Дорога из Маглоровых Врат в Аглон не ознаменовалась никакими приключениями, если не засчитывать за них обычные дорожные хлопоты. Ну, подумаешь, дрова- костер, ну подумаешь от скуки лорд пару раз занимался бездарным отловом зайцев традиционным аглонским способом- то есть гоняя на коне и ловя ушастых вручную (половина зайцев в итоге спаслась бегством, из оставшейся половины некий заметный процент был словлен соотрядниками, которые пожелали присоединиться), чего еще могло быть то? А вот когда до крепости оставался всего день пути, ударила оттепель. Внезапная и неуместная под конец января, она тем не менее, была неоспорима, но радости не приносила. Да, мороз спал, но ему на смену пришла сырая хмарь, и промозглый ветер. Снег стремительно покрылся настом и стал тяжелым, липким, стремительно отсыревала одежда и сбруя, настроение в отряде царило соответственное- всем хотелось домой. Но- зимние дни коротки, и непосредственно к Аглону подобрались уже тогда, когда до сумерек оставалось всего ничего.
Из мутноватой и влажной еще не мглы крепость возникла плавным рывком, словно вот не было ее не было, а тут- вскинула голову. Порывистый, теплый для зимы, и холодный для живых существ, ветер гнал по небу тяжелые, фигурные облака. Темными подбрюшьями они почти цеплялись за тянущиеся к верху шпили, царапали косматые свои шкуры и казалось, мелкая снежная крупа сыпется из облаков именно поэтому. Темно-серый руковторный дракон, прилепившийся к слонам ущелья, поджидал хозяев, тянулся клыками-башнями к небу, и редкие окна, в которых был зажжен свет, казалось вглядываются в дорогу. Но вглядываются не зло, с доброжелательным вниманием. Наконец, настало время открыться воротам, впуская всадников, а потом ворота закрылись, с глухим и мягким звуком, на грани слышимости. Влажность, которой всего ничего не хватало до тумана, гасила почти любые звуки, будь то захлопывающиеся ворота, или цокот копыт по камням двора, или протяжный разноголосый лай со стороны псарни...

НПС. Эанкэ
Эанке легко включилась в нолдорский походный быт, разве что зайцев не ловила, не настолько хорошо держалась в седле, да и особого желания не испытывала. Правда, один заяц на её счету был, несчастное животное в ужасе от нолдорских забав метнулось Эанке под ноги, было взято на ручки, поглажено по длинным ушам и выпущенно в придорожные кусты на свободу. Аварэ вообще все происходящее вокруг неё воспринимала как норму. Принято у них так, в их отряде, в их крепости, у их народа. Ловить руками зайцев, иметь не просто распределенные ради удобства обязанность, но ещё и сложную систему субординации к ним, называть кого-то одного лордом, как будто это важно. Так этим и синдар вполне грешат, разве что зайцев руками не ловят. Келегорм женщине нравился, весёлый мальчик, лишний раз нос не задирает, первый среди равных, как вожак в стае. И вот эти очень верные сравнения Эанкэ пугали. Самую малость, насколько аварэ вообще умела пугаться чужой судьбы. И то, чем он ей нравился, тоже тревожило. Келегорм был очень не похож на всех эльфов, которых Эанкэ знала до него. Даже на нолдор не очень похож, хотя нолдор она как раз знала мало. На собственных братьев не похож, ни на одного, не на второго. Может похож на старших? Интересно.
А вот крепость Эанкэ не понравилась, и сильно. Аварэ вообще не любила крепостей и стен, что видимых, что невидимых, и желание нолдор забиться под крыши да поплотнее казалось женщине странным, хотя в случаи с Кольцом Осады и верным решением. Но Аглон не был похож на те немногие замки и крепости, которые аварэ доводилось видеть. Может испортившаяся погода виновата, может быть надвигающиеся сумерки, но Эанкэ показалось, что перед ней не творение рук архитекторов и каменщиков, в живое существо, свившее себе гнездо на скале, и теперь внимательно вглядывающееся в сырую мглу глазами-окнами. Оценивающе вглядывающееся, с интересом. Угнездившийся над ущельем каменный дракон без сомнения был хищником. Он засел здесь в засаде очень давно, и каждого приближающегося осматривал, обнюхивал, безмолвно спрашивая: «не ты ли моя добыча?». Эанке оставалось только надеятся, что нет. По правде говоря от того, что бы прямо здесь отказаться от аглонского гостеприимства её удержало только любопытство. И уверенность в том, что эльфийская крепость не может быть злой. Наверное не может, если это эльфийская крепость. Ворота за спиной захлопнулись почти бесшумно, как и положено пасти дракона, и аварэ осталась с крепостью один на один. Конечно вокруг нее были ее спутники, и даже хозяин каменного дракона, но они все были его частью. Для них Аглон был ручным зверем, они наверняка и не замечали какой он.

Логично, что в отличие от аварэ, исконные обитатели этой крепости какой-то особенной рефлексии по части ощущений, дурных ассоциаций и прочего, были лишены. Отряд же вернулся домой, в привычную ссреду, под привычную черезполосицу теней и света. И вернувшись в эти самые привычные стены, отряд словно встраивался на знакомые места, входя в крепость как в воду, которая со всех сторон плотно прилегает, как ты ни дергайся. Да, прибытие-это всегда немного суматоха. Ржут кони, гулко переступая копытами по плитам двора- эхо от копыт причудливо гуляет между стенами, путаясь с конскими голосами, что слышны от конюшен. Кони приветствуют знакомых. Да, громко и жизнерадостно переговариваются эльдар- кто то спрашивает о дороге, кто-то сходу делится новостями от общих знакомых, кто еще о чем. Но вот удивительное дело- голоса двуногих словно тонут в невидимой тишине дворов и башен. жизнерадостного шума не получается, скорее- россыпь отдельных слов и фраз, вырванных из общего контекста. А потом коней уводят о двора-зверям нужен отдых, и щетка, и ужин- нечего им торчать что называется, в дверях. Начинают расходиться и эльдар.
Хэлко например, чуть сдает в сторону, приваливается плечом к обледенелой стене и замирает. Тут все просто- он под крышу пойдет, конечно, но чуть попозже- во первых, хочется пропустить вперед основную волну прибывших и воспользоваться коридорами несколько более пустыми, чем сразу. Во вторых- хочется точно для себя уяснить политику лорда касательно спонтанной гостьи. А значит- надо обождать, пока лорд либо даст какой-то намек, либо попросту уйдет сам. И Хэлко ждет того или другого исхода, подпирая плечом стену и стремительно проваливаясь в неподвижность этой самой стены, как в торфяную топь, становясь частью недвижимых башен, широких плит двора, набирающих густоту вечерних теней...

- Пойдем, тебе комната нужна, и, я полагаю, время на обсохнуть. Ну и там всякое чего с дороги бывает надо.
Обратился к аварэ Третий, от романтических размышлений далекий, и от мрачных предчувствий тоже. у него как раз все было хорошо, и впивающиеся в темные туши облаков шпили скорее рождали ощущение некого уюта. Дома и стены помогают, так? В Аглоне у стен не было пока шанса доказать или опровергнуть эту истину. Энергично поманив деву за собой, Охотник бодро направился в сторону широкого крыльца, обрамленного ненавязчивыми, чтоб не сказать скромными фальш-колоннами, смысла в которых не было никакого, кроме эстетического. Где то на полдороги сбился с шага, смешно оскользнувшись на коварной ледяной корочке, фыркнул и замер в дверном проеме, ожидая, когда аварэ его догонит. Левой рукой лорд Аглона машинально мазнул по фальш-колонне, стряхивая с серого камня налет влаги и мелкие льдинки. Он был дома, и тягучий полумрак выстуженных коридоров, только по контрасту с хмарью оттепели могущий называться теплом, приветливо заглянул в лицо. По странному стечению обстоятельств, на пару секунд двор затих- угомонились кони, а эльдар видимо, разошлись по своим делам. На крепость упала тишина,, в которой явственно можно было различить голос ветра, гуляющего где то между намокшими стягами и кусачими шпилями. На грани слышимости, почти незаметно, но ветер подавал голос, как подает его гончая- издали зазывая охоту на след зверя. налетевший сквозняк мягко хлопнул в спину, холодной лапой растрепал волосы и устремился вглубь коридора, обгоняя хозяина этих мест, приглашая следовать за собой и раствориться в мешанине лестниц и окон.

НПС.Эанкэ

И правда, в пасти каменного дракона оказалось совсем не страшно. Келегорм действительно не любил стен. И не только тех, которых не видно. В Аглоне не было стен. То есть, они конечно, были, протяни руку и коснешься серого камня, покрытого успевшей намерзнуть корочкой наледи, но стен все равно не было. Это не закрытая коробочка Врат, отгородившаяся от мира перетопленными каминами и толстыми стенами. Аглон стоял, открытый всем ветрам и небу над головой, и скалам ущелья, и всему, что придет так или иначе. Даже вспоровшие мягкие подбрюшья облаков башни вдруг перестали казаться зловещими, как не казался зловещим их хозяин.
Туман окутал внутренний двор, упрятав в холодную мглу товарищей по путешествию, приглушив голоса и сделав окружающий мир чуточку нереальным. Вот куда, например, делся странноватый парень Хэлко? Просто шагнул в сторону и стоит рядом, спрятанный туманом, или ушел в стену и смотрит сейчас одним из не горящих окон? Почему-то такой вариант вовсе не казался невозможным, и вместе с тем не был пугающим. Просто выглядели они одним целым, крепость и эльфы, эльфы и крепость. Ветер их объединял, и туман, и готовность сорваться с насиженного места, расправив спрятанные пока в камне крылья. И Келегорм гладил камень колонны, как гладят любимого пса после разлуки.
Почему-то Эанкэ резко расхотелось говорить, казалось все равно туман поглотит все слова, и не хотелось рушить это чувство одиночества, рожденное туманом и ветром. Поэтому она молча кивнула и бесстрашно шагнула в утробу крепости, разглядывая обитель Третьего сына Феанора с большим интересом. Интерес, похоже, был взаимный, но сейчас это аварэ не пугало.

Изнутри крепость вполне логично являла свое продолжение в виде всевозможных коридоров и лестниц. Очень много коридоров и лестниц, крайне далеких от метода квадратно-гнездового, но не лишенных логики. В среднем, почти в любое место можно было постаравшись, дойти путем коротким и путем длинным. Что с непривычки могло сбивать с толку, но именно что с непривычки.
- Завтра можно будет заглянуть на псарню или на конюшню. Или, подняться на самые верха. Там ветер почти всегда такой, что чуть не слезу вышибает, но вид того стоит.
С энтузиазмом вещал Охотник, легко вклиниваясь в сеть переходов, арок и лестниц, автоматически увлекая за собой аварэ, а порой и вполне физически направляя ее в тот или иной проход. Очень так по простецки прихватывая за плечо и чуть подталкивая в правильную сторону. Они миновали галерею, которая из за высоких стрельчатых окон казалась почти открытой, нырнули в озерцо тьмы пересекая коридор, в котором были погашены все светильники напрочь. Из густой и прохладной глубины на них дохнул сквозняк, дернув за полы одежды и резко хлопнула прибитая этим же сквозняком оконная створка. И тем контрастнее был эффект от пляшущего света факелов, который встречал в местах более обжитых. Миновали комнату, где каменный волк весело скалился по одну сторону подоконника, провожая пришельцев немигающим взглядом с хитроватым прищуром. И где отделенный от волка рельефом-кленом прятался в каменной траве каменный же заяц. Коридоры темные, коридоры светлые, резные подоконники и рельефные бордюры в комнатах... И удивительным образом-почти никого. Каждый раз эльдар, коих было немало тут, если по совести, были тут всего секунду назад. Голоса звучали из-за поворотов, удалялись, или приближаясь все не могли нагнать. Предметы на столах, если и были, то недавно брошенные, или такие, к которым вот-вот кто-то вернется. Крепость задумчиво молчала, покачивая редкими портьерами и поскрипывая ставнями, всматривалась внутрь себя пустыми и темными коридорами. Ловила в переплетение факельных бликов тени идущих по ней облизывая жаркими и тонкими языками ручного огня, оглаживала плечи сквозняками. Наконец путь завершился, возле одной из гостевых комнат, которые обычно держались пригодными для заселения более-менее прямо сейчас (ага, штуки две или три, да и то непротопленные, потому что ну когда тут бывали внеплановые гости?). Третий толкнул достаточно массивную дверь, предлагая гостье осмотреть помещение и в целом показывая, что как бы пока пришли. Внутри было относительно аскетично, но удобно. Кровать и шкуры на ней, и шкуры на полу возле кровати. Окно- высокое- если встать на подоконник, то верхний свод будет только чуть ниже макушки взрослого эльды- но с плотными ставнями, которые можно при желании закрыть. Стол, пара стульев. Лампы на стене в форме ящериц, прилепившихся к стене, но далеко выгнувших длинные шеи и в зубках зажавших плошки. Камин, с дровами но не запаленный... И- по периметру-каменный резной бордюр, высотой до колена. Длинные и тонкие травинки гнутся под явно порывистым ветром, машут пушистыми венчиками цветов.
- Скажи, тебе что либо еще нужно, чтобы нормально переночевать, кроме ужина и воды чтоб умыться?
Гостеприимство Третьего носило давольно прямолинейный и несколько приземленный характер.

НПС. Эанкэ
Эанкэ послушно шла, куда её вели, даже не пытаясь с ходу разобраться в хитросплитении лестниц и коридоров. Ей почему-то казалось, что она
точно в них не заблудится. Все внутреннее устройство Аглона было подчинено единому ритму, и вокруг по прежнему не было стен. Или стены бежали от Охотника, когда он уверенно шел по коридорам своей крепости. А крепость была его, как бывает своим пес или конь. Эанкэ не знала, что так бывает, и уж тем более бывает с тем, кто эту крепость не строил, но Аглон принадлежал Келегорму и это было интересно. Если бы Эол по прежнему жил в темных чащах Нан-Эльмот, может быть это стало бы следующей темой для их разговора. Но не было Тёмного Эльфа в чащах Нан-Эльмот.
Ветер бродил по коридорам, как бродит в чаще среди деревьев, как бродит в горном ущелье, как гуляет по равнине, и кажется вот-вот зашумят травы на барельефе, и скакнет прочь от каменного волка каменный заяц. И тишина. Тишина вздымалась до самого потолка, мягко касаясь уха, щупая пришелицу пальцами-звуками. Обрывками голосов, скрипом ставен, ночными шорохами. Тишина прятала в себе своих обитателей, и казалось, можно вечность бродить по коридорам и встречать только следы тех, кто живет здесь. Живет, или жил когда-то, давно став призраком ветра или куском кладки. Почему-то это вовсе не казалось невозможным.
- Теперь я вижу, что ты не любишь стен...-Женщина задумчиво коснулась каменной травы. а ощупь камень как камень, никаких тебе тайн, - Ничего такого мне не нужно, разве что ткни пальцем в того, к кому можно обратиться, если мне неожиданно что-то потребуется.
И Эанкэ решительно переложила часть шкур с пола на постель. Судя по всему, сквозняки по Аглону гуляют лютые, а камень имеет свойство высасывать тепло.

Было заметно, что высказывание про стены и то, как аварэ огладила замершие в камне травяные стебли, лорду приятно. Действительно, так можно реагировать на похвалу в адрес собаки или лошади. Да, он не строил этих стен, если не считать помощи уровня подай-принести, он не вырезал ни зверей ни цветов на стенах, не расчерчивал на пергаменте линии будущих арок и галерей. Но зато Третий сын Феанаро, уродившийся не склонным к работе руками, в Аглоне жил. И по своему заботился о крепости, и о тех, кто тоже решил жить пол тенью тонких шпилей. Возился на конюшне с жеребятами, вычесывал мохнатых собак, молчал вместе с верными, и вместе с ними плыл сквозь вереницу дней, в ожидании того часа, того дня и той минуты, ради которой вот это все и было надо. В окно влетел шкодливый сквозняк, пересчитал невидимыми пальцами огни в лампах, заставив пламя плясать и разбрызгивать по стенам блики. неведомый резчик, "вырастивший" в комнате каменное разнотравие, знал свое дело- в пляшущем свете казалось, что стебли покачнулись. Чуть заметно, всего ничего, но игра света и тени была рельефу на пользу, он был рассчитан на нее.
- не люблю. Хотя, если разобраться, эти стены- лучше многих. Привык, наверное. ты не смотри, что тут окно на окне и разве что мостов между башнями не хватает. Аглон только на вид хрупкий, а так- он еще покажет зубы, если надо станет. Даже у Барад-Эйтель таких клыков нет.
Третий негромко рассмеялся, щурясь на дрожащие языки огня в светильниках и скорее исподтишка подглядывая за приготовлениями Эанкэ к ночи. Да. завтра надо будет загнать аварэ на самый верх, туда, где только свет и ветер, и неизвестно что режет глаза злее. Туда, где при взгляде вниз, если перевеситься через парапет, сердце пропускет пару ударов и в глубине души рождается сложное противоречие между желанием вылезти на крышу и уйти подальше от края. И степь выглядит белым куском бумаги зимой, и зеленым морем- летом, а еще там солнце садится позже, чем у подножия. Но это действительно, стоит делать днем, по свету- в зимней, да еще и пасмурной, ночи видно будет совсем не так много, как дОлжно для первого впечатления.
- Пальцем не ткну. Но скажу, что если тебе будет что то надо, то дергай и спрашивай того, кто попадется. Аглон полностью не спит никогда, и заблудиться тебе не дадут, направят и все такое. Тут не так много гостей, чтобы ты потерялась. Доброй тебе ночи, завтра будем гулять!
И помахав аварэ на прощание рукой, Третий отбыл к себе, оставляя деву наедине с крепостью, каменными травами и медными ящерицами на стенах. По дороге, надо сказать, лорд не забыл предупредить пару встречных верных, что у них в Аглоне гостья. И что гостью надо не пугать, если что ориентировать по местности, в случае нужды оделить необходимым, и главное- не терять. То есть как бы присмотреть надо, но не пасти что твою овцу, аккуратненько так. И что от владений Куруфина например, ее лучше бы заворачивать. Потому что Куруфин- это сложно, и нервы беречь надо не только куруфиновы, то и Келегормовы (которому потом и выскажут, за то что таскает в дом всякое, то ежей, то хорей, то авари), и вообще. Эту важнейшую информацию также следовало ненавязчиво пустить дальше.

А дева осталась одна, наедине с каменным драконом. Конечно, стены сложенные руками эльдар, назвать живыми было бы огромной ошибкой, но. Но эти руки вкладывали в камень, из которого рождался Аглон, многое. Многое же вкладывалось в него и само по себе. просто в силу времени и жизни. В раскрытое окно донесся смех и отзвук песни, а еще- запах дыма. Выстывший, и почти неразличимый- должно быть, до вечера где то жгли перепрелую солому, чтобы не копить сор. Замер сковзняк, и замерли в неподвижности светильники. Крепость притихла, до звона вытянувшись башнями в низкое небо и вплывая в ночь всем своим чудовищным весом легких арок и резных окон. От стен ощутимо тянуло прохладой- комната, хоть и была относительно жилой, но явно не протапливалась систематически.

НПС. Эанкэ

Первым делом Эанкэ занялась делами сугубо практичными. А именно разобрала дорожную котомку, развела огонь в камине и повесила сушиться к огню отсыревшую в дороге одежду и сапоги. Хотела надеть вязаные туфельки, но не стала, осталась стоять босиком на спрятавших каменных пол шкурах. Аварэ не боялась холода, а по полу крепости почему-то хотелось ходить босой, может потому, что босиком моно красться вовсе бесшумно даже для чуткого эльфийского слуха, а Эанкэ почему-то не хотелось привлекать внимание клыкастой крепости. Она не боялась, нет. Просто хотелось затеряться среди коридоров и переходов безымянным призраком, как те, чьи следы они находили по дороге сюда.
Босая, с распущенными волосами цвета живого серебра, в простом платье-рубашке, на которое она сменила дорожную одежду, Эанкэ и впрямь походила на призрака.
Первое, что женщина осмотрела со всем вниманием - это свое временное обиталище. Обошла кругом комнату, не отрывая руку от каменной травы, влезла на подоконник высунувшись в окно и посмотрев, куда оно выводит, погладила головы медных ящериц. Крепость не спала, Эанкэ чувствовала это каждым волоском на теле. Крепость была хищницей, как и её хозяин. С крепостью хотелось играть в прятки и перемигиваться. Урко наверняка б здесь понравилось. Нравится ли ей здесь, Эанкэ пока не определилась. Скорее да, чем нет, стены Алона не давили на плечи, но тени здесь гуляли не простые. И женщина тихо отворила дверь и шагнула босыми ногами в темноту коридоров. Поглядеть, какие тени гуляют ночью по Аглону.

Ночь темна.

Для начала, темнота коридоров оказалась делом специфичным и ситуационным. Так, возле двери комнаты, в которой поселилась аварэ, свет был. И в обе стороны налево и направо он был тоже, а вот если отойти подальше, то в пусть и не ярко, но достаточно освещенный коридор, вклинивался совершенно другой, темный и стылый. Окна в нем, в этом коридоре, полном темноты, конечно же были, узкие и высокие, зато- частые, только вот толку с них было чуть, учитывая облака и время суток. И снаружи, через эти своеобразные "ребра пустоты" в коридор затекала темнота, плотная и глухая. Она копилась под потолком, обвивала балки, и казалось еще немного- и лужей расплескается по полу. Темнота пахла холодным камнем и выстуженным дымом, мокрым снегом и ожиданием, прессованным за столетия в упругий ком. Это если предположить, что ожидание может иметь запах и фактуру. И там, в темноте, была жизнь. В конце темного пространства, там где коридор встречался с еще одним, или может быть, упирался в комнату, был свет. Слабый, очень слабый- свеча, или может быть две, не более того. Казалось еще немного, и затекающая в окна ночь смоет его совсем. Если смотреть со стороны степи, то должно быть, будет похоже на то, что каменное чудище, живущее в ущелье, закрыло один из глаз. Но- только чтобы получше присмотреться к неразличимому сейчас горизонту.
Где-то неподалеку хлопнула дверь, чуть подальше упало что то крупногабаритное и шумное, что сопроводилось комментарием про руки, отличные от прямых. С прозвучавшим чуть ли не паролем-отзывом "а у самой-то можно подумать...", но назвать это конфликтом было нельзя при всем желании. Словно участвуя в разговоре, во дворе коротко и басовито залаяла собака. Против ожидания- псарня не ответила ей слитным хором и лай захлебнулся, словно смутившись.

НПС. Эанкэ.

Ночь темна.

Эанкэ намеренно не пожелала искать легких путей, шагнув в темноту коридора, и женщине показалось, что она не идет, а медленно парит в вязкой темноте, а пол под ногами просто иллюзия ума, цепляющегося за привычное. Темнота плотно поселилась в залегшей в засаде крепости. Аглон застыл в засаде, ожидание текло по венам-коридорам каменного дракона, и это ожидание было густым и осязаемым. Оно пахло снегом и дымом наезженных еще костров, а еще не пролитой кровью. Темнота была другом каменному дракону, темнота скрывала его от глаз. Глаз врагов глаз друзей, не важно. Чуялось, крепость стережется чужаков, не стремится пускать в себя, держит в одиночестве, дразня обрывками чужих бесед. Эанкэ медлит, не хочет выходить на свет, хочет обойти мерцающую впереди свечу, вслушиваясь в незнакомые голоса. Во многом потому, что нолдор могут и не принять нормального с точки зрения аварэ объяснения, а чего это она бродит ночами по коридорам. А еще потому, что темнота Аглона была интереснее его света

... И самым удивительным образом, остаться именно в одиночестве в немаленьком таком брюхе Аглона оказалось задачей непростой. Крепость не спала, и не спала с каким-то ехидным упорством. С не меньшим упорством подсовывая на пути плывущей через каменную, застывшую ночь, девы разнообразных обитателей. Например, аналогично, деву. Высокую и широковатую в кости, с убранными в мягкий не то хвост, не то жгут волосами темно-медного цвета, и одетую в свободное зеленоватое платье без пояса. Которое могло бы быть запросто ночной рубахой, но и платьем тоже. Деву сопровождал некий элда, совершенно не похожий на нее внешне, но. Но при этом парочка умудрялась выглядеть практически одинаковыми, если именно наблюдать их вместе. В руках у девы был кувшин неясного содержимого, а у ее спутника сверток, более всего напоминающий то, что будет, если собрать в кучек с кухни кусок сыра, булку хлеба и там еще чего-то, с целью компактно утащить. Абсолютно не похожие друг на друга эльдар совсем не синхронно повернулись, глядя на Энакэ. И лишенное синхронности движение это было очень слитным, если оценивать его спинным мозгом. Да, они выглядели дружелюбными, и в целом расслабленными, но. Но где то чуть глубже, чем блик на зрачке, на аварэ глянула еле заметная такая тревожность. Совсем фоновая, совершенно не ощущаемая хозяевами. Просто вот они вынырнули из наполненной ожиданием ночи, и принесли на себе кусочек ее. Или же она, эта самая ночь, вынесла их на дорогу аварэ, так же, как до того тащила через время...
Пара обменялась негромкими репликами, видимо что то спрашивая друг у друга, потом дева обратилась к Эанкэ, явно слегка замявшись перед тем, как говорить на синдарине.
- Ночи хорошей. Тебе помочь найти что то, или нет?
Это было сказано дружелюбно, и даже наверное, с участием. Как могла бы говорить та, кто точно знает, что наглухо заблудиться тут по темноте- запросто можно, и в целом глубоко безрадостно. И это даже было бы хорошо, если бы только дружелюбная рыжая дева не глядела на гостью взглядом внимательной овчарки. Доброй, умной и умеющей отличать угрозу от не-угрозы, но тем не менее, увидевшей незнакомый объект впервые. У девы глаза были серые, а у ее спутника- голубые. И это не играло вообще никакой разницы.

НПС, Эанкэ.

Вот и явное преимущество леса над крепостью. В лесу она просто шагнула бы назад, и мимо идущие нолдор еще долго гадали бы, видели ли они эльфийку, или просто тень от ветки так причудливо легла на тропу. Или как раз преимущество крепостей в том, что нельзя так сделать. На эту мысль Эанкэ натолкнул взгляд женщины. Взгляд сторожа, который в данный момент сторожит не её. Аварэ не очень привыкла, что бы её сторожили, и уж тем более сторожили эльфы, пусть даже и нолдор. Стая – определила она их про себя. Или свора. Невелика разница, если подумать, и эта невеликая радость Эанкэ царапнула. Гораздо больше, чем клыкастая крепость, с которой так интересно играть в прятки, и которая дразнилась и переговаривалась-перешептывалась вокруг. Которая так старательно прятала от гостьи свою темноту, выводя на свет. Аварэ вдруг подумала, почему Аглон оказался именно таким, ведь строил его младший брат, а не старший.
- Келегорма все тут под стать ему – спокойно отметила женщина, не мало не заботясь, что говорит вслух, и тут же улыбнулась женщине со взглядом сторожевой суки - Доброй ночи. Нет, хотя если покажешь мне в какую сторону кухня, я скажу тебе спасибо.
И Эанкэ довольно красноречиво посмотрела на кувшин в руках женщины и на сверток в руках её спутника. Не то, что бы ей действительно нужно было на кухню, но кружка молока вдруг показалась заманчивой идеей.

НПС: Аглон и все-все-в-се.


- А?
Дева, несущая кувшин, озадаченно моргнула, чуть склоняя голову к плечу- первая часть фразы, которую Эанкэ говорила в общем-то сама себе, деву ввела в непонятушки. Впрочем, традиции загадочно молчащего в спину Аглона прочно укрепились в его обитателях, можно сказать пропитали живущих там эльдар, так что любая непонятушка рисковала ею и остаться, без четкой и внятной (желательно сказанной вслух в однозначной форме) мотивации в нее лезть. Так что уточняющий вопрос конечно на лице у девы проступил, но вот озвучен не был.

- Кухня не очень далеко. Сперва вон по тому коридору, мимо комнат и галереи. Потом по лестнице вниз. Потом налево и на свет и запах.
Дева улыбнулась, доброжелательно и на первый взгляд даже открыто, но именно на первый. На второй взгляд улыбка эта таки не доходила до дна зрачков, в которых тихо плескалась внимательный интерес. "Я тебя вижу. Я тебя запоминаю. Я не враг тебе, но я знаю куда ты идешь". Проговаривая маршрут, обладательница темно-медного хвоста-жгута помогала себе жестами, размашисто нарезая ладонью воздух, и зримо отмечая все эти налево и вниз. Ее спутник внимательно слушал, вдумчиво кивая в такт речи, серьезно так соглашаясь, как если бы это было важно.
- По дороге будет темно. Стоит не заблудиться и быть внимательнее.
Изрек он наконец, когда описание нехитрого пути подошло к концу. Обычное такое благожелательное и участливое уточнение, из разряда бесплатных советов очевидного толка. Но синдарин был ему чужд, и этот нолдо скорее превозмогал конструкции родственного, но все же малознакомого наречия, от чего фразы выходили странными, и с не менее странными смысловыми акцентами. Стоит не заблудиться. То есть, заблуждаться там не стоит. И будет темно. Темно, получалось слегка особенным, немного выделенным тонально, как если бы несло больше смысла, нежели плохое освещение. Потом парочка вежливо кивнула аварэ, и удалилась, негромко переговариваясь уже на квенья. Дева сделала вид сто хочет стукнуть своего спутника, тот сделал вид что устрашен сверх меры, потом они негромко рассмеялись и смех моментально растворился в опустевшем коридоре, словно осыпавшись пылью на пол.
.... А потом маршрут действительно вывел аварэ в эту самую галерею которая идет мимо жилых помещений. Вообще, по сути это был очень широкий и высокий коридор, у которого с одной стороны были двери, а с другой- длинная череда окон, почти от самого пола и немного не достающих до потолка, узких и казалось- ощутимо острых. В окна безмолвно и внимательно глядела тьма внешнего мира, и она же копилась под потолком, скрывая ребра перекрытий. Тьма плескалась у подножия колонн, невесомо оседала на плечах... Проще говоря, света в коридоре не было, если не считать пары неярких светильников, которые самым парадоксальным образом не столько тьму рассеивали, сколько подчеркивали, и казались далекими до тех самых пор, пока не встанешь под одним из них. Звериным дремучим чувством, тем, которому так и не было дано имени в языке эльдар, ощущалось, что комнаты далеко не пусты. Ну или не все. Некоторые. Кто то наверняка был занят своими делами, тихо и незримо присутствуя в общем созвучии крепости. Кто то наверняка спал, и надо было быть насквозь лживым созданием, чтобы поклясться, что спящие в чреве каменного дракона видят легкие и приятные сны. Нет, сны тут должны быть пропитаны запахами талой болотной воды, и как следует вымороженого железа, стылым ароматом кострища, и может быть- тягучим, жарким ароматом убоины. Или- наоборот, запахом мороженого мяса. Вязким ожиданием, переливами застывшего в янтаре времени, когда все время мира валится на хребет неподъемной тушей, но все равно его мало, все равно не хватает секунды, пол секунды... Заранее ясно, что не хватит. Уже заранее поздно, и можно пытаться, но глубинное знание шепчет- зря. Черные, влажные ветки деревьев путаются, не пускают, не проломиться, и деревья стоят по колено в воде, полной ледяного крошева, а ниже воды- рыхлый ил, и не надо угадывать, на чем именно в этом иле можно оскальзнуться... Тишина волнами ходит по коридору, смешиваясь с разлитой в нем ночью, сырой ночью внезапной оттепели. Тишина оскалила зубы, как скалятся в небо копья, как щерят зубы стрелы в колчане, как молча втягивает ветер ноздрями хищник, запрокидывая морду к небу... И наконец тьма и тишина не выдерживают.
- Ааааааоооу!
Взрывается тишина воем, и темная стремительная тень кидается от одной колонны к другой, стрелой исчезая где то в глубине коридора, и тень другая, которая и издавала душераздирающий вой, бежит за ней следом, но только до середины коридора. На середине тень останавливается, будто убедившись, что поле битвы осталось за ней, а противник посрамлено бежал. День там или ночь, мрачные предчувствия или что еще, а кошачьи разборки будут проистекать всегда, не смотря ни на что. Давольно крупный, черно- белый кот, с самым независимым видом плюхнулся на задницу посреди коридора и принялся вылизывать заднюю левую лапу с таким видом, будто только ради этого и прогонял неизвестного соперника из этой части замка.

НПС. Эанкэ

Эанкэ вопроса ждала, ей почти хотелось, что бы его задали, и появилась возможность зацепиться языками, и невзначай пощупать этих нолдор, живущих в чреве спящего дракона. Они тут, в горной крепости, были совсем не те, что у Маглора, хотя те тоже были странные. Нолдор вообще странные. Но в народе Келегорма было что-то, что Эанкэ не нравилось, что-то царапающее, как фальшивая нота. Что-то, скрытое за завесой обыденности, что-то, делающее их всех похожими друг на друга и на своего лорда, что-то, что вызывало разные картины, так или иначе сводящиеся к слову «стая». В стае не было ничего плохого, просто не привыкла аварэ так думать об эльфах. Поэтому и не удивилась, что не обладательница замечательного хвоста, ни её спутник просто указали ей путь, так ничего и не спросив. От этого вдруг появилось совершенно ребяческое чувство противоречия, захотелось принципиально пойти не туда, куда указанно, что бы спрятаться от серого взгляда, говорящего «Я знаю, где ты».
Эанкэ не стала потакать этому внезапному желанию, потому что кружка молока была не менее важным аргументом. А еще ей стало интересно, что значит это таинственное темно, и почему не стоит заблуждаться в Аглоне. Замок выглядел со стороны довольно большим, но не таким, в котором можно было блуждать вечность, да и коридоры рано или поздно, но должны были куда-то выводить. И действительно вывели в очередную галерею, в которой высокие окна парадоксальным образом добавляли коридору темноты, хотя должны были добавлять света. Эанкэ искренни полагала, что именно в этом смысл окон, но сквозь узкие отверстия в стене лился только мрак, внимательно наблюдавший за коридором и дверьми. И за теми, кто был сейчас за каждой дверью. Каменный дракон не спал, он скорее дремал, ворочаясь во сне, и вспоминая свои драконовы будни, и эти воспоминания были неприятны, потому что дракон был падальщиком, и логово свил среди гор для того, что бы дальше можно было видеть, где лежит свежая трупнина. И стаю приютил, что бы было чем поживиться, а потом делить с ними воспоминания в ожидании свежатины. Дурные сны были в Аглоне, не такие, совсем не такие сны должны сниться дома. Настолько неправильным вдруг показалось аварэ все вокруг, что захотелось входить в каждую комнату, касаться висков спящих кончиками пальцев, и петь каждому колыбельную, что бы во сне к ним пришел летний вечер, запах теплого хлеба, полевые цветы в венке и августовские звезды, или что угодно, что должно означать счастье. Может быть, что-то такое Эанкэ бы и сделала, но внешние обстоятельства прервали её самым наглым образом. Откуда-то сбоку послышался дикий вопль, от которого аварэ честно вздрогнула, уж больно неожиданным он был в оскалившейся аглонской тишине, а потом эльфийка получила возможность пронаблюдать небольшую битву теней. «Горе побежденным» - почему-то подумала она довольно неожиданную мысль, и было в этой мысли скепсиса наполовину с сарказмом. Потом женщина присела на корточки и тихо позвала ночного смутьяна
- Киса-киса. - Ночью все кошки серы, хотя этот был черно-белым, вполне аглонской расцветки, а масть его противника, бежавшего с позором, Эанкэ не успела рассмотреть. Будь у неё что-то с кухни, она предложила бы гордому бойцу взятку, но увы. А среди каменных стен приятно было бы пообщаться с чем-то наверняка живым, таким, как черно-белый кот.

НПС: Аглон, все-все все и КОТ.



-Мррроу?
Давольно таки басовитым, при том умудряющимся быть премерзким, голосом вопросил кот, переставая наводить красоту и вперяя в аварэ круглые желто-зеленые глазищи. При всей внезапности появления, зверь исчезать не спешил, и новых лиц не пугался, другое дело, что ломиться теряя шерсть на зов всякого проходящего было ниже кошачьего достоинства. И то сказать, котище был знатный- пусть и не самый крупный в мире, но плотный (даже можно сказать- отожравшийся), гладкий и с замечательно суровой мордой, и не смотря на средние такие габариты в холке, выглядел увесистым. Добротность свою кот явно знал, и потому выждал секунд пять, прежде чем неторопливо, в развалочку, подойти к деве. Подойдя же, он согнул хвост в вопросительный знак, и потянулся мордой к своей новой знакомой, выставив вперед белые длинные усы (обрамляющие черный кожаный нос), и принялся вдумчиво нюхать. Внимание кота было суровым (по ощущению), но давольно благожелательным. Глаза-плошки глядели осмысленно, будто говоря "Ну? И кто это тут у нас? А что делаем? А я шикарен? Учти, я тут шикарней всех! Давай знакомиться."
Примечательно, что с момента налаживания кота, вязкая и густая жуть, невесомо обволакивающая странницу в ночных коридорах, спала. Не пропала совсем, но словно отодвинулась, давая пространство для маневра и ей, и коту, причем коту, возможно даже больше. А еще казалось, что через круглые и блестящие звериные глаза смотрит не только бессмысленный кошачий разум, но и нечто иное. Переплетение коридоров? Частокол башен, провалы внутренних дворов, закрытые двери и пустые арки? Кот принюхался, и наконец приняв некое решение, мигнул левым глазом. После чего небыстро протянул вперед правую переднюю лапу (черную, с белым носочком), и потрогал Эанкэ за палец. Касание было плотное, но без когтей, как если бы зверь проверял аварэ на материальность. Убедившись в ее существовании в мире физических объектов, кот шевельнул растопыренными усами и давольно сильно боднул деву в ладонь башкой.

НПС Эанкэ

Котище внушал и всячески демонстрировал, какой он серьёзный зверь, а не просто какое-то там кис-кис. Мягкого и пушистого в Аглоне не водилось даже в облике котиков, но этот, конкретный, Эанкэ очень даже понравился. Сразу видно прославленного мышелова, явно себе на уме, давно и прочно вжившегося в плоть и душу жутенькой крепости. Аглон напоминал зеркальный лабиринт: крепость отражала обитателей, обитатели крепость, и не разберешь, где начало и где конец в этой череде отражений.
- Что, даже тебе хочется гладится? - с тихим смехом спросила Эанкэ каменного дракона, и довольно фамильярно подхватила кота на руки, что бы удобнее было чесать белое пузо и черные уши.- Котик, котик, а пошли вместе поищем, где разжиться кружкой молока?

НПС: Аглон, все-все-все и КОТ.


- Мр.
Глубокомысленно сказал кот, не вполне изящно провисая задницей на руках у аварэ, в тот момент когда дева поднимала кота с пола. Впрочем, увесистый зверь просто так болтаться не был намерен, и махнув в воздухе свежепомытой задней лапой, принялся подтягиваться, цепляясь когтями за рукава рубашки эльфийки. У кота наступил сезон гнездования.
- Мааа...
Уже тише сказал зверь, найдя наконец некое, удовлетворительное положение на руках, и выворачивая круглую голову с небольшими ушами так, чтобы видеть Эанке. Что именно под этим кот подразумевал было не ясно, кроме того, что потенциально он на контакт готов и согласен позволять себя таскать на руках.
Темнота, заливавшая коридор, меж тем умудрялась быть одновременно плотно-глухой и, если так можно выразиться, ажурной. Возможно, виной тому был реберный каркас узких окон, может быть- слишком высокие, чтобы помещение было уютным, потолок, а может быть общий принцип местной архитектуры, агрессивно заявляющий "Выше и резче". И эти запредельные потолки, ощутимо острые линии сводов, об которые казалось, режется до крови ночная зыбкая тишина, определяли акустику коридоров. Так, кошачий мяв гулко растекался между стен, пусть на секунду, но заполняя невидимые темные пространства. А вот шаги двуногих - наоборот, замертво падали на холодный каменный пол, впечатываясь в него, но не рождая намека на эхо. Аварэ шла сквозь темноту, держа в руках очень весомого, глубоко материального кота (который порой чувствительно бодал ее башкой, устраивая самопочес), и в некотором роде кот ощущался чуть более реальным, чем стены вокруг.
Впереди коридор разветвился, родив перпендикулярный отросток, в глубине которого трепетал оранжевый свет факела, но свет исчез прежде, чем стало можно разглядеть того, кто этот факел нес. Резко, с громким хрустом распахнулся малый сегмент одного из окон, и по коридору прокатился порыв холодного ветра. Ветер пах мокрым снегом и чуть-чуть гарью. Стылым дымом горелой подопревшей соломы и тряпок, и дерева- скорее всего где то во дворе жгли хлам, который копится все время в любом крупном месте обитания двуногих. Почему только это делали в ночи?Кто знает, может быть так заведено, а может быть спать Аглон как следует не умел в принципе. А еще в открывшееся окно доносились звуки- далеко в степи голосила волчья стая- не жуткие северные варги, а обычные степные хищники, чуждые злу в той же степени, что и добру. И волчьей стае отвечала местная псарня- три или четыре басовитых голоса зашлись в протяжном лае, с хрипловатыми раскатистыми нотками рыка. Будто говорили "Мы-тоже тут, аккуратнее. Пока за стенами, но выйдем, рано или поздно. Знайте о нас, помните о нас. Мы-рядом."
Коридор уперся в лестницу, которая вела как вверх, так и вниз, а кот, видимо спугнутый резким звуком оконной створки, сиганул с рук на пол. В полете упругое гибкое тело извернулось, и аварэ окатило лунной зеленью кошачьих зрачков, будто изнутри кот был наполнен болотными огнями. На пол, надо сказать, кот плюхнулся давольно грузно, с четко слышимым звуком приземления. После чего кот еще раз озвучил свое отношение к происходящему тут, и деловито потрусил по коридору обратно, но недалеко. Возле одной из дверей он привстал, налегая на створку передними лапами, продавил дверь внутрь и ввинтился в образовавшуюся щель. Проделано это было сноровисто, явно не первый раз животное так поступало. Кот исчез, а тишина и пустота остались, правда, не навалившейся по второму разу тягучей жутью, а по другому. Во мраке и холоде сквозняка, в провале лестницы, теперь присутствовало нечто сродни затаившемуся вниманию. Если бы камень и стены могли иметь эмоции, это можно было бы сравнить с подначкой, вернее- ожиданием реакции на нее. Можно ли предположить, что каменная туша, бессмысленная и безмозглая по определению крепость, собирается пошутить? Наверное, при некотором желании, да.

НПС. Эанкэ

Идти в аглонской темноте с котом наперевес оказалось гораздо приятнее, чем без кота. Он был теплый, весомый и живой, с жесткими белыми усами и мягкими черными ушами. Его можно было чесать, ненавязчиво улыбаясь каменному дракону, который слишком сильно врос в камень, что бы положить собственную голову к кому-то на колени в ожидании ласки. Дракон все еще был падальщиком, и сны его все еще были о стылом мясе и горькой гари оставленного пепелища, но Эанкэ не боялась темных тварей. Дракон бы, а значит был зачем то нужен этому миру, или этим нолдор. Вопрос только, зачем? Аварэ не понимала, и кот тут мало чем мог ей помочь.
Чутко дремлющая, но не спящая крепость продолжала говорить с аварэ на своем языке темноты и шепота. Мелькнул впереди свет и пропал, как болотный огонек, дразнящий незадачливого путника. Открывший створку окна порыв сквозняка донес запах гари и далекий волчий вой, на который немедленно ответила местная свора - аллегория того противостояния, которое вела крепость. Или думала, что ведет. Собаки, похожие на волков, и от того злейшие их враги. Урко бы здесь понравилось, в стенах-без-стен, под крылом дремлющего дракона, только песни он больше любил вольчьи. Среди коридоров, лестниц и галерей не оставляло ощущение, что весь замок выстроен на вырост: слишком высокими эти потолки должны казаться обычному эльфу, пусть даже этот эльф - нолдо. По таким коридорам должны ходить гиганты, квенди в них теряются, превращаются в тени, в намек на жизнь, в сны черного дракона.
Кот, потревоженный звуком хлопнувшей ставни, плюхнулся на пол, не шибко изящно, зато эффективно. С весомым таким звуком приземления. Шмяк, и черно белый зверь уже бежит по коридору и толкает лапами дверь. У кота, очевидно, свои соображения о том, где в Аглоне следует пережидать ночь. Почему-то Эанкэ кажется, что ночь в Аглоне именно пережидают, до первых лучей солнца, и тысячи повседневных дел, за которыми не так слышны мысли каменного дракона. Женщина улыбнулась, и вслед за котом толкнула явно незапертую дверь. Если коту понадобилось туда, может там что-то хорошее?

Нпс:Аглон, кот, все остальные.


Дверь поддалась, без малейшего звука раскрываясь шире. Да что там, если закрыть глаза, то можно было подумать, что двери и нет никакой- настолько тихо повернулись петли. Сожрал ли возможный тут звук неспокойно дремлющий дракон, или просто обитатели очень хорошо следили за состоянием построек- дело десятое и неведомое.
За дверью же оказалась вполне прозаическая жилая комната, которых должно было быть куда как побольше, чем одна в такой немаленькой крепости. Затопленная общей для всех, стылой темнотой, комната умудрялась производить двоякое впечатление. С одной стороны- в ней определенно жили, о чем свидетельствовал например, плащ на крюке, какая-то мелочевка на полке, коврик у двери и даже аккуратно пристроенный в углу веник. С другой же стороны- помещение было слишком вылизанное, слишком все было на своих местах, без признаков обычного для обитаемого жилища мелкого бардака.
Кот, тем временем по хозяйски пробежал внутрь, запрыгнул на пустующий стол, прошелся по нему, как если бы ожидал там найти что то для себя, неодобрительно шевельнул усами, обнюхав угол, обернулся к двери, словно сообщая Эанкэ: " Вот ты это видишь, подруга? Ну совсем совесть потеряли!". После чего вильнул упитанным задом и ушел в длинный, красивый прыжок, который сделал бы честь почти любому тигру, царапнув при старте когтями столешницу. Метил, что характерно, кот на кровать, стоящую в глубине комнаты и тот факт, что на ней кто то был, кота не волновал совершенно.

...Хэлко спал, и ради разнообразия это происходило во вменяемое время, то есть глубокой ночью. Другое дело, что возможно, более полезно было бы маяться бессонницей, потому как коварное подсознание зачем-то показывало самую отборную муть (что тоже вполне соотносилось с традициями). Во сне он брел по какому-то болоту, с отменно скользким дном, и дно это было выстлано падалью, а вода была густой и липкой, как сироп. Тонкие, ломкие лапки неизвестных созданий цеплялись за одежду и волосы, обламываясь при резких движениях, и все вместе делало продвижение вперед медленным, слишком медленным чтобы... Чтобы что то. Успеть было очень надо, но никак не возможно, равно как нельзя было и не пытаться это сделать. В очередной раз поскользнувшись на падали, и размашисто хлопнувшись на четвереньки, эльф предпринял еще одну, заведомо провальную попытку _успеть_, и увидел, что руки его покрываются темным мехом, превращаясь в звериные лапы с изогнутыми когтями. В следующую секунду навалились какие-то враги, оставшиеся глубокой абстракцией, кроме ощущения плотной массы живых тел, и он рванулся вперед, волчьей пастью вгрызаясь в чужую плоть, прогрызая себе путь вперед, захлебываясь жаркой чужой кровью и остро ощущая, что нет. Не получается, и вместе с непонятными врагами он соскальзывает вниз, в вязкую прохладу и глубину...
Так что всем весом упавший на него кот, неизящно выбравший местом приземления нижнюю часть ребер, был скорее кстати, оборвав сон на самом интересном, если так можно выразиться, месте. Конечно, просыпаться вот так рывком, приятного мало, но лучше, чем ничего. Хэлко резко сел, с придушенным таким, можно сказать захлебывающимся, вдохом (а вы что хотели- три кило с разгона в солнышко- не абы что), и нечетким, смазанным движением руки согнал нахального, потерявшего всякие берега, кота. В их сложный с котом социальный договор такие побудки не входили, о чем кот правда забывал примерно через раз, ну да ладно, тупой кот, или наоборот, слишком умный, бывает. И бессмысленно уставился перед собой широко открытыми глазами, не сразу осознав, что что то в комнате не так. Все-таки, эльф проснулся не до конца, вернее в сознании еще плавали ошметки увлекательного сна, так что на осознание наличие в комнате посторонней девы ушло секунд так несколько. Совершенно белое, как показалось сперва, существо, с звериным янтарным взглядом, выглядело нереально, и при этом органично вписывалось в послевкусие кошмара. Настолько органично, что изгнание кота с кровати где-то задним числом даже начинало напоминать ошибку. Кот был бы отличным мерилом реальности, эх...
Неловкая пауза затягивалась, надо было что то делать, ну или хотябы убрать с лица неописуемое словами выражение- смесь задумчивого мистического испуга и обреченной подозрительности, щедро присыпанных крайней степенью изумления. А вот совершать резких движений не хотелось совершенно, хотя казалось бы- почему?
- Ну, здравствуй...
Негромко, этак на пробу и аккуратно, сказал Хэлко, даже не столько из вежливости, сколько чтобы убрать ватную тишину и вернуть реальность в привычную колею. То, что очень маловероятно, что посреди ночи к нему завернул призрак, до него начало доходить, конечно, но... Но осадок пока еще был. И кот, скотина меховая, затихарился где то вне зоны видимости, как на зло не проявляя себя никак.

НПС, Эанкэ

Как оказалось, коту приглянулась жилая комната. Наверняка ничем не отличающаяся от тех, мимо которых Эанкэ проходила до этого, слушая отголоски чужих снов, она показалась женщине слишком холодной, слишком квадратной и слишком комнатой. Уж если температура внутри мало отлична от той, что за окном, уж лучше видеть над головой звезды, а не каменный потолок и стены, от которых веет холодом. Комната, несомненно, была обитаема, и сны тому, кто не-жил здесь, снились безрадостные, с тоской и кровью. Кот деловито пробежался по столу, как будто что-то искал. Видно, запрос на поиск поесть зверь воспринял с пониманием, и пришел в ближайшее место, где это самое поесть у него периодически случалось. Отсутствие же еды сейчас животина восприняла негативно, о чем спящий беспокойным сном нолдо очень быстро пожалел. Или не пожалел. Когда в комнате пахнет такими снами – лучше проснуться, пусть даже из-за прыгнувшего на живот кота. Кот был немедленно согнан, и быстро куда-то делся, оставив аварэ наедине с хозяином комнаты.
- Доброй ночи, - сказала Эанкэ очевидную неправду. Для эльфа эта ночь была совершенно недоброй. Он смотрел на неё мерцающими изумрудной зеленью глазами, в которых не растаял туман сна, и был наполовину еще там, среди своих видений, куда Эанкэ был ход заказан. И из которых его хотелось выдернуть за шкирку, как котенка из воды. Не стоит смотреть такие сны. Никому. Почему-то Эанкэ показалось, что такие сны этот нолдо видит часто. Шрам, рассекший щеку хозяина комнаты, женщина заметила только потом. Отметила, поставила галочку в уме, и отложила на потом.
- Я с котом пришла, - объяснила свое появление аварэ, и улыбнулась той светящейся улыбкой, которой улыбалась обычно детям и тем, кого хотела ободрить.

- Ага.
С той непередаваемо тупой осмысленностью, с которой говорит всякий, от кого напрочь ускользает логика происходящего, согласился со всем и сразу Хэлко, все еще сосредоточенно таращась на внезапную гостью. Картина мира медленно втекала в свои берега, но отчего-то выходила крайне дурацкой. Резко разбуженный, и от того выбитый из привычной колеи, нолдо нещадно тупил, не успевая подогнать себя под изменчивый внезапно мир, и потому следующий его вопрос также не был окрашен интеллектом.

- А зачем?
Говорил он все еще негромко, мягко так, как если бы от слишком резко сказанного дева могла исчезнуть. В голове тем временем происходила каша из совершенно идиотских, какие только и бывают посредине сна, мыслей. "Пришла с котом, будить. Зачем, почему? В гости пришла... Да нет, ерунда какая-то. Заблудилась, наверное, дверью ошиблась... А кот проводил. Нет, это совсем ни в какие ворота не лезет...". Хэлко мягко качнул головой, разгоняя малоосмысленные мысли, и заодно не отводя взгляда от аварэ. В ее плотности и вещественности он более менее убедился, в том, что это не продолжение увлекательного сна- тоже. А вот что теперь делать- еще не осознал. Неторопливым, можно сказать медленным движением он протянул руку в сторону, нашаривая одежду- что поделать, спать больше не хотелось, бессонница весело помахала рукой из темного угла, и что хочешь то и делай теперь. Движение было точное, практически автоматическое- очевидно, что владельцу комнаты не надо было видеть, где осталась с вечера оставленная одежда, чтобы ее найти. Но все равно складывалось ощущение, что нолдо словно продавливает прохладную темноту комнаты, раздвигает ее как можно раздвигать воду, если не желать плеска и брызг.

НПС. Эанкэ

Эанкэ бесцеремонно подвинула подвернувшийся под руку стул, и села, уставившись на нолдо, как на любопытный экспонат, или необычную зверушку. Или пациента, основательно запустившего болезнь и старательно проигнорировавшего все рекомендации. То, что это может быть невежливо, женщина как-то упустила, если ё в принципе волновали эти вещи. Обычно не волновали.
- Я спросила кота, где можно отыскать что-нибудь вкусное - пояснила аварэ их с котом нехитрую мотивацию, и еще раз осмотрела комнату с любопытством, пытясь понять, чем живет её обитатель, помимо наведения неестественного порядка - Часто снятся кошмары? - без какого либо перехода поинтересовалась женщина.

В иное время подобная бесцеремонность Хэлко конечно взволновала бы, но сейчас вся ситуация была какой то неправильной, и мелкое вторжение в зубодробительный порядок комнаты переживалось как нечто незначительное. Вернее- меркло перед самим фактом полуночных гостей.
- Нет, для кота сегодня ничего нет, кот тут не живет. Это вообще ничей кот.
С педантичностью, заслуживающей лучшего применения, оповестил гостью Хэлко, попутно натягивая рубаху и штаны. И пусть он затруднялся сам себе ответить, зачем так подробно обсуждает с залетной аварэ повадки и особенности кота, но одно сказать можно было точно- все, поспали. Ложиться дальше в ближайшие пару часов совершенно, вопиюще бессмысленно- ничего путного не выйдет. Где то на этой мысли ( аккурат после штанов и посредине влезания в рубаху) его и догнал следующий вопрос белой девы.

- Не то чтобы очень. Случается. Через три, четыре ночи... По разному. Что, приснилось что то?
Мягко, как о чем-то совершенно обыденном и не страшном, ответил он. На встречном вопросе в бархатисто-кошачий голос протекла еле заметная нота сочувствия. Такого, с чуть отстраненного, с большой дистанцией и готовностью закрыть тему по первому намеку. Ничей кот, тем временем возник из темного подкроватного пространства, выгнул хвост вопросительным знаком и уверенно запрыгнул на стол второй наз, теперь уже демонстративно принявшись гулять по нему и отсверкивать болотной зеленью глаз. Коту до кошмаров, визитов и снов дела не было, он был глубоко прозаическим, привязанным к материальным ценностям, зверем.

НПС. Эанкэ
Эанкэ продолжала излучать в пространство сияющую неярким теплым светом доброжелательность, наблюдая, как хозяин комнаты  натягивает рубашку. Спать он, кажется, раздумал.
- Конечно ничей, - Эанкэ этот факт обозначила как само собой разумеющийся, не нуждающийся в уточнениях, и почти назидательно добавила: - Живые не бывают чьи-то. Не живет, не живет, - почти пропела она, и хитро улыбнулась, - Не-живет вместе с тобой?
Это самое "не-живет" прозвучало не как отсутствие явление, а как краткая характеристика того состояния, в которм нолдо в своей слишком квадратной комнате пребывает. Он тут не-живет.
- Мне - нет. Я не спала. Тут странно спать, - не страшно, странно. Аварэ действительно было странно спать в Аглоне, под предназначенными для гигантов свлдами, полными живой, чуткой темноты. то бы ей могла показать крепость, если бы захотела? Горящий Оссирианд? Пахнущую гнилью трясину? Урко, с чужой кровью, текущей по губам? Интересно. Эанкэ потянулась почесать коту гладкий бок, что бы он не думал. что про него позабыли.

- Нет. Кот приходит иногда спать, иногда есть сюда, а так живет везде понемногу.
Расставил точки над всеми того требующими буквами Хэлко в том, что касалось образа жизни кота. При этом мягко-бархатистый тон его речи дал сбой, поплыв настороженным напряжением. Это самое "не-живет", практически пропетое аварэ, откровенно царапнуло, заставив зябко передернуть плечами, потому что вдоль позвоночника прошел неприятный холодок- проклятые аглонские сквозняки редко бывали "не в строку", вот и сейчас совпало преотлично. Впрочем, пугаться сквозняков, равно как и бесед с залетными девами, Хэлко был не согласен. Вместо этого он картинно выгнул бровь, улыбаясь деве и будто спрашивая "ну, что ты имеешь в виду?". Улыбка была хорошая, чуть ироничная, но только на половину. В качестве второй половины был шрам, сминающийся от движения губ и растягивающийся подобием оскаленной пасти.

- Отчего же странно? Ночь глухая, самое время. Или ты заплутала?
Разобраться в происходящем явлении все же было надо, и просто бросать без присмотра гостью никуда не годилось. Гостей надо знать, надо иметь представление куда они идут, зачем идут, и по возможности подтверждать теоретические знания практикой.
Кот, тем временем, счел возможным пройтись по столешнице таким образом, чтобы Эанкэ могла до него дотянуться. С негромким фырканьем зверь сел на самый краешек стола, свесив хвост и предоставляя для почеса себя всего. Если нет еды, и тупоые двуногие не хоят бросить свои дурацкие разговоры ради кормления такого важного и роскошного кота, то пусть хотябы компенсируют подобное небрежение поглаживанием ушей. И спины, да-да. И вообще кота целиком...

НПС, Эанкэ.

Эанкэ взялась за почес всего кота тщательно, и со всей ответственностью, необходимой в столь важном деле. И это занятие поглотило все её внимание ровно на то время, что бы хозяин комнаты успел заподозрить, что его вопросы не услышали. Но стоило ему это заподозрить, женщина скосила на его улыбку хитрый глаз, и подтвердила:
- Кот живет, - и если это был намек, развертывать его аварэ не торопилась, какое-то время просто глядя на то, как резко делится лицо собеседника на две половины. Суть и маска. Только что маска, а что суть?
- Новое место. Надо осмотреть, - пояснила свою нехитрую мотивацию аварэ, - И кухню заодно можно найти. Крепость строили для титанов, а живете вы. И недобрые сны караулят под потолком. Уютно?

Первой мыслью, которая посетила Хэлко, было неизящно ответить "издеваешься?". НО по зрелому размышлению, он решил что все же не стоит так обострять, тем более что совсем не было похоже, чтобы аварэ именно издевалась. Скорее просто не задумываясь говорила то, что в голову приходит.
-Уютно. А сны- они не под потолком караулят. Они вообще не очень зависят от того, потолок сверху, полог или ничего. Это смешно, не находишь?
Разговор о снах выходил странным, смутно-тревожащим, и с него почему то не получалось съехать. Это как смотреть на разваленную надвое тушу, вроде и неприятно, и не получается не. Хэлко чуть слышно усмехнулся пришедшей в голову метафоре, и она, эта самая метафора, удивительным образом оказалась благотворной, незначительно, но сбив градус дискомфорта. Привычная, уверенная дрянь, зато и прочная опора в ставшем зыбком мире. Что такое хорошо и как с ним бороться, ну.

- Давай я тебя провожу к кухне. Тут не трудно заплутать с непривычки- будешь до утра бродить.
И если первая часть фразы еще была похожа на предложение, от которого можно в теории отказаться, то вторая звучала как совершеннейшее утверждение. Дескать, не просто заплутать легко, а непременно заплутаешь, и непременно будешь скитаться до рассвета, а потмо обнаружишь себя в такой неординарной и дальней части крепости, что и не поймешь, как забралась и выход где.

НПС, Эанкэ.

Аварэ вздохнула, будто не произнесенное "издеваешься" было именно тем, чего она ждала, и не произнеся этого вслух нолдо сильно её расстроил. Впрочем, спустя мгновенье она опять улыбалась.
- В Аглоне меня все пугают тем, что я неприменно заблужусь, - посетовала она. Сама возможность такого происшествия, кажется, казалась женщине фантастической и неправдоподобной.
- У вас что, часто пропадают? - явно шутливый вопрос прозвучал неожиданно серьезно, как будто Эанкэ и правда рассматривала такую возможность, - Но если ты меня проводишь, я буду благодарна. А потом спою тебе колыбельную.- пообещала аварэ. Довольно ультимативно пообещала, будто мнение Хэлко по этому вопросу бло чисто совещательным и не имело практического значения.   - Когда я пою детям колыбельные, у них никогда не бывает кошмаров.

- Но потом обязательно находятся.
Почти промурлыкал Хэлко, отвечая на вопрос о пропадающих откровенно шутливо. По идее. Ну, по крайней мере по задумке это была именно что шутка, но само собой вышло так, что как бы вроде и не совсем. Или совсем не. С однозначностью интонаций у него бывало хорошо не всегда, и в минуты задумчивости они плавали, перетекая одна в другую. Иногда это было удобно, иногда не очень, зато какое поле для самовыражения!

- Тогда пойдем. Я знаю хорошую, короткую дорогу.
Нолдо подошел к двери, поманив деву за собой. Обыденное действие, совершенно обычные движения, не слишком медленные, плавные... Но все равно создавалось ощущение, что он именно что продавливает пространство вокруг себя, в минуты покоя и неподвижности вплавляясь в его, что стрекоза в янтарь. Если бывает такой вот холодный, черный янтарь. Темнота плотно облепляла его, огромными лапами обхватывала за плечи, выглядывала из-за спины, стекала по неровностям шрама. Темнота легко и радостно принимала его в объятия, как старого друга. И благодаря этому, кажется, слегка забывала, что навалиться можно еще и на белую-белую аварэ, с янтарно-теплыми глазами.

- То детям. Мне кажется, я уже того, немного подрос, чтоб числиться в рядах детей.
Со смешком произнес Хэлко, и это тоже должно было быть шуткой, и даже, как водится, смешной. И повернутая к деве сейчас, целая сторона лица выражением вполне соответствовала именно ни к чему не обязывающей шутке. Но интонации подводили, и за общей небрежной веселостью выпирала мягким контуром совершенно звериная безысходность.
Оставленный сам себе кот, спрыгнул со стола и деловито проследовал за двуногими, будто понимал, куда именно они идут. И справедливо рассчитывал на свою долю.

- И как тебе тут? непривычно в стенах, да?
Мастером светской беседы Хэлкамиро не был, и как именно развлечь спутницу, пока они скользили через темный коридор, под молчаливыми сводами арок, а потом по лестнице, освещенной редкими светильниками, он точно не знал. Так что тема была выбрана самая нейтральная из всех возможных- про впечатления от только что виденного.

НПС, Эанкэ

Нолдо плыл в темноте крепости, как в густой черной смоле, темнота лепилась к нему, обвивала плотным коконом. Темнота не желала его выпускать, и он шел сквозь неё с трудом, как сквозь болотную грязь. Снова показалось, что нолдо сейчас шагнет не к двери, а прямо в стену, и крепость вберет его в себя, что бы опять выплюнуть, когда понадобится. Обнимая любимую жертву, каменный дракон почти забыл об Эанкэ, но аварэ все еще чувствовала его кожей.
- Я пела сыну и когда он вырос. Ему не снились дурные сны, - женщина мягко перетекла за другое плечо своего собеседника, туда, где изящную симметрию ломал шрам, превращая обычное эльфийское лицо в ухмыляющуюся морду оборотня, и мимоходом коснулась щеки подушечками пальцев. В стылом воздухе у Эанкэ оказались неожиданно теплые руки. Белым туманом она просочилась вперед нолдо, и подождала его в коридоре.
- У вас лучше, чем у Маглора, - в коридоре, ради разнообразия аварэ начала говорить нормально, без странных намеков и недомолвок, - Там стены давят на затылок, и ветер совсем не пускают внутрь, а у вас в коридорах я почти не чувствую потолка. Видно Келегорм любит простор, раз у него такой дом.

- Хорошо коли так.
Задумчиво сообщил аварэ Хэлко, про себя отметив, что о сыне она говорит в прошедшем времени. "Не снились", "пела..." - значит, как минимум сейчас изменились оба пункта. Конкретно в мире отдельно взятого нолдо, такая постановка вопроса и построение фразы означало, что вероятностью этак хорошо повыше, чем пятьдесят процентов сына уже в принципе в этом бренном мире нет. Возможно, он бы спросил что именно с сыном произошло, но не сложилось. Слишком внезапно дева решила начать его трогать, безо всякой к тому предпосылки. Вообще ни с чего, если подумать. К личному пространству на уровне физических ощущений Хэлкамиро относился трепетно, проще говоря, по возможности избегая лишних прикосновений, ну или хотябы внезапных прикосновений, на худой конец, а тут не вышло. Потому от мягкого и теплого касания он дернулся, как если бы пальцы девы были слишком горячими. Или - рана свежей, заштопаной пару дней как. Но наиболее правильным было бы сказать, что Эанкэ сделал просто что то очень _не то_. Не плохое, но непривычное, странное и выходящее за зону комфорта. Следующим действием, стало, конечно же, ошалелое оглядывание аварэ, дескать "Ты что? Ты зачем? Вот это вот- что?". Ну и да, в этой ситуации надо было срочно вырулить из непонятушек, и лучшей тактикой тут всегда служило нападение.

- Хочешь потрогать?
С благожелательным интересом спросил нолдо, убирая волосы назад, чтобы панорама бедствия стала видна как следует и улыбаясь. Широко, открыто, можно сказать беззаботно даже. И если чистой стороне лица это выражение вполне шло, то шрам от таких маневров выглядел особенно сочно. Неровно сросшийся рубец выгнулся, и казалось, был готов разойтись, явив отменные такие клыки, совсем не приличные для эльдар. По опыту, Хэлко знал, как это выглядит со стороны, и знал также, что обычно желающих трогать не находится.

- У Макалаурэ хорошая крепость, но дурные порядки. Они там пытаются закрыться своими стенами от всего, что им не нравится и от всего мира в целом. И это очень, очень смешно. Потому что ни за какими стенами не убежишь от себя, а они этим и заняты.
Хэлкамиро пренебрежительно дернул плечом, выражая всю гамму эмоций касательно зарывания головы в песок и неприятия реальности в ее самых неприглядных проявлениях, в котором он подозревал контингент Маглоровых Врат скопом и весь.

- У нас лучше, да. Мы не пытаемся забиться в кокон и не шарахаемся от себя же. А они там делают вид, что если как следует зажмурится и захотеть, то кругом будет светлый Аман.
Добавил он, выворачивая из одного полутемного коридора в другой, отличный разве что ритмом арок и меньшим числом окон. До кухни действительно оставалось всего ничего, и в принципе, ее наличие тут уже можно было угадать. нет, ночью там не творилось ничего волшебного, но запахи того, что и положено на кухне делать, выветриться никак не могли. Обыденные, уютные и теплые запахи очага, трав, готовки...

НПС, Эанкэ

Хэлко до этого был знаком с очень скромными, приличными эльдар, переживающими за личное пространство окружающих, или же эльдар очень пугливыми. Иначе его предложение не объяснишь, потому что Эанкэ вовсе не собиралась пугаться клыков, даже если бы они у Хэлко действительно были, и уж тем более аварэ не была склонна пугаться клыков воображаемых. А шрамы повод для грусти, а не для страха.
- У них значит светлый Аман, - женщина чуть усмехнулась, встав перед Хэлко, и уверенно взяла его лицо в ладони, заставив чуть опустить голову, что б удобнее заглянуть в глаза нолдо со своего невысокого роста. Под левой рукой кожа была гладкая, под правой чувствовалась грубая неровность рубцовой ткани. Эанкэ ощупала шрам большим пальцем.
- А у вас что, Хэлко? Вы не шарахаетесь от себя? И как вам мир, от которого вы не прячетесь за стенами?

Ну да, аварэ была права, и большую часть жизни конкретно этот нолдо провел там, где личное пространство не просто уважалось, а возводилось в ранг своеобразной святыни. Не задавай слишком личных вопросов, не проявляй лишнего интереса, не лезть в душу, не трогай лишний раз без нужды... Личное дело каждого- его страхи, кошмары, потери, боль, тревога, ожидание. И не каждый хочет это выворачивать на показ, не каждый готов дать покопаться в своей требухе. Не делай так и тебе ответят взаимностью. Несложный и удобный уклад жизни, позволяющий сосуществовать, и при этом не навешивать на ближнего ворох проблем, которые он решить не может, а без того они ему- совершенно лишние, своих хватает.
- У нас.
Вообще, у этой фразы должно было быть продолжение вида "а у нас не Аман, очевидно". Да и оборванная на середине, фраза должна была бы хвостом провиснуть в воздухе. Но вместо этого она вышла предельно, в совершенной форме законченной. Потому что аварэ решила воспользоваться щедрым предложением изучения наощупь. В отличие от прошлого раза, Хэлко сейчас морально был более готов, так что дергаться не стал. Это глупо, если сам, на минуточку, и поднял тему. С другой- это как то все равно _не так_не то_. Нолдо вполне послушно остановился, и вполне послушно позволил Эанкэ манипулировать собой, то есть поворачивать удобным для оглядывания-ощупывания способом. При внешней относительной невозмутимости, даже наверное, вежливом интересе к манипуляциям и том, как на них реагирует белая аварэ, это самое "не то" нолдо излучал в пространство вполне себе ощутимо. Ну хотябы по тому, что хоть под рубцом, хоть под гладкой щекой- вполне физически ощущалось, что зубы он сжал намертво считай. И что за движением рук, поворачивающих голову, он идет с чуть заметным запаздыванием, как если бы сперва было важно понять, куда именно его наклоняют и совершить движение осознанно-самостоятельно. Ну и с заглядыванием в глаза было все сложно. Коротким оно получилось, прежде чем Хэлко привычно перевел взгляд чуть в сторону, за спину деве. Но в тот момент, когда контакт глаза в глаза был, Эанке вполне могла насладиться полной гаммой того, что сейчас проступало за болотной кошачьей зеленью. Недоверчивая, звериная напряженность, настороженность даже- "что ты делаешь, зачем делаешь?". Так, выходящий из чащи зверь глядит порой на случайного путника, будто спрашивая- ну, разойдемся или будем делить мою шкуру, твою шкуру или делить нам нечего и просто обойдем поляну по разным сторонам?

- Хороший мир, другого все взять неоткуда. И шарахатся от себя мы отвыкли. Это было бы очень странно, не находишь?
Со сложно читаемой интонацией сказал Хэлко. и наиболее верным описанием этой интонации было бы "аккуратно", если даже не "бережно". Этак на пробу, не резко, как на тонкий лед...

НПС. Эанкэ

Эанкэ рсслабила руки, давая возможность Хэлко сбежать из захвата. То, как напряглись мышцы и сжались зубы она чувствовала даже не касаясь руками кожи. За плечом у неё, ожидаемо, никого не было, но аварэ решила поддаться на эту уловку. Вряд ли Хэлко делал это осознано, но факт в копилку наблюдений интересный. Будь он нандо, они бы говорили сейчас совсем по другому, но он был нолдо и ему в этой крепости еще как-то жить. Может, Аглон только таких к себе жить и берет, кто знает? У Эанкэ не было привычки переделывать мир так, как ей хочется, и если кому-то нравится жить под тенью крыльев каменного дракона и носиться в келегормовой своре – это его право. Вопрос только в том, хочется ли? У аварэ было подозрение, что осознанный выбор выглядит совсем не так. Интересно, что об этом думает сам Келегорм?
- То есть поначалу шарахались? – хитро улыбнулась женщина, что не очень соответствовало тону разговора, - А теперь попривыкли? Кажется, мы искали еду, - аварэ легкомысленнл сменила тму, но ятарные глаза продолжали цепко держать Хэлко в прицеле. Станет отвечать или уцепится за возможность сменить тему?

- По началу было дело.
С непередаваемой рассудительностью изрек нолдо, аккуратно сдавая назад. Мягко так, осторожно уходя из-под касания, и в плавном, чуть более, чем надо, движении все еще вполне можно было прочитать некоторую растерянность. Ну, как если бы он точно не знал, как надо реагировать дальше и что делать. Собаку погладили, собака не разобралась, ей нравится или нет, и вообще можно так делать или надо принимать меры... Нет, не надо. Так можно.

- Потом как то поняли, что смысла в этом ноль, и бегать от себя занятие утомительное и бессмысленное. От себя не уйдешь, куда ни шарахайся, да и прошлое имеет отменный нюх- выследит в любом случае. Оно такое- компанию любит и отличается удивительной преданностью- куда ты, туда и оно.
Задумчиво, почти нежно произнес Хэлко, и фраза получилась странной. Было в ней как то очень много смысла, этак слоя три, не меньше, но ни один из слоев не был отмечен отдельно. Опять же, глуховатый и мягкий голос, положенный на неторопливый темп речи, как то так сам собой превращал фразы общефилософского плана в вырванный из контекста кусок сказки для детей. Для очень непослушных детей, и очень недоброй такой сказочки, после которой каждый уважающий себя ребенок начинает хотеть спать при свете. Прямо парадокс: вроде ни угрозы, ни мрачности нет, и даже наоборот- есть вполне искреннее расположение к собеседнику, внимание и отсутствие острых углов, а нехорошо.

- Искали, и в целом близки к завершению поисков. Я же говорил про короткую дорогу.
Нолдо выдрался из вязкой неподвижности, и повел деву дальше, привычно и незаметно-тяжко проламываясь через тягучую темноту. Когда же впереди возник освещенный участок и пришло время вышагнуть из темноты в пространство, отмеченное мазками рыжего света, могло показаться, что легко и невесомо остающаяся за спиной темнота должна так же беззвучно чавкнуть, отпуская двуногих из своей хватки. Но нет, никаких посторонних (или -потусторонних) звуков или лишних явлений не случилось. А случился кусок коридора с факелами, а потом дверь, за которой собственно, и обреталась кухня. Пустая, по причине неурочного времени, зато с запалеными светильниками. Вполне обыденная кухня крупной крепости, с положенными там элементами быта вроде полок с утварью, шкафов с неведомым содержимым, о котором можно было догадаться логически, какими то крынками и кувшинами... Все еще присутствующий в рядах странного тандема кот, надо сказать ориентировался на кухне просто отлично. Он дробной рысью проскакал вглубь помещения, где с выжидательным интересом уставился на один из столов. Кот явно знал, что именно тут по столу бегать нельзя, но лежащий там ломоть сыра (о, кто-то не прибрал за собой, когда занимался мародерством в ночи, очень плохо!) кота манил и искушал. На округлой физиономии кота явно отразилась сложная борьба чувств того вида, что "вот сейчас двуногие отвлекутся- стремительным броском сопру! Отвлекайтесь срочно!".

НПС. Эанкэ.

Эанкэ, если бы захотела, тоже могла бы порассказать страшных сказок, да таких, что после них и взрослым бы не очень хотелось бы спать. Но Хэлко явно хватало своих, о которых он так осторожно не_говорит . Смешной он, делает вид, будто не знает простых слов: «Иди ты к барлогам, Эанкэ». Аварэ логично предполагала, что если собеседник прямо не требует сменить тему, значит, говорить он хочет, просто боится, или не знает как. Эанкэ считала страх своим врагом.
Кухня в Аглоне была местом довольно уютным, особенно по сравнению с темными коридорами, и безжизненными комнатами. Просто удивительно, почему гарнизон не коротает тут ночи в полном составе, прячась от сквозняков и тягучей темноты. Эанкэ по-хозяйски осмотрелась, примериваясь, на что можно ограбить Келегорма, помимо молока и сыра. Сыр, который так гипнотизировал кота, она подобрала со стола, и по братски разделила на двоих с котом, спася того от такого предосудительного поступка, как воровство.
- Прошлое не зверь. Прошлое – это ты, - глубокомысленно заметила женщина, исследуя полки, - И что же вас поначалу пугало?

- Не зверь конечно, это метафора была. Смешная.
Нолдо несколько растерянно тряхнул головой, не вполне понимая - это у него метафоры кривые, или же аварэ из принципа решила понимать все буквально. При прочих равных он вполне был согласен признать, что проваливает игру в слова именно он, хотябы в силу простой статистики. Провалы в общении случались, и были не редкостью, что уж тут. Это с одной стороны. С другой- подспудно как то съезжать с темы не хотелось, хотя надо бы. Ни о чем хорошем они не договорятся, это очевидно, и скорее всего будут какие то сложно разгребаемые непонятушки, разница в том, раньше или позже. А со стороны третьей- Эанкэ как бы была свежими ушами, которые так и предлагали на них присесть, можно сказать вопили о своем потенциальном таком вот качестве. И вообще, завтра- послезавтра девы тут уже не будет, не поселится же она в Аглоне навечно! Значит, беседу можно расценить как разовую, не имеющую никакого продолжения потом, и как следствие, вполне безопасную для тонкой душевной организации в перспективе.

- Так сразу и не скажешь, чтобы коротко. Наверное, новый непознанный континент, на который мы нехорошо так пришли, и нехорошо так встретили первое время. То, что чтобы соответствовать запросом непонятной пока жизни, надо заметно пересмотреть многое. Как реагировать, как вести себя. Что от старых привычек лучше отмежеваться, и шустро приобретать новые... Мы много чего не умели как следует, но быстро наверстывали...
Тут в размеренном, задумчивом таком повествовании возникла пауза, потому как следовало убедиться, что дева слушает и улавливает суть. Да, описание было не конкретным, зато широкими мазками обрисовывало то поле, конкретики к которому тут мог довесить щедро каждый. И каждый- очень такой своей. Собственно, следующий ход в беседе был за Эанке. Если дева выскажет намека на заинтересованность, то Хэлко ей в деталях распишет, как надо, как не надо и какая во всем этом у него экологическая ниша, потому что уж что-что, а как надо-не надо он знает точно и не абстрактно. Кот тем временем сверкнул глазищами на свою благодетельницу и деликатно обнюхав подаренный сыр приступил к трапезе. Очень вдумчиво, без лишней суеты, но не сказать чтоб медленно, он уничтожил кусок сыра, после чего облизнулся и фыркнул. Зеленый кошачий взгляд оказался вновь обращен на деву и был выжидающе-вопросительным, дескать "Хорошо, еще давай. Я знаю, у тебя есть!". Может быть кот и был Ничей, но на его алчность и настойчивость это не влияло.

НПС. Эанкэ

- Кот - проглот, - пропела Эанкэ, демонстрируя коту пустые руки. Впрочем, через минуту она смягчилась, и пожертвовала зверю молока из найденной крынки, в найденной здесь же плошке. Погрозив коту пальцем, и показав тем самым свою строгость, женщина продолжила наглое мародерство на режимном объекте, разжившись медом, орехами, и парой яблок.
- Смешная, угу, - устраивая внеплановую ревизию аглонских запасов, аварэ не упускала из вида Хэлко, всячески демонстрируя ему, что не планирует в ближайшее время от него отстать, - А нам говорили: Идите в Аман, вас всему научат. Значит не всему учат за морем в Светлом краю? Любопытно. И ваши родители вам ничего не рассказали о своей родине? Неужели жизнь здесь и жизнь там так сильно отличается, что пришлось так сильно меняться?

- Рассказывали, и это были увлекательные рассказы. Но на деле все оказалось чуточку сложнее.
Хэлко улыбнулся, очень так осознанно, не разжимая губ, и от этого улыбка вышла совершенно лишенная не то что теплоты, а выражения вообще. Был факт обозначенного выражения лица и все.
Краем глаза нолдо отслеживал перемещения девы по кухне, умудряясь не глядеть на нее прямо и вообще на нее не глядеть, но из зоны внимания не терял. Собаки так бывает, следят за гостями

-Всему? Нет, совсем нет. Кое-чему научить забыли.
Хэлкамиро негромко рассмеялся, бархатисто так. Но впечатление складывалось, что на самом деле он кашляет, стараясь смехом замаскировать попытку отхаркать кровь из подрезаной глотки. Ему с одной стороны и правда было смешно, эта аварэ так незамутненно говорила об Амане... С другой стороны- беседы о семье было не тем, на что он готов. Ни теперь, ни когда бы то ни было.

- Там не учат, как выглядит свежая требуха, как бить под край доспеха чтоб наверняка, как упирать копье, если на тебя через первый ряд прыгает заседланый варг... Много чему не учат, нужному тут, не находишь?
Хэлко мазнул взглядом по Эанкэ, и было видно, что ему интересна ее реакция, почти болезненно интересна.
- А самое смешное, что не учат там как потом с этим жить.
С непередоваемой обыденной печалью резюмировал он, этак пространно пожимая плечами, дескать "такие дела, подруга, такие дела".

Эанкэ неаккуратно свалила все натрафеенное на кухне добро на стол, и уселась на тот же стол, ровно напротив Хэлко. Страшные сказки страшными сказками, а Ничей Кот всё еще где-то рядом. Рассуждения нолдо о необходимых в Эндорэ навыках аварэ слушала с вежливым интересом. Но впечатление было, что то, как Хэлко это рассказывает ей гораздо интересней, чем то, что он рассказывает. С таким же успехом он мог поведать ей вообще о чем угодно, хоть о трудности выращивания репы на горных склонах, хоть об героических сражениях, хоть о той самой требухе. Болезненный интерес и мокрый смех-кашель интересовали Эанкэ гораздо больше, а запомнила ли они слова - еще неизвестно.
- Я прожила тут всю жизнь, Хэлко, - голос у женщины был мягкий, как лесные сумерки, но впервые в нем послышались отзвуки многих-многих лет, - И обошлась без этой науки.

- Я рад за тебя. Хорошо, что леса этой земли достаточно обширны, чтобы одна аварэ могла затеряться.
Что характерно, сказано было совершенно серьезно, совсем без иронии. Нолдо судя по всему действительно был рад, вернее одобрял факт того, что Эанкэ не доводилось поднимать на рогатину варга.

-А у нас вот без этого не задалась жизнь, Эанкэ. У некоторых настолько, что совсем. Очень наглядно так. Остальные... Ну, по всякому. Все когда то не успели, не были рядом, не.
Это самое "не", судя по всему, включало в себя еще множество интересных пунктов, но продолжения не последовало. Вместо этого Хэлко неторопливо и плавно продрался через пространство к столу. Рассеянно цапнул одно из яблок, бессмысленно прокатил его по столешнице, и негромко фыркнул. Вообще, это означало смешок, призваный смазать тягостное ощущение от разговора. И в общем нолдо даже улыбался деве. Только выглядела улыбка так, словно ее обладатель старательно терпит что то. Ну, например штопку по живому хорошо так терпеть. Шрам при этом кривился, выхваченный из полутьмы светом лампы, все еще напоминая пасть неведомой твари, но теперь тварь собиралась сдохнуть от утомления и печали.

- Совсем, значит, жизнь не задалась? - Эанкэ задумчиво смотрела на улыбающегося Хэлко, и были в желтых глазах и сочувствие, и интерес, так целитель смотрит на прежде невиданную рану, прикидывая, как штопать и надо ли, может само заживет. Аварэ зацепилась за последнее "не", мысленно попробовав его на вкус. Однажды она слышала очень похожее "не".
- Знала я одного нолдо, - во взгляде женщины мелькнуло и погасло грустное лукавство, - Который тоже считал, что отвечает за все и всех. Ни мне, ни ему это отчего-то счастья не принесло.
И бесцеремонно, то есть как всегда, накрыла ладонью руку нолдо, прервав его манипуляции с яблоком.

- У некоторых совсем. Вплоть до стремительного отбытия в гости к Намо.
Ровно-ровно проговорил нолдо, глядя в стену поверх макушки Эанкэ. Конечно, ничего интересного там происходить не начало. Ну, полки, ну предметы быта, ну густые тени вперемешку с бликами от светильника... Ничего там не было, и вот это "ничего" эльфа и интересовало более остальных явлений.

- Ты не думай, что у остальных все прямо так край, если что. Нормально у нас. Мы продышались, привыкли, и теперь все нормально. Может, не хорошо, но лучше чем могло. Может, мы и не такие, как должны, но другими поздно быть.
Эта проникновенная речь, на вкус здорово отдающая тоскливой такой определенностью, которая была увидена однажды и с тех пор развидель ее не получается. А еще- некоторым таким актом убеждения себя. Что все нормально, все терпимо, все плохо, конечно, но нам то что, мы такие, сейчас оскалимся, еще немного потерпим и оно пройдет. Ну или станет привычным достаточно, чтобы не замечать, влиться в реальность, отойти на второй план...

- И что же с ним стало?
Спросил Хэлко, и замер, вывалившись в статичное оцепенение, когда дева его поймала. Яблоко остановило свой бег на полдвижения, рука на желтоватом яблочном боку оборачивалась камнем, хорошей работой неизвестного резчика. Хэлко не понимал, что именно хочет до него донести своими манипуляциями дева, и потому неожиданно для себя позволял всему плыть по течению. Пусть белая аварэ делает что хочет, пусть все идет как-нибудь само, и ладно.

- Тут ведь такое дело, Эанкэ, бери или нет на себя ответственность, а кто то должен. Кому то надо и варгов встречать, и с их седоками говорить на понятном им языке, и это совсем не квенья, и даже не синдарнин. И логично, что делать это лучше тому, кто уже провалил почти все, что можно провалить. Как думаешь?
Сказано это все было почти нежно, аккуратно так. Ну, словно дева, которая на деле была постарше луны, была маленькой девочкой, которой следует как можно менее травматично описать некоторые вещи, вроде тех, откуда берутся яркие лисьи шкурки для воротника.

В наступившей после этих разговоров тишине неожиданно громко и четко послушалось чавканье и плеск. Это Ничей Кот шумно и самозабвенно лакал молоко из миски. Коту все нравилось, и он блаженно щурил глаза, нависая над миской и активно работая розовым языком.

НПС. Эанкэ

- А что с ним стало? Ничего. Ушел в Аман с другом Финвэ, обратно я их не ждала.
От света факелов по лицу женщины бродили лесные тени. Разговор её задел, коснувшись очень понятных, личных тем. Она в упор смотрела на Хэлко, привычно разглядывающего противоположную стену. Она ему сочувствовала. Она его не одобряла.
Эанкэ подняла от стола обернувшуюся теплым мрамором чужую руку, перевернула, провела пальцем по линиям на ладони. Рука как рука, грубая ладонь воина, тонкие пальцы художника, за жизнь аварэ таких рук навидалась достаточно.
- Смешной ты, Хэлко, - сказала она наконец, хотя в голосе не было ни граммы веселья, - Виновные больше тебя не судят себя так строго, а за что ты себя осудил? Вы, нолдор, даже за себя не всегда можете ответить, но нет, нужно взвалить на себя ношу и волочь. Куда? Как долго? Вот Келегорму нравится нестись по краю со стаей гончих, а тебе?
В углу шумно локал молоко кот. Единственное разумное существо на этой кухне.

- Решила не идти с ним?
Это прозвучало полу вопросом полу утверждением. Вообще то изначально фраза должна была звучать как "Почему не захотела идти?", но по зрелому размышлению, нолдо счел такую постановку вопроса излишне нахальной. Хотела- не хотела, мало ли какие были обстоятельства, и что там кто хотел. Решить и поперек желания можно, решения они дело такое- с желаниями не всегда в одной упряжке ходят. А еще это был очень такой отстраненный вопрос, как бы с интересом, но как бы с большой дистанцией. Дескать- я знать конечно хочу, и мне оно интересно, но если это слишком личное- без обид, сдаю назад прямо сразу же.

- Конечно смешной! Без этого у нас вообще никак.
С энтузиазмом согласился Хэлкамиро с утверждением аварэ. Ну, строго говоря, он действительно полагал дело именно так обстоявшим- и он смешной, и дуреющий по зиме личный состав верных Охотника- просто обхохочешься. То, что более никто (кроме этого самого личного состава) данное мнение не разделял, а то и вообще думал вещи прямо противоположные, его не смущало. Своя атмосфера, свой и юмор. Очень особенный, от которого глаз слегка дергается. Очень все для своих, на чужака не рассчитано. Так что ирония (если это была она) Эанкэ возымела специфичное действие- выбила для белой аварэ несколько очков в зачете "свой-чужой", обозначая не как чужака. не своя, но где то рядом, около. Другая стая, другие ухватки и привычки, но та же порода.

- Может быть. Другие могут делать то, что полагают нужным- я же не буду им навязывать свое, конечно очень ценное, мнение, верно?
Нолдо с мягкой иронией глянул на Эанке и негромко рассмеялся. И если выражение лица, соответствующее тому, что он хотел явить миру и собеседнице получилось, и в принципе, интонация слов тоже попадала в правильный диапазон, то со смехом не заладилось. Смех оказался опять-таки ближе к кашлю, какой бывает в случае, когда другие способы выражения все равно каких эмоций себя исчерпали, или не отражают сути.

- За что? Если ставить вопрос под таким углом, то за то, что не был рядом, когда следовало, не успевал там, где надо было. Кто знает, может быть, если бы не было этих "не", ничего бы и не поменялось, но проверить уже не выйдет. Но я бы ставил вопрос по другому- зачем.
Эанкэ мягко поворачивала его ладонь, изучая линии, и Хэлко точно не понимал, что она там хочет обнаружить такого-этакого, но не мешал. Начав плыть по течению с самого момента пробуждения посреди ночи (от приземления кота, да), он так и продолжал это делать, краем сознания отмечая, что конечно не надо бы так, но ничего не предпринимая. В принципе, это было достаточно комфортное состояние, и при прочих равных аварэ могла бы изучать наощупь эльфа, сколько ей там хочется. Ну, знаете, так порой крупные, очень суровые и серьезные, собаки позволяют себя таскать за уши и трепать воротник, когда им скорее нравится процесс, но до конца они не решили. И в принципе, согласно той же логике, эльф подавался на движения аварэ, незаметно со стороны, но ощутимо наощупь следуя за ними. А вот рассказывать о своих бедах и печалях оказалось на удивление неприятно. Нолдо чуть заметно качнул головой, хмурясь. Со стороны ( по его мнению) получалось, что он жалуется и сетует, напрашиваясь на сочувствие, а это было не так. Совсем не так, вообще даже не лежало близко! Ни разу! Но- на глаз оно и есть, а если начать все отрицать- будет только хуже и впечатление закрепится. Ну что ты будешь делать...

- Лорду нравится гон, возможно. Хотя, я не был бы уверен в этом так уж совсем. Но я не гончая, если продолжать аналогию. Я бы предпочел, чтобы забег уже завершился встречей с добычей. Но пока нас еще даже не спустили с поводков, так что о финале рано думать. Впрочем, ради перспективы можно потерпеть еще немного. День, два, неделю, год... Сколько нужно.

Кот, так и не осилив все выделенное от широкой души аварэ, молоко, перестал шумно хлюпать и чавкать. Животное тяжело и печально вздохнуло, облизывая усы и с явным укором глядя в миску. "Ну что ж ты так? Зачем не лезешь, глупое?" четко читалось в круглых кошачьих глазах. Потом кот тяжеловесно, дабы казаться больше (а еще от перегруза молоком) запрыгнул на стол, и начал вдумчиво умываться, напрочь игнорируя двуногих и их сложное взаимодействие. У кота все было просто, и проблемы его были простыми и насущными, предельно далекими от всякой дурацкой философии. По крайней мере, если бы кот мог понимать всю глубину проблем, которые при нем обсуждались, то несомненно, именно дурацкими их бы и посчитал.

НПС Эанкэ.

Умей Эанкэ читать мысли, она бы от души посмеялась, услышав про другую стаю, хотя считать своих сородичей стаей аварэ в жизни бы не пришло в голову. У нее вообще была дурацкая привычка смеяться там, где нет ничего смешного, хотя в отличии от келегормовой стаи, аварэ не выставляла её на показ.
- Дом не бросают, даже если в нем не все гладко. Ибо кто кроме нас позаботиться о нашем доме? – женщина закончила всесторонние изучение рук собеседника, ощупав линии и поглядев, как сгибаются пальцы, но отпускать Хэлко на волю не торопилась.
- Значит ты не гончая, но ждешь, когда же хозяин отпустит поводок и добыча наконец окажется перед носом? – Эанкэ склонила голову сперва на одно плечо, потом на другое, и демонстративно пожала плечами, показывая, что это противоречие решить не сумела. – Хорошо, хоть не отрицаешь, что смешной, может ты не безнадежен. А что до всяких «бы» и «не», чужая судьба это чужая судьба, тебе так не кажется? И раз уж спросил зачем, отвечай, что ли. Ты в Амане рисовал или буковки писал? – резко менять тему беседы аварэ тоже умела неплохо.

На слова про дом, который не бросают, нолдо покивал. Одобрительно этак, очень весом соглашаясь. Конечно, учитывая бурную историю с Исходом, тут можно было бы сказать "чья бы корова мычала", и не факт, что логичный ответ нашелся бы сразу, но сама позиция подкупала. Было в ней что то такое, очень правильное и осознанное. Одобрение, выраженное глубоко невербально, через движения и мимику, тем не менее ощущалось вполне и считывалось легко, причем одобрение, если так можно сказать, всей Эанкэ целиком.

- А что отрицать то? Не смешных тут не живет, как на мой вкус. Даже лошади, и те задорные, с юмором.
Хэлко негромко фыркнул, что обозначало смех, а также маркировало фразу как шутливую, легкую и ненавязчивую. Другое дело, что традиционно, шутка была сказана со звериной совершенно серьезностью, оставляя широкое поле для трактовок. Попутно эльф пытался для себя как то разгадать суть манипуляций аварэ с собственными руками. Ну есть они, руки, обычные вполне, ничего примечательного. Пальцы гнуться как положено, все нормально... Что она там хочет насмотреть такого то? Непонятно, что за интерес вообще. Не то чтобы это было не комфортно, но шло где то на грани личного пространства, когда по идее вторжение в него, пространство это, уже есть, но четко поименовать где именно - не выходит. В общем, отклик на сгибание-разгибание шел, что называется, с запаздыванием. Сперва считывалось направление усилия, приложенного девой, а потом уже оно продолжалось независимо от нее. Этакий незаметный, но ощутимый контроль над совершаемыми манипуляциями, пусть даже контроль совершенно соглашательного толка.

- Не-а, не гончая. Но собаки ведь бывают не только гончаками, верно?
Строго говоря, сейчас нолдо почти откровенно забавлялся, находя беседу о сравнительном анализе эльдар и пород собак в высшей степени непринужденной и веселой. Это мягкое, почти теплое веселье буквально сочилось из глуховатого голоса, и было подчеркнуто иронично поднятой бровью. Оно бы и мягкой полуулыбкой подчеркнулось не хуже, но тут дела обстояли сложнее, потому что как ты ни улыбайся, все равно на половину это будет странный оскал неведомой твари. Ну, в крайнем случае, неведомая тварь будет дружелюбной, и не факт, что это хорошо.

- До какой то степени чужая, а до какой то и не очень. Тут ведь какая ерунда получается- так просто не поделить на свое и не очень. А что касается зачем- то тут все просто настолько, что обхохочешься. Затем, чтоб не входить в одну воду дважды, и чтобы в эту воду не лез кто то еще. Я так могу, и могу неплохо, не надо чтобы кто то еще набивал руку в этом же деле?
Мягкой, как кошачий шаг, непринужденности вполне хватило и на вторую часть ответа, хотя и сугубо по инерции. Чувствовалось, что эту вот концепцию вида "я буду тварью, и тогда ей не будет кто то еще, но кому то все равно придется" проговорена мягко говоря, не раз и не два. Обдумана, взвешена и принята как рабочая концепция. А потом и вовсе одета как вторая шкура, хорошо севшая по мерке. Нравится, не нравится, да мало ли что там и как, но притерлись, обжились и вроде нормально... Ну и конечно, смена темы оказалась совершенно неожиданной. Предугадать подобный переход Хэлко не мог, потому как не предвещало ничего, и аварэ могла в полной мере насладиться выражением легкого тупняка, возникшего у того на лице.


-Эм... Рисовал, а что? Ну, то есть каллиграфия это тоже хорошо, но рисовать интереснее было.
Эльф тупо моргнул, очень похоже на то, как делал это Ничей Кот, и мучительно догоняя полет мысли Эанкэ. Озадаченность можно сказать так и сияла во всей его фигуре, в наклоне головы и в глазах, от удивления уставившихся аварэ прямо в лицо.

В принципе, с нолдо Хэлкамиро все было понятно. Понятно по тому, как упорно он не отдавал руку, по тому, как нервно реагировал на прикосновения и как забавно пытался напугать её своим шрамом, по великолепной мимике не_живого. Ну, и по тому, что он говорил, хотя говорил он мало, а о большем молчал. Среди нолдор по логике должно быть много таких смешных мальчиков. Уверенных, что они способны разом изменить мир, и поэтому виновны в его несовершенстве. Уверенных, что запачканным грязь уже не страшна.  Вопрос в том, что с ним делать, и делать ли что-то вообще? Не будь он нолдо, Эанкэ бы продолжила разводить Хэлко на откровенности, что бы уверится, что сделанный им выбор осознанный и добровольный. Но он был нолдо, и у него был лорд, и часть его свободы уже была отдана другому. Либо милый мальчик Келегорм с повадками большой пастушьей овчарки, и не славящийся ничем, кроме умения рвать врагам глотки, не знал, что происходит с одним из его Верных. Либо знал, и попускал. Оставив в стороне моральные качества милого мальчика Келегорма, внука дорогого друга, все-таки нужно подумать и о Хэлко. А ему еще тут жить, и служить этому лорду, и ходить между позвонками дракона-падальщика. Нет, сперва надо поговорить с Келегормом, а потом рушить сложившиеся экосистемы.
- А сейчас рисуешь? А меня бы нарисовал? – какими-то детскими интнонациями вдруг стала спрашивать Эанкэ, этак наивно заглядывая собеседнику в глаза, благо это очень удобно, когда он выше. Показывая, что совсем не боится неведомой твари.
- Что можешь, я вижу, Хэлко. А ты хочешь? Может, ты стоишь и занимаешь место того, кто хочет, совершенно зря желая его защитить? И вы оба страдаете. А ты бы и дальше рисовал, - все так же наивно распахнув янтарные глаза, заглядывая в лицо снизу. И руку, разумеется, не отпускать, держать, следить, как тело реагирует на вопросы. И бережно погладить теплый мрамор пальцев.
- Я, кажется, обещала тебе колыбельную. Пойдем, не выспишься ведь.

Хэлко отчаянно тупил, это было основным его переживанием на данный момент. Вернее- он не успевал за переменами настроения аварэ, и от этого ощущал дискомфорт и неуверенность ни в чем. Особенно почему-то дернул его последний переход от задумчивой такой лесной девы к почти девочке. От этого перехода тянуло какой то смутной не угрозой, не опасностью, но рядом, близко к этим понятиям. Происходило какое-то совершенно вопиющее "не то не так", и главное- было вообще не понятно, как это дело прекратить, оставаясь в рамках нейтрально- дружелюбных. Вот ведь незадача- и надо бы прикопаться, а не к чему! "Да ты что, издеваешься что ли?" уныло подумал нолдо, но скорее порядка ради. Какая вот ей разница, чем он сейчас на досуге занят? Но, по хорошему, реагировать остро на невинный вопрос было запредельно тупо, и некого внутреннего задора послать деву лесом не ощущалось тоже...

- Случается порой. Ну да, в принципе мог бы нарисовать и тебя, если ты хочешь.
Нолдо еще раз растерянно моргнул, пытаясь таки поспеть за переменами тем и настроений аварэ. Выходило так себе, но выходило. А еще, изумительным образом хотелось сбежать от нее, далеко. Дальше, чем может видеть любой вообще взгляд, и одновременно- нет. Это было очень сложное, неописуемое чувство, окончательно убивающее зону комфорта как таковую. Хэлко чуть заметно качнул головой, не одобряя собственный малодушный порыв, но выяснилось, что у девы сюрпризов еще полным-полна коробочка. И как то вот последний ее вопрос окончательно выбил прочную почву из под старательно выстроенной изящной конструкции, которая носила имя "контроль эмоций".

- Хочу, не хочу... Да, нет, откуда я знаю? Я знаю только, что если не буду этого делать, то влезу на стену, потому что кто скажет, мог я что то или нет? А какая разница, если не пробовал? И нет, я не занимаю ничье место, потому что если кому то хочется прям нет сил терпеть как, то рядом еще полно совершенно таких же мест. На всех хватит.
Если бы Хэлко был похож на своего лорда, то конечно он бы наверняка орал. А так нет, обошлось без повышения голоса, речь все также осталась скорее тихой. И в общем даже мягкий, глуховатый тон изменился не очень. Все- таки у Хэлко был хороший голос, прямо кошачья шкурка, а не слова получаются. Другое дело, что под кошачьей шкурой ощутимо так прорезалось нечто иное. Может быть, как следует перетянутая проволока, а может быть воображаемого кота надели на клинок, который теперь подрезал шкуру изнутри. Нечто безымянное и бессмысленное внутри нолдо било тревогу, сдержанно так паникуя. "Что тебе надо? Зачем ты к нам лезешь, чего ты хочешь? Не трогай, оставь, не смотри!" вопило оно, и никак не могло сформулировать это в слова. Хэлко только осознал, что готов дать деве все, чего она хочет, только пусть уже отстанет. От этой мысли пробирало на ха-ха, и где то в уголках губ начинала бродить невеселая улыбка. Начинала, и никак не могла решить, сдохнуть в зародыше или таки явиться на свет.

- Да, ты права. Уже поздно, мы все с дороги, завтра будет еще день. Пойдем.
Эльф осторожно, как если бы дева могла намертво вцепиться от неаккуратного движения, отобрал у нее свою руку, сделал шаг в сторону двери, экспрессивнее обычного "раздвинув" пространство перед собой и остановился, ожидая, когда аварэ последует за ним. Хорошие пастушьи собаки провожают своих подопечных в любом случае, даже если им не очень хорошо. Даже если проще сдохнуть, это не повод бросать с полдороги начатое. Что то такое плавало по самой кромке взгляда, обращенного на Эанкэ через плечо.

Хэлко и помыслить не мог, как он близок к истине в своих предположениях. Разумеется, Эанкэ издевалась над ним исключительно ради его же блага. Когда рану вместо того что бы зашить, бинтуют так, что бинт прилипает намертво, но отдирать бинт все равно пришлось бы отодрать, пускай это причинит пациенту боль. Хэлко очень нуждался в лечении, потому что душевные раны под старыми бинтами давно уже гноились и отравляли жизнь и душу. Может быть не только Хэлко. Другое дело, что Эанкэ не была уверенна что этот нолдо прямо её пациент. Но в мягком голосе собеседника прорезалось что-то, похожее на нотки очень тихой, спокойной паники, и женщина поняла, что кажется докопалась.
- Кто скажет, Хэлко? – вкрадчивым, шелестящим шепотом спросила она, так и оставшись сидеть на столе. Руку выпустила, и перед тем как спрашивать, дала отойти. Дала почувствовать себя в безопасности. А потом резко бросила тело вперед, оказавшись к нолдо совсем вплотную, обхватила за виски и с силой, которую трудно было ожидать от такой хрупкой на вид девы, притянула голову Хэлко совсем близко к себе, глаза в глаза. Янтарь напротив изумрудов.
- Кто ты, Хэлкомиро? – тон был одновременно просящим, властным и ласковым. Так говорят с заартачившимися животными, или с капризничающими детьми, - В чем ты виноват?