из тех вещей, которые скорее всего не проговаривались вслух, но при том вызывали в душе Охотника горячую благодарность брату, было такое вот негласное согласие брата с ним возиться. Разбираться, проговаривать лишний раз неудобные моменты и потенциально-срезать углы. Со своей стороны Третий пытался обеспечить сходное встречное движение, что было беспрецедентной широты жестом, учитывая его любовь ломиться через реальность как придется и как есть, а кто не спрятался мы не виноватые.
Потому он отзеркалил жест Куруфина, прихватывая того за плечо в свою очередь. Качнул головой, не выражая несогласие, а скорее разгоняя нервную ауру, что копилась во дворе перед конюшнями, как если бы была она сродни дыму.

осанвэ Куруфину:

И Третий чуть заметно надавил Куруфину на плечо, без слов предлагая двигаться дальше. Что забавно, осанвэ, что он послал Атаринке, получилось из двух частей, если считывать именно эмоции от мысленной речи. Часть первая- конструктивная, которая про поиск понимания- была прямо-таки пропитана настойчивой благожелательностью, с ощутимым оттенком благодарности за шаг навстречу. А вот вторая, которая про "до сих пор нормально с верными было" скорее отдавала утверждением с послевкусием четко расставленных границ. Да, мои верные, да мне удобно, да именно так удобно.

- Все, расходимся.
Это, конечно, относилось не к уводимому так мягонько, но решительно, Куруфину, а к вполне себе остающимся подле конюшен Верным. Верные, что характерно, рассосались почти сами собой. То есть не сказать, чтоб вот так подорвались все бросив свалили (можно подумать, было что бросать), но очень деловито и компактно их просто не стало во дворе. Без шума, пыли, суеты...

- Ну что, ты хотел говорить с синдой. Идем, но попробуй его сразу не пугать, ладно? Его все-таки ветром качает, да и начать всегда успеешь.
Удалившись заведомо за зону слышимости от конюшен влез с советом Третий. Ну да, он полагал более эффективным и полезным при установлении контакта не сразу показывать все подозрения, опасения и зверский оскал дивных эльдар, и полагал, что подобная тактика может подойти не только ему. Ну и да, синду было жалко, хоть чего делай. Очень уж тот был убедительно трепаный жизнью. Другое дело, что если вскроется вредоносная и вражеская природа Эсгара, то сочувствие закончится быстрее, чем нужно времени чтобы сказать "Фас!"...

К счастью или к худу, но порой Третий был как открытая книга. Правда, порой в этой книге было можно увидеть отнюдь не изысканное ламатьяве... Если уж Келегорму это так важно, то позволим ему самому донести до своих Верных всю новую информацию и некоторые изменения в работе и отчетности. О том, что изменения последуют и будут глобальными, Куруфин не сомневался. Возможно, это произойдет не в одну и не в две недели, но произойдет обязательно. Сейчас главное - не наломать дров сгоряча и подробно объяснить брату, что же его не устроило и что он хочет изменить в быте и устройстве гарнизона. Сейчас, в свете полученных от беглого синды новостей, эти изменения стали возможны - все-таки надвигалось что-то крупное. Поэтому Куруфин без сопротивления позволил увести себя от конюшен. Что до того, пугать ли синду сразу... Нет, не стоит - Куруфин мысленно зло усмехнулся. Сначала все будет мирно и спокойно, а потом... Потом пусть сам себя закопает. А там и помочь можно.

- Я не буду сразу на него набрасываться, брат мой. Во-первых, в этом случае это будет совсем скверная тактика - мы рискуем не узнать части информации, если он говорит правду. А этого мы никак не можем себе позволить - слишком роскошный подарок врагу получится, не находишь? Я не стану торопиться, мы поговорим спокойно и доверительно. По крайней мере - начнем в этом ключе. Ведь есть вероятность, что он действительно беглый, и встреча с этим смертным действительно была счастливой случайностью. - Куруфин поморщился. Звучало это предположение не слишком достоверно. Но надо учитывать все возможные варианты.

- Ну да, примерно это я и имел в виду. И, будь морально готов, к тому, что он выглядит крайне заморенным, и ведет себя соответственно. Ну, то есть его несколько напугали мои дозорные...
Тут Третий замялся, явно размышляя над тем, стоит ли добавить или уточнить еще какой-то блок информации по пойманному, но парадоксально на считающемуся пленным, синде...
- Как несколько... Сильно, если уж начистоту говорить.
Возможно, это было не самым важным из уточнений, но Охотник посчитал, что греха в том не будет, а Куруфину заодно станет яснее общее состояние "недобровольного гостя".

Тем временем, они успели пересечь двор, уверенно прогреваемый летним солнцем. День перевалит за половину, тени, и без того укоротившиеся, почти исчезнут и двор превратится в филиал жаровни. Сейчас пока еще ничего, пока ветер, долетающий из степи, несет с собой не только тонны пыли, но и намек на прохладу- потом станет хуже. Пыльная поземка скользила по широким каменным плитам, пыльная рыжая кошка лежала, распластавшись, на ступенях, ведущих внутрь крепости. Острые шпили Аглона тянулись вверх, в белесое пыльное небо.

- Мнда. Ну и что это сейчас было? Есть версии?
Ни к кому особо не обращаясь проговорил Хэлко, окидывая взглядом спину удаляющегося Куруфина, которая крайне удачно была видна через широкие двери конюшни. Если бы Атаринке вздумалось обернуться и выяснить, как именно его обозревает отчехвостеный только что нолдо, то ничего свехнового Пятый бы не узнал. Очень задумчивый был взгляд, полный размышлений о бренности бытия, и того, что смертны все. Плохо то, что коли Атаринке сдохнет где-нибудь, Третий огорчится... Очень огорчится.

- Вестимо, есть. Куруфинвэ пришел тебе башку откусить, что не ясного?
Отозвался Укушеный-Аданом, деликатно проскальзывая вглубь конюшни и преувеличенно весело размахивая ведром. Не то чтобы его совсем не тронул полученный выговор, тем более что по смыслу то он был адресован всем, но это был такой особый, личный способ борьбы со стрессом. Который, стресс этот самый, Пятый сейчас мастерски обеспечил всем.

- Ты такой умный, что прямо как Куруфинвэ. Лучше скажи, что его так кроет-то? Распинался тут, будто Моргота увидал на кривой дорожке.
Неприязненно скривился Хэлко, подхватывая лопату и собираясь продолжить прерванные разборкой труды. Взял, в руке взвесил, как если бы не лопата это была, а некое оружие, которым следует отоварить врага. Например, Атаринке и например, плашмя.

- Будешь так лопатой махать ничего не скажу. А вообще, сдается мне, он тебя прополоскал за то, что ты шибко добрый. Чудные дела творятся нынче.
Укушенный-Аданом демонстративно маячил в полутемной глубине, на всякий случай готовясь сдать еще назад, если вдруг чего выйдет не так.

- Замечательно вообще. Это ему не так, то не этак. Сдается мне, брату лорда нашего с его верными скучно, а отвозить мордой по полу кого-то хочется, вот он и бесится. на стену скоро полезет от недостатка переживаний. И что мы с этим будем делать?
Последний вопрос был глубоко риторическим, и ответа на него Хэлко не ожидал. Вместо этого он с раздраженной решительностью применил лопату по назначению, ибо будь на свете хоть триста куруфинов, а задачи по расчистке конского обиталища никто не отменял, и сачковать этим делом нолдо полагал ниже своего достоинства. Нет уж, они честно выполнят свое дело, даже если им в этом будут мешать любые посторонние лорды. Которые бесят, бесят, бесят, чтоб им было пусто.

- Да вестимо что. Ничего делать не будем, все равно пока Тьелкормо отмашки не даст, никто никуда не бежит. А до того- ну, все как обычно. Будем навоз грести, получать напутственных, и тому подобные увеселения. Можно подумать, сам не знаешь.
Вклинился в разговор третий участник, тот, который при задержании Берена шутил про апельсины и яблоки.

- Все такие умные, один я добрый. Умереть не встать, ну.
Подвел итог обсуждению Хэлко. Интонацию, с которой он это произнес можно было коротко и емко описать как "ой, все...". И действительно, что либо сделать с Куруфином было невозможно, а делать что либо для куруфинова удовольствия- противоречило порывам фэа. Так что оставалось лишь мысленно порадоваться разделению командирских функций между лордами, порадоваться что свой лорд конечно не сахарный, но зато привычный и с ним есть взаимное понимание чего и куда. Ну и огорчиться внезапно проснувшейся общительности Куруфина, чтоб он облез весь. Хотя, что это он правда? Жизнь такая штука, что барлога лысого Куруфин облезет. Эх, несправедлив ты, мир подлунный, и щедр на всякое...