Первое сообщение в теме :

................

Ближе к возвышенности и правда оказалось посуше. Нет, дорога все еще была далека от идеала, и бездорожье было к нему не многим блиде, но все лучше так, чем месить глиняное тесто. Конь, чувствующий что почва становится плотнее, одобрительно фыркал, и не нуждался в лишней мотивации. В общем, все штатно шло, если не считать глухой, напряженной тишины. За прошедшее, недолгое, надо заметить, время Турко эта тишина нравиться не начала. Ну не нормально это и все тут, хоть ты что делай. Когда всадники добрались до холмов, ситуация не поменялась. Охотник оглядывал открывающуюся его взгляду местность, выискивая угрозу, но ни зверя, ни залетной темной твари было не видеть...

Ближе к холмам дороги не было, как ничего подозрительного не было и на верхушках деревьев или по прочим "верхам". Чужих глаз можно было явственно не бояться, скорее уж следовало опасаться непролазных троп: почва под копытами коней стала заметно твёрже, начали попадаться осколки камней - крошево - и наносы мелкого песка.
Издали холмы казались ровными, но вблизи все более-менее ровные места скорее спускались вниз к ложбинкам и недодолинам, чем опоясывали строптивые возвышенности. Передвигаться, сохраняя высоту, было бы сложно, к тому же соскальзывали копыта коней вниз, а не вверх, заставляя животное спускаться ниже намеченного курса в попытках сохранить равновесие.
Справа, как раз со стороны указывающих на идущий на высоте ливень туч, начали попадаться промоины и вымоины, в тишине, такой угнетающе полной, раздался громкий треск и шорох, словно сдвинулись со стороны камни или даже горы.
Сверху зарядило настоящим ливнем, дождь теперь докатился и сюда, в холмы. Вода под ногами начала резко, на глазах, прибывать.

"Уж лучше варг или орк, или тот и другой, чем это", - подумал Курво, глядя на то, как из простого пути длиной всего в один день их дорога становится унылой и трудной. "Направо пойдёшь - коня потеряешь, налево пойдёшь - сам пропадёшь". А тут ещё и шум, очень похожий на отдалённый грохот то ли обвала, то ли оползня.
- Если дальше по верхам, - крикнул Курво, остановив коня и обращаясь к брату, - нас засыпет или снесёт. Если вниз, то затопит - вода слишком быстро прибывает. как будто где-то прорвало плотину...

- Сель идет. Либо уйдем, либо смоет к волчьей бабушке.
В отличие от брата, Охотника мало волновали снесенные плотины и первопричины зарождения стихии. А вот перспективы встречи с ней волновали очень даже, так как были эти самые перспективы глубоко плачевными, по его мнению. План действий на ближайшее время родился стремительно: на открытом месте делать нечего- сходящий грязевой поток вместе с камнями и прочим крупногабаритным мусором смоет всадников как щепки. Нужно укрытие, и ближайшее, что на него похоже- это лесок по другую сторону дороги. Не так чтоб совсем близко, но не далеко. Можно успеть, вполне, если сейчас не тормозить.
- Под деревья. Они сработают волнорезом.
Инструкция была не самая подробная, но Атаринке не дурак, догадается что к чему и какие обоснования из этого предложения были пропущены. Пара мгновений - и вот уже всадники вовсю поторапливают коней в сторону стены деревьев. Впрочем, коням хоть и не совсем комфортно бежать по влажной, уже почти залитой водой, местности, но близкая опасность мотивирует их чуть ли не лучше седоков. До перелеска добрались быстро, и в целом без проблем. Далее последовал маневр по уходу от кромки леса чуть вглубь, при этом двигаясь под углом к предположительному вектору схода селя и- в сторону условно прежнего маршрута. Теоретически, камней и прочих сходных идейно подарков природы можно было уже почти что и не опасаться. Ну а что есть шанс того, что грязью окатит- тут уж ничего не поделать. Это и правда меньшее из возможных в такой ситуации зол...

Верхами явно было бы суше, тот выбор был очевиден, но... сейчас, когда на несущихся всадников, накрывая едва не с головой, накатила волна грязи, смешанной с водой, грязью, седой вонючей пеной и мусором, когда лошади попытались понести с истерическим ржанием, а в ближние к холмам ряды деревьев с грохотом ударило каменным прибоем, именно тогда стало очевидно, что выбор "верхов" был бы ошибкой. Конечно, там не было ни трупов мелких животных,ни смытых с холмов стволов деревьев, норовящих заехать по ноге или под брюхо лошади, ни коварного топляка, внезапно выныривающего меж стволов из облака пены; там не было и затопленных куство и буреломов, обнаружившихся чуть дальше в лесу, в которых лошади едва ворочались, не видя и не чуя, куда ступить. На холмах было прекрасно, сухо, не топко, отлично, только вот от дороги, нужного направления и вообще какой-либо сносной земли их отделяля теперь широкая полоса бурлящей непролазной грязи. Высохнуть по такой погоде она могла разве что к зиме, да и то не факт. Основная дорога на Аглон была перекрыта самою природой и холмы сиротливо, но вполне неприступно высились в самом центре этого карнавала.
Лес же, затопленный вязкой грязью на высоту половины среднеэльфийского роста, вдалеке забирал чуть повыше, давая шанс продвигаться в верном направлении, пусть даже тракт и представлял теперь собою грязевое болото на много миль вперед.

//пост написан совместно с Атаринке и выкладывается одним куском, Атаринке не возражает//

Идея скрываться от разошедшейся стихии под деревьями себя оправдала. Ну, по большей части. По крайней мере риск быть растертыми в однородную кашу вместе с лошадьми братья таким образом сняли. Конечно, практически плыть между деревьев в потоке жидкой грязи, да еще и рискуя нарваться на неожиданное бревно- дело тоже безрадостное, но более надежное, чтоли. В любом случае, продолжать движение по дороге более не было рабочим вариантом. А значит что? Значит, надо искать альтернативные пути. Вон там, например, лес явно забирает вверх- славься неоднозначный рельеф местности в предгорьях. Не теряя времени более, чем необходимо, сыновья Феанаро двинулись в сторону, где по их мнению проходимость перелеска должна была быть выше. Если бы кто то мог взглянуть на них со стороны, то два Лорда Первого Дома представляли собой зрелище печальное, но в чем то забавное. С другой стороны- еще поди разгляди так хорошо "покрашенных под грунт" эльдар... Третий эту мысль нашел забавной, в той степени, чтобы поделиться ей с братом:
- Н-да, сейчас чтобы стать совершенно невидимыми нам достаточно прислониться к любой кочке. Две кучи грязи из нас ну очень убедительные получились!
Сообщил он Куруфинвэ, который, судя по выражению лица, от такой радостной новости в восторге не был совершенно, и - вот удивительное дело- шутливого настроя не разделял. В принципе, конкретно в этой паре братьев вообще было далеко не всегда понятно, кто именно из них старший. В общем, Пятый промолчал, и, судя по выражению его лица, так было лучше для всех. Про себя же Атаринке подумал "Надо было брать с собой Морифинвэ. Потому что он - Мрачный."
Дальше грязь месили в относительной тишине, то есть молча, благо заняться было чем- например, посчитать полученные синяки и ссадины, порадоваться что это только они, а не что то более серьезное. А еще пришлось спешиться и вести коней в поводу, очень старательно выбирая путь, по которому животные могут хоть как то пройти. Наконец уровень грязи стал понижаться, и становиться вполне приемлемым для дальнейшего пути, то есть путешественники выбрались на относительную возвышенность. В итоге сыновьям Феанаро удалось выбраться в такое замечательное место, в котором состояние почвы можно было оптимистично назвать "просто очень мокро". А значит, можно было относительно комфортно (не считая тонны грязи, осевшей на всем, включая лично Лордов) продолжать движение прежним курсом. Вот уж поистине - дорога это не место, дорога это направление. Направлением лорды сейчас и воспользовались, отложив дела насущные на потом, когда подвернется какое либо более подходящее для приведения себя в порядок место. Останавливаться там, где только что прошел об вал как то не хотелось...

В лесу было тихо, но не достаточно тихо для того, чтобы заподозрить неладное: по веткам прыгала лесная свистолочь и потешалась над мокрыми грязными, облепленными высококачественной глиной, лордами. В подлеске пару раз мелькнули зайцы характерно-грязного цвета. Живность лесная тут, где повыше, была более дружелюбной и менее испуганной, чем внизу. Под ногами лордов и коней приветственно чавкало и хлюпало, но поверхность была твёрдоё, - скользил и сопливел раскисший мох. Впереди простиралось в выбранном направлении редколесье, грозившее через час езды стать неглубоким верховым болотцем, а ещё через некоторое время превратиться в русло ручейка. Ниже по течению как раз и должно встал второй эльфийский отряд, но этого, наверное, оба лорда знать не могли. Зато там, у ручья, нашедшегося к вечеру, можно было при желании малость отстираться.

В Средиземье две беды - Моргот и дороги, и не было для Курво худшего испытания, чем осенняя распутица. Не порывистый, но стремительный, не терпел он проволочек в пути, особенно если в конце ждала его определённая цель. Вне зависимости от прочих обстоятельств, вынужденный, спешившись, месить ногами размокшую и раскисшую землю, он становился мрачнее тучи и не разговорчивее рыбы, напоминая этим Морьо, не в духе отвечавшим на всё таким тяжёлым взглядом, что мог пригнуть к земле.
Курво просто следовал за Тьелькормо, доверившись его опыту и врождённому чувству направления и способности ориентироваться в размытой местности. Сам он, скорее всего, ехал бы, не сбавляя темпа, напрямик, пока не потерял бы коня и оказался бы в крайне затруднительном положении. А так, благодаря руководству направляющего Турко, хоть Курво и не поддерживал его шуток и считал свои синяки про себя, молча, феаноринги благополучно выбрались на твёрдую землю, по которой кони ступали уверенно и могли скакать быстрее.
- Едем вперёд! - сказал Куруфин, предупреждая возможное предложение об остановке, чтобы привести себя в порядок.
Сосредоточенный на том, чтобы как можно скорей преодолеть досадную задержку в пути по вине погоды и природы, он на время перестал думать о том, что тревожило его больше собственной заляпанной дорожной грязью одежды, но теперь не собирался медлить дольше вынужденного и послал коня вперёд резвой рысью, в мыслях своих возвращаясь к короткому и малосодержательному разговору с Тьелькормо об их старшем брате.
Через некоторое время они снова оказались там, где под копытами коней чавкало. Пришлось снизить темп и внимательно смотреть вперёд, выбирая верную тропку через болотце. Чувствуя, что досада накатывает с новой волной, усиливаясь с раздражением и вот-вот превратится в ярость, которая потребует выхода в какой-нибудь вспышке, Курво резко, можно сказать, что рывком взял себя в руки и одновременно расслабился и отпустил ситуацию, решив не спешить так стремительно, чтобы встретиться с Майтимо. Он ещё толком не поговорил с Турко.
Уже наступил вечер, когда феаноринги выехали к ручью. Ехать дальше сегодня уже было небезопасно, хотя бы если иметь ввиду только возможные дальнейшие сюрпризы с размытой дорогой, болотистой местностью и возможными сходами грязевых потоков. Это понимал даже Курво.
- Остановимся здесь. Ни лучше, ни хуже уже не будет.
Он спешился, оглядываясь в поиске полянки повыше и поуютней.
- Вряд ли удастся развести костёр в такой сырости, да и огонь может привлечь ненужное внимание. Так что высушиться не получится, но одежду можно помыть в ручье.

- Отыскать тут хоть одну сухую палку это задача непростая, ты прав...
Легко согласился Третий, оглядывая до отвратительности сыре окрестности в поисках места, которое более других глянулось бы ему в качестве возможной стоянки. Наконец, таковое было обнаружено- мало чем отличающийся участок возвышенности, в прямой видимости от ручья, отмеченный низкорослыми кустами. Ну, все лучше, чем совершенно открытое пространство...
- Что же касается внимания- то я думаю, сход грязи распугал любое зверье на день пути в оба конца точно, а может быть и далее... А не зверье... Да, обойдемся без огня. Хотя, вымерзнем к барлогу, конечно.
Сырая ночевка по совершенно не жаркой погоде мало радовала Охотника, но экстремальное купание в грязи и последующий практически заплыв по этой же самой грязи вымотали его не хуже иной битвы. Спорить и переубеждать кого бы то ни было, а особенно Атаринке, способного настаивать на своем с упорством поистине фантастическим, не хотелось совершенно. Хотелось привал, отковырять от себя и коня налипшую почву и уже наконец доехать. Помимо этого, конечно, хотелось еще много чего. Например- домой, в тепло, чтобы все враги передохли, а у Моринготто (как как он передОхнуть просто так не может) корона вечно съезжала на глаза. Увы, сию секунду выполнимым был только первый блок желаний, то есть привал с сопутствующими мероприятиями.
- Лошадок обтереть надо.
Озвучил Турко мысль глубоко очевидную, после чего принялся сам же эту рекомендацию выполнять, благо жухлой травы и воды было в достатке. Закончив с этим делом, он накинул конский повод на куст и отправился страдать. То есть полоскаться в совсем не теплом ручье и сожалеть о том, что сейчас на дворе никак не июль. На холмы, распадок и ручей опускались густые и медленные осенние сумерки, в своем роде не лишенные сдержанной прелести переходного времени года... если смотреть на них из окна.
- Вообще, надо заметить что как то не так у нас дорога начинается. Не задалась прогулка... И с размытой дорогой этой Аглон - как в осаде, большим отрядом не пройти.
Закончив приводить себя в порядок (насколько это было возможно сделать прямо сейчас) Охотник в некоторой задумчивости расположился возле куста, прикидывая, что получится если сейчас развесить плащ хоть как то просушиваться. Неподалеку совершенно лишенный признаков радости Атаринке завершал свою часть эпопеи под названием "Лорд Первого Дома борется с обстоятельствами".

Курво не спешил спускаться к ручью и долгое время как сел прямо на землю, так и сидел, смотря вперёд перед собой и пронзая сумерки зорким взглядом, и вслушиваясь в подступающую ночь. Он думал о том, что произошло сегодня, и о том, что будет завтра. Пребывая в паршивейшем настроении, феаноринг с каким-то мрачным удовольствием предчувствовал, что ничего хорошего не будет. Старательно подавляемые досада и раздражение где-то глубоко внутри превращались в тёмную яростную жажду, утолить которую мог только бой, на мечах ли, на словах - не важно. Должно быть это кровь Пламенного Духа говорила в нём, внушая всё больший непокой.
Курво посмотрел на плещущегося в ручье Турко и решил, что ему надо хотя бы отряхнуть с себя засохшую грязь и привести в порядок своего коня, потому что позже, может статься, будет совсем не до этого - в его твёрдые намерения входил серьёзный разговор с братом по душам.
Когда Тьелькормо поднялся по берегу ручья, Курво закончил обтирать лошадь и начал обтирать себя. Разговор на отвлечённую тему о том, что прогулка их не задалась, он не поддержал. Только ответил, что осаждённый бездорожьем и оползнями Аглон равно неприступен и для врага. На некоторое время воцарилось молчание, потом Куруфин глубоко вздохнул, повернулся лицом к брату и заговорил:
- Турко, я чувствую и вижу, что ты знаешь о том, чего не должно быть, и знание это тяготит тебя. Я не прошу разделить его со мной, потому что не обещаю, что тебе станет легче. Но я должен узнать сейчас. Впереди ещё день пути, и это время может решить многое, если не всё, если ты мне его дашь на обдумывание того, что не сулит добра в любом случае. Что бы это ни было, оно не останется в тайне дольше завтрашнего вечера, но завтра между нами и Майтимо уже не будет дня пути...

- Ну да, знаю...
Третий отвлекся от крайне глубокомысленного занятия- изучения на ощупь знатного синяка, расположившегося на левом предплечье и попыток вспомнить, откуда именно это синяк взялся. Надо отметить, что продолжение допроса стало для него некоторым сюрпризом- еще днем Атаринке кажется, планировал перенести выяснение всех подробностей на момент личной встречи с Нельо. Или- хорошо делал вид, что планирует...
- Понимаешь, какая штука... Меня даже не столько полученная информация тяготит, сколько то, как именно она досталась и как все вместе выглядит целиком. Я уверен, что есть такой сорт вещей, о которых надо говорить, как бы неприятно или страшно это не было. И при этом я не менее уверен, что это надо делать самостоятельно. Да, рискуя быть непонятным, но- говорить, а не молчать. И вот на этом моменте я оказываюсь в странном положении.
Охотник говорил с интонацией, выдававшей глубокую досаду, и, даже наверное обиду. Он действительно считал, что то, что стало известно ему, должно было стать известно и остальным. И- верил, что если бы кто то не городил секретность в три ряда, то расклад не был бы таким патовым и неприглядным, но делать из случившегося на Химринге тайну было не его решением. А еще в глубине души он все еще обижался на так откровенно показанное недоверие, и потому продолжал говорить.
- С одной стороны эта информация вполне ждала до сих пор, и я думаю, обождет и еще. С другой - это не моя тайна. С третьей - если уж говорить о неверии, я не верю, что Старший соберется с духом чтобы рассказать самостоятельно. Понимаешь, брат, он боится, как мне кажется. Боится, что его не поймут и не попытаются понять.

Слушая сбивчивую и невнятную речь Турко, Курво, сдерживая первую яростную вспышку, сжал челюсть так сильно, что зубы грозились мелко раскрошиться. Чем больше говорил брат, тем сильнее становилось беспокойство, - не то, которое полно желания нежной заботы как кудахтанье сердобольной мамочки над несмышлёным чадом, - Куруфин чувствовал, что от него сокрыто нечто очень важное и серьёзное, и злился, как злится тот, кого выставляют дураком.
- Ты обижен недоверием, - проговорил он спокойно и как будто удивлённо. Он и в самом деле изумился этому, поняв, что недавно, в дороге, эту обиду ошибочно принял на свой счёт, потому что не стал настаивать и расспрашивать пристрастно, несмотря на то, что видел - Келегорм хочет высказаться, хоть и не отвечает прямо на вопросы.
- Ты говоришь, что об этом нельзя молчать. Я всё равно узнаю. Я не успокоюсь теперь, пока не узнаю. И что мне тогда делать с твоим недоверием?
Говоря это, Курво подошёл вплотную к брату и заглянул ему в глаза. Не уверен, не может и не знает, и ей-ей обижен на старшего как ребёнок, которого взрослые не берут участвовать в своих взрослых забавах. Да вот только феаноринги все уже давно не дети, и дела их - не тот самый "секрет для ребят" ((ц)).
- Должен сказать, так говори! - он не закричал - зарычал, схватив Тьелькормо за плечи и резко встряхнув его. - Не мямли!

В принципе, вздумай кто другой хватать Третьего и трясти как попало, этот кто-то рисковал бы получить несимметричный ответ незамедлительно и без лишних размышлений. У Атаринке же в этом плане было неоспоримое преимущество перед всеми- наедине с Пятым Турко практически никогда не делал вид, что проблем лично у него меньше, чем есть на самом деле. И отсутствие необходимости "держать лицо" автоматически влекло за собой отсутствие необходимости реагировать слишком резко. Наедине с этим братом Охотник, если бы это кто то мог видеть со стороны, оказывался куда спокойнее, совсем немного не дотягивая до звания рассудительного.
- Я говорю, не надо меня трясти, будто куль с овсом. Слушай дальше, и поверь, я излагаю в верном порядке. Именно сейчас мои размышления должны были быть озвучены раньше фактов.
Охотник повел плечами, не сбрасывая однако хватки Куруфинвэ. Весь разговор сейчас легко можно было свести к неконструктивному выяснению не пойми чего, а это было бы в корне не верно.
- В прошлый раз, когда я был у Нельо, у нас состоялся странный разговор. на невинное предложение съездить затравить волка, он сперва ответил непререкаемым отказом, потом уточнил что "мало ли каких волков тут можно встретить". На замечание о том, что что ж теперь, носу за стены не совать, наш старший взбеленился и ускакал в ночь глухую, хотя выглядел так, что в гости к Намо краше ходят. Я отправился возвращать его домой, и знаешь, в лесу, недалеко от Химринга, мы таки встретили этого особенного, мало ли какого, волка.
Теперь пришла очередь Третьего смотреть в упор, и нехорошо улыбаться. Все-таки определенная склонность к театральности была неотъемлемой чертой характера Охотника, как бы это ни было порой неудобно, что для окружающих, что для, будем честными, него самого.
- Это был Тху! Но, брат мой, интересно не это, хотя само наличие майа, гуляющего там как у себя дома - штука занимательная. Так вот, общались они с Майтимо так, как будто это не первая встреча. Да рауг их дери, так они разговаривали, будто бы побеседовать вечером на сон грядущий - дело обычное, в порядке вещей. Позже Майтимо рассказал, будто бы он и Гортаур встретились случайно, поговорили, и дальше начинается полная ерунда. Будто бы майа этот, чтоб у него хвост облез, предлагает перемирие и чуть ли не желает предать своего хозяина. Что было дело- он не воспользовался шансом убить Нельо, и с точки зрения нашего брата- это так. Какие то странные игры в подковерную дипломатию, в общем, от Тху такое поведение крайне неожиданно, но я не об этом...
Еще одна пауза, за которую можно было бы успеть сделать глубокий и медленный вдох и выдохнуть. Третий вывалил груду фактов, и в качестве финального камня на ней приготовил свои личные претензии к мирозданию.
- А теперь скажи мне, что для тебя это все- не новости. Скажи мне, что именно я узнал обо всем последним. И скажи мне, дураку такому, что это все не осталось бы тайной, если бы не то предложение съездить на охоту.
Последнюю часть монолога Турко произносил не быстро, с нажимом, и было видно, что он уже твердо знает, какими будут полученные им сейчас ответы.

Курво больше не встряхивал брата, но продолжал держать того за плечи и, не отрывая взгляда, жадно вглядывался в глаза Тьелькормо, пока он говорил, рассказывал о том, как съездил в гости к Майтимо. Молчал, не перебивал, и лицо Искусника никак не менялось, не выдавая того, что творилось у него в душе, волнами подобными штормовым валам, грозившим захлестнуть с головой. Закрытый по аванирэ, Курво, тем не менее, обладал способностью и в воображении своём представлять настолько ясно будто видел наяву, и хоть не встречался он никогда лицом к лицу с Гортхауэром, оскаленая пасть предстала пред его мысленным взором словно в живую, а рядом - Майтимо, разговаривающий с врагом... открывшийся врагу...?!
- Нет, этого я тебе не скажу, - только и промолвил в ответ Курво, покачав головой и, отпустив Турко, отступил в сторону и отвёл взгляд, сдерживая ещё одну вспышку, отчего следующие его слова прозвучали совсем глухо:
- Скажу, что ты должен был рассказать об этом раньше.

- Должен. Но еще я должен был дать Нельо возможность это сделать самому. Если бы он сам рассказал все, это было бы правильно. И я верю ему, толко... Только слишком долго он тянет.
Ситуация была дрянь. Третьему не нравилось, что по сути он ябедничает и сдает старшего брата с потрохами. Не нравилось, что брат младший сейчас скорее всего, злится и думает Эру знает что. А что именно этим Атаринке и занят, Турко не сомневался. нет, он не научился чувствовать сквозь аванирэ, но он хорошо знал Курво, и мог предположить с значительной долей вероятности угадав. А больше всего не нравилось ему то, что как то так выходило, что как ни поверни ситуацию, он Тьелкормо, в ней не прав больше всех. С какой стороны ни взгляни. Надо было срочно найти виноватого, причем какого то другого- этот метод решения внутренних конфликтов неоднократно выручал Охотника. Светловолосый нолдо встал, коротко огляделся по сторонам, будто бы рассчитывая найти крайнего прямо сейчас, возле этого куста, зло пнул ни в чем не повинную кочку и озвучил:
-С этим что то надо делать! Я имею в виду ситуацию в целом. Враг хитер, и перессорить нас ему только на руку...
Ну да, поиск крайнего и во всем повинного много времени не занял.

Надолго повисла тяжёлая тишина, как будто не нарушаемая даже звуками лесными, прежде чем Курво вскинулся:
- Перессорить? Ха! - он рассмеялся. В невесёлом смехе его звучало безумие, ожесточающее сердце по отношению к любому, даже родичу своему. И вскричал он:
- О, брат мой! Если только ссорой кончится дело, а я в обиде удалюсь в Аглон и не стану держать совет с Нельо, оскорблённый его недоверием и твоей скрытностью - по его приказу, то слова Валар унесёт ветер, неподвластный Манвэ, за края этого мира, в котором назначена нам бессмертная жизнь.
Куруфин замолчал и вновь стал мрачен. Он глядел исподлобья и обдумывал то, что произносить вслух совсем не хотел: о страхе предательства родича родичем, предречённым некогда мятежным нолдор, и прежде всех - феанорингам. Но раньше казалось, что Клятва, ставшая их проклятьем, их же и защищает от раскола между собой. Прежде...
- Но не будет ссоры, - Курво заговорил медленно, спокойно, обращаясь, скорее, к самому себе, - ведь Лорд Майтимо - мой лорд, и я присягнул на верность ему. Хороший вассал - послушный вассал, даже не получивший приказа...
- Будет охота, Турко! - последняя фраза была адресована Охотнику.

- Да какой, Черному Врагу под хвост, вассал, какой, туда же, лорд? Брат, если между нами вассальные присяги станут впереди родства, это будет началом конца! И это то и надо предотвращать!
Теперь пришла очередь Третьего орать. В два шага, стремительно, он приблизился к брату, теперь уже сам схватил его за плечи, разворачивая к себе и заглядывая в глаза. недавняя сцена почти зеркально повторялась, с небольшой погрешностью.
- Я тебе говорю, что Нельо надо спасать. От него самого или от кого то еще- не важно.
Третий смотрел на брата так, будто исключительно силой мысли хотел вбить в него свое понимание ситуации, но пробиться по осанвэ не пробовал. И, да, злое "потому что однажды мы уже не сделали этого" осталось не сказанным вслух. Этим упреком можно было грызть себя, но не кидать его близкому, никогда.
- И - да. Охота будет, если я правильно тебя понимаю сейчас. Волков надо бить, чтоб зимой неповадно было выходить им к жилью. Некоторых-особенно.
Четкий план активных действий нравился Третьему, хотя бы тем, что можно будет не копаться в себе и других (ни то ни другое хорошо ему не давалось и приводило порой к разрушительным последствиям), а просто делать. И, может быть, таким образом переломить мрачную картину, сейчас обрисованную Атаринке.

Курво не оттолкнул, не отстранился и смотрел спокойно, с иронией - мрачной, как и всё в этой ситуации.
- Приказ брата или лорда заставил тебя молчать? На чьё обещание ты надеялся - Нельо или Лорда Майтимо?
На мгновение он замолчал, чтобы молчание в ответ дало ясно понять - не будет другого.
- Нельзя просто так взять и спасти против собственной воли - не стереть этой попыткой ошибок прошлого, и пока мне неведомо, на встречу с кем мы спешим к переправе, сомнение грозит новой ошибкой. Страшно остановиться, чтобы задуматься - какой...
- Я не отрекаюсь от Нельо, но заплачу за недоверие брата верностью лорду, и Намо мне судья за мою ожесточённую гордость.

- Но довольно! - голос Куруфина вновь приобрёл характерную деятельную интонацию. - Пока я не знаю о том, о чём мне не должно знать, я не связан никаким приказом, ограничивающим мою свободу действий... Об охоте - Турко, призови Хуана!

- Не приказ, Курво. Просьба. Просьба моего брата Майтимо. И именно на обещание брата я надеялся. Не лорда.
Предельно вдумчиво ответил Третий. Потом кивнул каким то своим мыслям, и продолжил говорить, все так же не убирая рук с плеч Пятого.
- Нельзя, может быть. Но кто сказал, что не надо пытаться?
По всему было заметно, что с гипотетическими "нельзя" Третий не хочет считаться, потому как убежден, что правильным является как раз противоположное действие, и переубеждаться не хочет. В некотором роде он уже проскочил пик стресса в этом разговоре, и сейчас был готов к активному и решительному действию- долгая рефлексия была не характерна для него, а что плана нет- ну так дело житейское. Ввяжемся, а там видно будет. Да что там, весь этот разговор, тяжелый и муторный, проходил под этим девизом и что? Все что ни делается, делается к лучшему, с какой то стороны. И да, Хуана позвать. Отпустив брата, Охотник потянулся осанвэ к волшебному псу. Ответ валинорского гончака отдавал запахом влажной земли, ветром, переполненным информацией о пробегавших и проползавших мимо созданиях, хрустом травы под лапой. Зверь слышал, принял к сведению и изменил направление своего бега. Зверь был рад бежать сквозь ночь, когда прохладный ветер гладит шкуру...
- Хуан придет, через несколько часов, ну самое позднее к утру.
Сказав это, Турко взглянул на брата вопросительно. Очевидно, что у пятого созрел некий план, и подробности этого плана, конечно, были Охотнику небезынтересны.

Куруфин хотел было промолчать, но вопросительный взгляд очевидно означал необходимость объяснений. Не чувствуя уверенности в том, что не вспылит снова и не скажет сгоряча лишнего, он в ответ лишь передёрнул плечами и, обойдя Келегорма, аккуратно спустился к ручью, в котором тот недавно полоскался. В полночной темноте и тишине, окутавшей всё кругом, был виден только блеск воды и слышен её плеск. Её прохлада обещала остудить пыл феаноринга, так что, возможно, омыв себя и одежду, он с холодной головой сможет продолжить разговор с братом.

Поднялся он на берег спустя некоторое время, держа на сгибе локтя порядком отяжелевший плащ, с которого текло, несмотря на то, что Курво отжал его со всей своей не малой силой. И с него самого вода лилась ручьями, так как, чтобы не тратить время, он просто взял и искупался прямо как был - в одежде. Да, было совсем не жарко, но предусмотрительный Атаринкэ накануне озаботился тем, что в одну седельную сумку уложил одежду на смену, а в другую - кое-какой провиант. По-прежнему молча раздевшись и развесив вещи для просушки, он переоделся в запасное и повернулся к Турко, держа в руках сухой тёплый плащ.
- Судить я тебя не стану, - заговорил наконец Курво, - скажу лишь, что для спасения моего брата я не слушал бы подобной его просьбы, но приказ лорда может сомкнуть уста.
Он подошёл и накинул на плечи Турко плащ, чтобы тот согрелся.
- Я ничего не знаю. Ты мне ничего не говорил. Лорд Майтимо исполнит своё обещание.
Куруфин отстранённо улыбнулся.
- ...а Хуан просто будет сопровождать тебя - охоту ведь можно устроить в любой момент.

Догонять ушедшего приводить себя в порядок брата Третий не стал. Атаринке определнно требовалось некоторое количество личного пространства, чтобы все обдумать и устаканить для себя. Это раз. Два- несмотря на водопад укоризненных и логичных аргументов, Турко никоим образом не чувствовал за собой неправоты, в глобальном смысле. Дать Нельо возможность со всем разобраться самостоятельно надо было? Надо. Дать делу ход, когда стало понятно, что старший не собирается что либо предпринимать надо было? Надо. Почему Атаринке злится понятно? Да куда уж яснее! И, кто самым волшебным способом вроде как весь в белом, но почему-то оказывается самым крайним? Конечно Туркафинвэ Тьелкормо, кто ж еще! Жизнь удивительна и прекрасна, ага.
-Думаю, я тебя понял. И, более того, понял правильно. Никто ничего не знает, угу.
Оправдываться (а именно это он и делал большую часть разговора) Охотник слегка утомился, тем более что осознание неправедности собственной позиции третьего сына Феанаро так и не нагнало. Но и продолжать обсуждение на повышенных эмоциональных оборотах он не хотел.
- В любом случае, все это сдвинулось с точки равновесия. Хуан скоро найдет нас, и мы будем готовы славно погонять кого-нибудь по холмам...

совместно с Куруфином и прибывшим Хуаном-семь-верст-не-крюк, для компактности и избежания тормозов.

Разговор братьев как то сам собой перестал клеиться и постепенно сошел на нет. Это и понятно - день выдался богатым на приключения и сюрпризы от природы. Уже крепко заполночь, под утро ближе, до импровизированного лагеря феанорингов добежал Хуан, внеся в спокойное течение ночевки типичные радости вроде запаха мокрой псины и желания непременно лично выразить свое расположение к каждому из присутствовавших.
Наступившее утро было туманным, промозглым и к долгим сборам не располагающим. Наскоро перекусив прихваченными в дорогу припасами (Хуан получил свой кусок лепешки, не ради насыщения, а так просто, справедливости для) братья продолжили путь. На этот раз никаких селей, лавин и прочих внезапностей им не встретилось. Более того, яркий, пусть и холодный, день, скорее намекал на то, что ничего такого занимательного он с собой не несет. Ну, максимум ветром холодным в лицо плеснет, а больше ни-ни. Мерный перестук копыт, строгий лаконичный пейзаж, высохшее осеннее разнотравье, изредка разбиваемое белой шкурой валинорского пса, забегающего вперед и похожего в такие моменты на не в меру резвый сугроб... Все было достаточно обыденным. Если не считать произошедшего прошлой ночью разговора и того будущего, которое этот разговор рождал...
Постепенно день, который можно было бы смело назвать затянувшейся конной прогулкой, перевалил за середину, тени начали удлиняться, а горизонт наливаться глухой синевой. Наступали долгие осенние сумерки...

Завершение условно отдельной ветки Келегорма и Куруфина (ее начало)

Далее все присутствующие играют в один поток, в одной локации.

<Непись для Келегорма и Куруфина>

Вместе с сумерками от воды поднимался туман - плотный как одеяло, неожиданно плотный и тёмный. Сумеречный синий в рекордный срок стал серым, потом - чёрным, видимость упала до предела, а кони - кони как-то разом расхотели идти. Шум реки тоже притих - притихло всё, словно мир накрыли толстой крышкой, оставив закипать. Каждое движение всадников резало слух, а потом, стоит только остановиться и прислушаться, сверху падает тишина, тяжкая, как снежная лавина. Больше всего хочется спать, спать сейчас же, немедленно, с каждым вдохом воздух становится все плотнее и плотнее, словно тягучий кисель, он облепляет воглым тёплым коконом, в котором, если очень сильно постараться и присмотреться, видны серые мохнатые нити, налипающие одна за одной, одна поверх другой, бесшумно и практически неощутимо.

(происходит в зоне слышимости отряда Маглора и Майтимо)

Причин для того, чтобы Курво был в самом неблагоприятном расположении духа, было предостаточно и без синего сумеречного тумана, который становился всё плотнее, аж до черноты. В тишине особенно громко лязгнул извлекаемый из ножен меч, копившееся раздражение требовало разрядки - не на голову врага опустившись, но сильным ударом рубя по низкой ветке попавшегося под руку дерева. Привлёк ли или отпугнул кого треск - это феаноринга мало заботило. Натянутый, как тетива тугого лука, нервы на пределе - он жаждал драки, боя, крови. Может быть, даже своей...

Больше всех наступивший туманный вечер не нравился Хуану. Белый зверь беспокоился, недобро вздергивал верхнюю губу, показывая плетям тумана клыки, глухо рычал и даже один раз коротко гавкнул на что то, скрытое пока от взглядов всадников. В общем, вел себя так, как если бы чуял впереди что то. Крупного хищника или же просто нечто враждебное. Чуял и давал понять, что расслабляться не стоит.
- Впереди кто то есть, и кто то недружественный. Посмотри на Хуана- он чует это. А ведь до Майтимо и его отряда уже должно быть совсем не далеко...
Почти было задремавшего в седле охотника к реальности вернул как раз таки короткий лай валинорского пса, и теперь, посмотрев на поведение своего зверя, Турко озвучил результаты этих наблюдений. Правда, судя по всему, это было лишним- Атаринке не выглядел как эльда, нуждающийся в предостережениях. Скорее он напоминал того, кто собрался доставить изрядно проблем любому, решившемуся преступить сыну Феанаро дорогу. Турко также вытянул меч из ножен, таким образом выражая полное согласие с инициативой младшего брата. Туман был плотным, практически скрывающим окружающий пейзаж и прятаться в нем для любой твари было бы делом первейшей очередности, так что элемент неожиданности исключать было нельзя, но... Но есть такие неожиданности, которые хорошим ударом клинка встречать намного веселее, чем как либо иначе.
- Хуан, дозор! Ищи!
И если умный пес понимал, что от него требуется, и в общем то без лишнего понукания стерег окрестности, то неожиданной проблемой стали кони. Кони не хотели идти. Склочный Хисэ так вообще прижимал уши и вскидывал голову так, будто собирался развернуться и убежать. Каждый следующий шаг коней буквально приходилось заставлять делать. Продвижение через туман, естественно, затормозилось сверх всякой меры. Кони стригли ушами, храпели, с губ их начала срываться пена.
-Так мы далеко не уедем. Кони встанут, надо в повод брать.
Следуя своей же логике, Турко спешился, перехватывая узду своего коня ближе к морде зверя. Хисэ тут же попробовал выразить свое не согласие с позицией хозяина и укусить того, но не преуспел, и теперь только косил круглым влажным глазом.

<Непись для Келегорма и Куруфина>

Достаточно было того, чтобы один спешился, чтобы в ноги второго, конного еще, прилетело серой волосатой веревкой, захлестнувшей ноги коню и радикально решивгей вопрос о дальнейшем перемещении обоих верхом. Туман, тёмный как самая темная ночь, наполнился несколькими парами пар слабо светящихся глаз, расположенных, все больше, сверху, откуда так удобно захлестнуть влажной и лапкой веревкой, опутать ловчей сетью, или вовсе, как сейчас, загнать в подобие западни, с трех сторон огороженной практически невидными в неверном свете, но прочными паутинными сетями. Кони, одурманенные парами и страхом, были достаточно медлительны, чтобы указать направление и дать достаточную для прядения фору.

Лес, наполненный глазами не издавал звуков - не было пока ни пения стрел, ни лязга металла - только мелькнувшие было, а теперь отгороденные от путников непроходимой на вид преградой, совсем далеки стали отстветы далеких костров. Бой сыновьям Феанора пока не предлагали.
Закат догорел и стало совсем темно.

Курво свалился с коня самым неловким образом, но быстро вскочил на ноги и принял боевую стойку с мечом на изготовку, вертя головой в поисках выхода и направления первого удара. Светящиеся глаза, что-то вроде липкой верёвки...
- Унголы... - прошипел сквозь зубы феаноринг, а на лице было такое выражение, будто он ожидал, что хоть на этот раз будет что-то другое, для разнообразия.

Спойлер:

- Волшебно!
Тьелкормо пауков не любил. С его точки зрения это были твари пакостные, для боевого взаимодействия неудобные, а еще трусливые и шустрые. В том плане, что заметно подраненный, паук норовил выходить из боя и убегать, а учитывая паутину, сильно мешающую паука этого ловить, спасалась зловредная гадина весьма успешно... А тут этих гадов было не один, а аж компания. Сколько их точно сказать было сложно, но по всякому выходило, что много. А тут еще и сеть паучья, крайне неудачно отгораживающая братьев от предполагаемой цели их маршрута... И Атаринке в ошметках паутины, ага. Злой, как два с половиной Моргота, судя по всему, и явно готовый свои эмоции выплеснуть на самого глупого унгола. То есть того, который первым сунется. Нет, Третий и сам был не против уменьшить поголовье насекомых-переростков, но было одно но. Пока твари не спешили атаковать (это явно вопрос времени и ничего более), а бой принимать приятнее тогда, когда ты не зажат в сачок, словно рыба, а когда есть место для маневра. Так что Охотник первым дело решил заняться этой проблемой. То есть, рубить сеть, перекрывающую дорогу. Отвлечься от этого благого дела он еще успеет.
Тем временем Хуан явно проявлял беспокойство, причем со всей возможной однозначностью. Огромный пес хрипло, с подрыкиванием, лаял на туман, скалился. По всему его собачьему виду было понятно- валинорский пес считает туман враждебным и опасным. При этом волкодав из своры Оромэ не забывал нести караульную службу. То есть, можно пихаясь широкой башкой и крупом, он оттеснял лошадей от этого тумана прочь, ближе к хозяевам, стараясь при этом оказаться между оцепенело-напуганными лошадьми и остальной реальностью в лице пауков и тумана.

Поглядев на вяло-отсутствующее лицо брата, Нэльо вышел из шатра и, подозвав целителя, угрюмо высказался насчет вновь открывшегося кровотечения, необходимости перетянуть повязки потуже и... промолчал на уже озвученную ранее тему "неужели он вам всем настолько безразличен?" Впрочем, выражение его лица говорило об этом лучше любых слов.
Импровизированный лагерь готовился к обороне - по крайней мере это уже радовало. Нет, возможность отступления Рыжий тоже учитывал, но явно как один из последних вариантов. Везти Макалаурэ куда-то сейчас... мысли были прерваны заливистым собачьим лаем. Измененным странным мороком, витающим вокруг них, но вместе с тем на диво знакомым.
- Хуан?! - в коротком вскрике было все: и недоверие, и облегчение, и тревога...
Линдо, угадав следующий приказ лорда, выхватил из подсумка малый рог и протрубил принятое среди Феанариони и их войска приветствие. Не хватало им еще быть обстреленными свитой Охотника...
Юноша на мгновенье застыл, и вслед за приветствием раздалась короткая команда - "Объединяемся у знамени", призванная поторопить своих. Высокий удовлетворительно кивнул и еще раз окинул лагерь взглядом - все на своих местах, все при деле. Что ж, "будь он друг или враг" - они готовы встретить его соответственно.

<Непись для Келегорма и Куруфина>

Паучье население не торопилось нападать - не то отличалось умом и сообразительностью, не то просто выжидало, выжидало и довыжидалось. Под мечи членистоногие лезть не желалли. пока что ограничиваясь дистанционными взаимодействиями с помощью паутины. Причем целью их пока что явно не были двуногие, вооруженные клинками-жалами - этим досталось основательно паутины и клея, но ничего более. Да, конечно, паутина, налипая на одежду, лишала мобильности, но она подавалась под ударами мечей (что было подтверждено примером перекрывающей дорогу сети, превратившейся стараниями Охотника в набор дырок и прорех).
Иначе было с окресностями, которые наполнялись паутинными перегородками, и неуклонно становились попросту лабиринтом из натянутых между деревьев сетей.

Больше же всего досталось лошадям - валинорский пес оттеснил тех от тумана, но с паутиной явно не справлялся: клыков и лап ему хватало в основном на себя, и лошади, лошади были уже основательно опутаны, а ещё немного и будут попросту вплетены в очередной просвет между деревьев. Вторя Хуану, а может и по своей инициативе, они громко и отчаяно ржали.


<Непись для Майтимо и Маглора>

Ответом на призыв была сгустившася темнота и тишина - каким бы туман не был, он не пропускал к кострищам лишних звуков. Тишина же была не мертвой, а, сскорее, настороженной. Чуть поодаль, в глубине леса, явно происходило что-то, что мог почувствовать на себе любой желающий. А потом, внезапно, резко, вдруг выпала роса, леденя кожу, пропитывая одежду промозглой мертвенной сыростью. Растревоженный воздух пах склепом и плесенью, сырым камнем и, самую малость, воглыми иголками растревоженной лесной подстилки.
Лес не реагировал на пение рогов и даже кони перестали всхранывать.

Курво ринулся вызволять лошадей, увидев, что очень скоро их может постигнуть печальная участь, а Хуан, к сожалению, не может справиться с напастью один. Феаноринг со всей силы рубил направо и налево, рассекая паутину и продвигаясь в нужном направлении с яростным желанием положить себя, но вытащить лошадей. Желание подобное одержимости, но за последнее время в нём накопилось довольно раздражения и злости, чтобы сдержанные внутри, теперь вырывались в разрушающем гневе, обрушиваясь вместе с ударами меча на врагов.

Неизвестно, ожидали ли пауки от своей добычи слаженных и организованных, но пока противостояние шло с переменным успехом. То есть, без явного перевеса одной из сторон. Да, заблокировать всадников ( и вкусных лошадей) в распадке наглухо не вышло, но и каких либо значимых потерь (кроме покромсанной паутины) унголы не понесли. В любом случае, слишком долго задерживаться в это месте было потомкам Феанаро не с руки, а плутать по стремительно возводящемуся лабиринту из паутинных полотнищ тем более. Благо, практика показала, что проделывать в этих полотнищах бреши более чем реально. А значит что? Правильно, значит надо действовать вопреки планам противника, и двигаться в ту сторону, где ранее были замечены отблески костров, напрямую. Последовательно прорубаясь через все, что будет такому замечательному плану мешать.
В итоге все сложилось в неплохой в своей базе алгоритм, наиболее точно выраженный в понятиях "последовательность и напор".
Хуан, как самый мобильный (а еще шумный), продолжал отрабатывать хлеб типичной овчарки. То есть, держался не вплотную к основной группе, громким лаем и зубами отгоняя слишком близко подбирающихся вражин. Атаринке, как тот, кто первым занялся делом высвобождения коней из ловушки, являл собой "ядро отряда". То есть, именно ему выпало лошадей высвобождать и потом, вместе с высвобожденными животными, держать курс (давая в жбан всему, что этому курсу будет мешать). То есть, сперва одно, потом другое (не забываем про третье). Охотник же в свою очередь был занят тем, чтобы обеспечить брату возможность нормально делать свое дело. То есть, был занят своевременным обрубанием прилетающих от унголов гостинцев, и в случае нужды, обрубанием и самих унголов, слишком близко решивших подобраться к лошадям. Хуан на №средне-дальнем" рубеже это конечно хорошо, но он один и везде не успеет. И вот там, где не успеет валинорский пес, вполне хватит хозяина этого пса. Все очень гармонично, если разобраться.

<Непись для Келегорма и Куруфина>

Интеллектуально пауки развиты не были и ничего такого не ожидали - ни слаженных действий,ни неслаженных. Они просто охотились как умели, поэтому оценить маневр с точки зрения тактики и стратегии не могли. Зато они верно оценили то, что лошади им не достанутся. По крайней мере не немедленно: крупный паук, не то промазав мимо коня, не то просто пострадав от тряски древесного ствола, шмякнулся на спину гневливому конеспасателю, основательно вцепившись в одежду когтями, а в волосы - жвалами.
Там, где грива, там близко и шея - это говорили ему инстинкты. А где шея, там и... тут паук облизнулся бы, если бы было, чем, а раз нечем, то просто попытался укусить.
Остальные, в это время, вовсе не прекратили свои действия по закидыванию паутиной и попыткам спеленать - честный бой был от них дальше Амана и оставлять своего собрата без поддержки членистоногие не собиралиь.

Борьба же с "лабиринтом" шла с постоянным успехом - клинок отлично рубил липкие нити. Единственным минусом был накапливающийся на кромке клей, на который налипали хвоинки, земля, волосы, всё, что только соприкасалось с ним. Клея было много и огромная капля уже сползла до гарды, тягуче перетекая вниз на пальцы Охотника.

Полностью охваченный боевой яростью, Курво не терял ни бдительности, ни уж тем более скорости реакции - мгновенно сообразив, что такое свалилось ему на голову, он закинул левую руку за себя, примерно представив где и за что хватать, чтобы лишить унгола свободы действия. Отцепить его было очень сложно, так что пришлось на время прекратить активно рубить мечом, но всё та же злость придавала сил, и феанориг оторвал паука от себя и бросил его о земь, пригвоздив к месту и с особой жестокостью провернув в туше свой клинок, чтобы вражья тварь стала мертвее мёртвой.
Всё это он проделывал молча, даже не рыча. И также молча снова поднял меч, готовый рубить, колоть и убивать.

Когда один из пауков прицельно десантировался Атаринке на загривок, Третий было дернулся брата спасать, но это оказалось лишним. Куруфинвэ отлично справлялся сам, и если кто и нуждался в помощи, так это слишком смелый паук. Но увы и ах, дух товарищества членистоногим был чужд, и попавший в беду собрат пал смертью храбрых (но глупых) от клинка одного из сыновей Феанаро. У самого Охотника, меж тем дела шли если не блестяще, то стабильно неплохо. Паутина рубилась, пусть и не стремительно, но уверенно. Проход к "основным силам" то есть туда, где мелькали всполохи костров и откуда доносились разнообразные звуки, говорящие о том, что направление было изначально выбрано верно, расчищался. Ну да, конечно противная дрянь обильно лепилась на меч и даже стекала на рукоять (и на пальцы), но проблемой это являлось незначительной. По крайней мере пока. А брезгливость как нибудь и побороть можно, на фоне общих "веселых медленных стартов". Пауки явно не торопились, не шли валом, и паутиной плевались благо не сплошной стеной, так что со своей задачей "расчистить проход и отрубить все, что летит извне" Тьелко пока справлялся. нет, это не значит что у него было время чтобы заскучать, но и нехватки ресурса на успеть везде, где очень нужно успеть не наблюдалось. Возможно, тому способствовал Хуан. Валинорский пес отлично справлялся с ролью пастушьей собаки, отгоняющей от стада хищников. Особенная ли природа Хуана была тому причиной или же его габариты, но унголы не слишком желали встречаться теперь уже условно-белым представителем песьего племени близко. Условно-белым потому, что пушистый и плотный мех отлично собирал на себя весь мусор, который оказывался неподалеку, тем более что мусор этот самым подлым образом был липким (спасибо, добрые унголы). О том, как потмо пса отмывать и вычесывать, думать не хотел сейчас никто. Включая самого Хуана. Хуан, пожалуй, даже особенно не хотел.

Дух товарищества унголам был чужд совершенно - они и в стаю-стадо сбивались исключительно ради удачной охоты, а не от сродства. И сейчас никто не пришел на помощь "своему", которого рука эльфа ухватила и предала в руки смерти. Сам унгол отчаянно цеплялся за одежду и доспех, не давая себя содрать. Жало никак не хотело входить глубоко, да и жвалы, пусть ядовитые, но оставили только несколько царапин на левой руке, не заметных в горячке боя.

Дорого платить за победу твари готовы не были и, словно предсмертный скрежет был им командой, посыпались с деревьев лавиной, не нападая, а бросаясь врассыпную от эльфов и их мечей. Заплетенные паутиной тропы и испуганные кони оставались единственной опасностью для облепленных клеем, листьями и грязью всадников и их коней.

А еще - темнота. Не то подкравшаяся незамеченной, не то внезапно наставшая, но такая, что проще выколоть веткой глаз себе, чем что-то увидеть. Не было видно ни своих рук, ни ног, ни клинка, ни пути, ни коней. Разве что Хуан виднелся смутным и размытым светлым пятном.

Сновидения - мучительная патока: чересчур сладкая, тягучая хмарь - кто я? где я? что происходит? Бесконечное пространство вокруг, куда не иди - ни выхода, ни конца. Сумрачные тени мелькали вокруг, перешептываясь и насмехаясь над заблудившимся эльфом, мол, смотрите-смотрите, вот умора, заблудиться в таком-то месте.
Песнопевец крутился на ложе, метался, стонал, впивался пальцами то в одеяло, то в тюфяк, в безнадежной попытке вырваться из кошмаров.
Прошло некоторое время прежде чем дыхание стало выравниваться, а больной - успокаиваться. Дрема спадала, отпускали свои цепкие лапы кошмары, оставляя эльда в покое. Спустя несколько минут Канафинвэ открыл глаза и первым делом слабым голосом попросил подать воды. Кажется, лекарь не отходил от него - обеспокоенный и бледный, он резво отозвался на просьбу и поднес к губам лорда глиняную пиалу с водой. Напившись, нолдо благодарно кивнул.
Уже знакомый ему шатер, полог которого плотно задвинут: ни времени суток не узнать, ни понять, есть ли кто рядом. В висках неприятно пульсировало.

Тяжелая тишина продолжала висеть над лагерем, лая больше не было слышно. А потому, когда ему сказали, что Макалаурэ пришел в сознание, Майтимо счел возможным уделить брату некоторое время - как минимум для того, чтобы быть уверенным в том, что того снова не понесет куда-то. Ngwau, как же не вовремя все это. Как же глупо и... У самого полога шатра Высокий задержался на пару мгновений, выравнивая дыхание и усилием воли загоняя злость как можно глубже. Брат ранен и не несет ответа за свои действия, напротив - как никогда нуждается в понимании и сочувствии. Сейчас это главное.
Заглянув в шатер, Нэльо улыбнулся младшему, шагнув внутрь. Целителю же достался несколько менее приятный взгляд, однозначно намекающий на то, что сейчас Высокий предпочтет остаться с братом наедине.
- Как ты, toronya?

Фигуры сменились: стоило только старшему лорду Первого Дома появиться, как верный упорхнул. Макалаурэ посмотрел на брата и слабо улыбнулся. Вставать, как и двигаться вообще, желания не возникало. Он крайне смутно помнил, что произошло до того, как разум погрузился в пучину снов.
- Паршиво, - он не стал врать и увиливать от ответа, сказав как есть. Кажется, разум проснулся не до конца: всё вокруг воспринималось нечетко, размыто. Одно радовало: видеть родного брата всяко отраднее, нежели серые фантомы.  

Наплевав на все, Нэльяфинвэ уселся на пол у постели брата, уперев голову на руки и внимательно глядя на Песнопевца. Взгляд брата все еще был слегка расфокусированным, но на сей раз хотя-бы ясным. Можно было надеяться, что он хоть немного "в себе". Следующий вопрос вырвался сам собой, являясь как нельзя лучшим доказательством взвинченности Старшего:
- Скажи, Кано, ну какого же рауга тебя понесло из Врат в таком-то состоянии?..  - голос рыжего звучал растеряно и непонимающе. Впрочем, он тут же взял себя в руки.

Кажется, Песнопевец почувствовал, что разговор, если он вообще возникнет, освежит его память на счет событий до потери сознания. Он выдохнул и повернулся на бок, смотря на брата и ожидая его слов.
- Думал, что пустяки... - ни парировать, ни уклоняться не хотелось совершенно: спроси его сейчас даже о самых щепетильных вопросах - скорее всего ответит напрямую. - Ошибки есть на счету у всех нас, считай, что это - мой промах.

- Ладно. - протянув руку, Старший поправил брату сбившееся одеяло. - Ты главное сейчас поменьше двигайся, тут и без тебя есть кому разобраться. По крайней мере с тем, что требует умения держать в руке клинок.
Вздохнув, он снял с пояса флягу и сделал пару глотков, отмечая, что было бы неплохо отдать ее наполнить. После этого вернулся к пояснению своих слов, зная, что брат все равно спросит и упреждая ненужные, по его мнению, вопросы.
- Сейчас глубокая ночь, 6 октября. Мы в лесу у ручья, на старой стоянке. Вокруг творится валарауко-знает-что, и мне это определенно не нравится. К тому же, мне кажется, что я слышал лай Хуана. Хотя до встречи с отрядом из Аркалондэ нам как минимум еще сутки пути...

Благодарный кивок, улыбка: что бы не случилось, какая бы околесица не происходила - внутри Дома течение неизменно. Слушая, Кано на время прикрыл глаза.
- Выходить из шатра разрешишь? - шутливый вопрос, а затем менестрель принял уже более серьезное выражение лица и внимательно посмотрел на Нельо.
Если уж речь пошла о происходящем, то стоило готовиться, в прямом смысле, ко всему.
- Ты уверен, что слышал именно Хуана, а не, скажем, какого волка? Дикую собаку? А что говорят разведчики? - вот теперь захотелось хотя бы сесть, чтобы не валяться бревном. Что, собственно, он и сделал. - Я никуда не собираюсь лезть, - согласно. - Только знать о происходящем - не более.  

Рыжий тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал чувства и желания младшего, но больше всего ему сейчас хотелось провернуть "запрещенный" прием с сонным зельем. Впрочем... перехочется.
- Знаешь, я бы с радостью сейчас приказал бы тебе лежать и даже не пытаться подыматься с постели, но, боюсь, от этого не станет легче ни мне, ни тебе, ни твоему горе-целителю... - желания отвечать на шутку у Майтимо не возникло. Слишком много сил выпили события последних двух дней.
- Я уверен в том, что это был Хуан. Но на условный сигнал никто не ответил. Я беспокоюсь, но не уверен, что разделить отряд сейчас будет лучшим выходом.
Разговор с братом всегда помогал утрясти мысли и прийти к необходимому результату, так что отказывать себе (а заодно и брату) в беседе Майтимо не стал.

Макалаурэ пожал плечами.
- Не станет. Тебе - тем более, - скорее всего, из-за состояния и хранившейся в памяти истории своих промахов за последнего времени, он бы даже послушался, только вот пользы от подобного - ниже среднего. - То есть, ты считаешь, что Хуан просто пробегал мимо? Самому странным не кажется? Нельо, а если что серьезное произошло, а мы сидим тут, как светлячки в банке и ничего не делаем? Сигнал... - Второй усмехнулся. - Я знаю, что ты сделаешь всё по-своему, но, правда, нельзя же только ждать.  

- Не считаю. Но и не знаю, стоит ли снимать лагерь. Мне очень не нравится происходящее вокруг. Здесь отчетливо "попахивает" какими-то чарами, и это отнюдь не прибавляет мне желания куда-либо выдвигаться. Особенно после того, что с тобой произошло у ручья.  - мрачно уставился на выход из шатра, вновь прокручивая в голове события этой ночи. - Знаешь, я бы даже вывел тебя полюбоваться на все это... Но по моему, это действительно не лучшая идея. Особенно, если мои ожидания оправдаются, и нам придется в спешке отсюда... отступать.

- Один нолдо, пусть даже и лорд, не должен быть причиной задержки всего отряда, - пытаясь скрыть тревогу, ответил менестрель.
Почувствовав жажду, Канафинвэ оглянулся и увидел на тумбе всё ту же пиалу, из которой его поил целитель. Просить подать сейчас казалось слишком неуместно, потому эльф потянулся за вожделенной жидкостью сам.
Рано он решил показывать свою "самостоятельность", ох рано: резкая боль в боку затуманила взор, голова закружилась и Песнопевец просто завалился вперед, только чудом успев выставить руку вперед. Так и замерев на четвереньках подле кровати, он тяжело выдохнул, отгоняя яркую вспышку боли.

- Твою же!.. - осторожно, стараясь не задевать ран, уложил брата обратно на постель, поправив импровизированные "подушки" и, убедившись, что ничего серьезного не произошло и хуже Певцу не стало, протянул ему искомую пиалу. - Ну нельзя же так... мало тебе было унгола и поединка, так ты еще после лошадиных копыт куда-то вставать порываешься...
За стеной шатра послышались взволнованные голоса и кто-то снова протрубил уже звучавшее "К знамени!".

Морщась и только даром не шипя от боли, Кано промолчал на замечание. Принял поднесенную пиалу, выходнув вновь, но пить не спешил - как-то не до того стало. Феаноринг обернулся ко входу, вслушался, а потом вопросительно посмотрел на брата.

- Все в порядке. - примирительным тоном проговорил Высокий, - Это Линдо пытается дозваться до наших, если они все-же где-то рядом.  - Ты прости. Я злой как десять раугов просто. Тут такое творилось...

- Не злой, а справедливый, - Кано поднес посудину к губам и сделал маленький глоток. Проявления гордости Песнопевца, вызванные виной, были явно не кстати, только пояснение в стиле: "Я лишь не хотел никого обременять" - не успокаивали даже его самого.
- Ты не думал, что мы так не только своих дозовемся?..

- Знаешь, лучше орки, чем эта туманная муть. Я очень надеюсь, что это не то, о чем я думаю... - мрачно улыбнулся, поджав губы (как всякий раз, когда вспоминал Ангамандо и все, что с ним связано).  - А что до наших - быть расстрелянными охотничьей бандой Тьелко из-за какого-то тумана мне тоже не сказать, чтобы очень хочется. Потому лучше перестраховаться.

- Ладно, я придираюсь уже, - горький смешок. - От безделья, - Кано легко коснулся руки брата, и подбадривающе улыбнулся. - Не думаю, что туман окажется тлетворным, - должен же хоть кто-то в это верить, ну хотя бы тот, кому явно не светит "оказать посильную помощь", если опасения окажутся не беспочвенными.

- Надо же... ты признался в неидеальности своего характера. Здесь явно попахивает чарами! - рассмеялся, сжав руку брата в своей. - Давай нам повезет, и ты спокойно побездельничаешь здесь еще пару дней, а потом мы посмотрим что можно будет придумать с дальнейшей поездкой. Как тебе такой вариант?

Кано наигранно тяжко вздохнул и картинно махнул свободной рукой, мол, ну вот, опять.
- Кому-то пора самому хорошенько выспаться, а то вот уже - мерещится! - нолдо хохотнул, стараясь разогнать напряженную атмосферу, а затем уверено кивнул. - Нам определенно повезет, и ради этого я, так уж и быть, буду предаваться воспоминаниям и допытывать своего целителя на предмет происходящего снаружи.

- Вот и хорошо. Пойду, посмотрю что у нас нового... - обозначил желание встать, но вставать пока не стал. Просто для того, чтобы Песнопевец, если у того было таковое желание, мог его задержать. - Хочешь, я позову к тебе Эленнаро? Тем более, что ему все равно стоит согреться после купания в ручье.

Кано кисло улыбнулся.
- Кого угодно, лишь бы не вновь этот сон... - не желая говорить об этом, он отвернулся.

Вставать Рыжий резко раздумал. Поморщившись от необходимости снова прибегать к осанвэ отдал короткую команду своим верным, обозначая дальнейшие указания: "Линдо - пока без меня". После чего поудобнее устроился у кровати брата, положив тому руку на плечо. Даже сквозь ткань одежд чувствовалось, что кожа брата много холоднее его собственной - сказывалась потеря крови и общая слабость.
- Ну, думается мне я в таком случае буду чуть более приятным тебе собеседником...

Заминка привлекла внимание Песнопевца, он посмотрел на Высокого, наблюдая за выражением лица и действиями брата, а потом, благодарно смотря на него, улыбнулся уголками губ. Он всегда ценил подобные "жертвы", а по возможности платил тем же.
- Просто посиди рядом... чуть-чуть, - Кано прильнул щекой к руке Майтимо и довольно сощурил глаза.

Рыжий тепло улыбнулся и... подмигнув брату вытянулся рядом, повернувшись на бок, лицом к Песнопевцу и подперев голову покалеченной рукой.
- Ну, насчет посидеть не знаю, а вот полежать рядом не откажусь, а то спина уже затекла.
Расспрашивать о снах не стал, хоть и хотелось. О таких вещах он и сам предпочитал говорить далеко не сразу.

Уткнувшись носом брату в грудь, Макалаурэ задумался над увиденным во сне. Близость Нельо отгоняла страх, который чувствовался в сновидениях и после, когда он проснулся.
- Я где-то оступился, где оступаться было нельзя, или забыл о чем-то крайне важном - заплутал. Но где, когда - не могу понять. Это нечто действительно важное, терзающее... - вздох. - Перебирая события и действия, я так и не понял, что это может быть... Возможно, требуется больше времени, чтобы понять. В последние дни его явно в недостатке, - говорил он глухо, но вполне разборчиво.

Тяжело, но тихо, чтобы не потревожить брата, вздохнув Майтимо провел рукой по его волосам, перебирая пальцами черные пряди. Он догадывался, что именно тревожило его брата, но... мог ли он иначе?.. Ведь уже тогда Менестрель едва держался на ногах. А вздумай он попробовать атаковать их "случайного попутчика" - страшно представить, что осталось бы от их маленького отряда. Высокий слишком хорошо помнил, на _что_ способен этот майя.
Впрочем, даже эти рассуждения не приносили удовлетворения. Он мог поступить иначе. Должен был. Или, по крайней мере должен сейчас - чтобы брат не мучил сам себя.
- Ты все сделал правильно, Кано. - слова старшего звучали тихо, а в голосе отчетливо проступала просьба простить его за сделанное. - Твое сердце видит лучше прочих и никогда не обманывает тебя... Я слишком о многом должен тебе рассказать, но сейчас не лучшее место для этой беседы...

Тревоги удалось на время обуздать, как только с губ Песнопевца сорвалось последнее слово. Спокойствие накатывало волнами и ни волнения о предстоящем, ни колебания из-за снов не тяготили. Канафинвэ знал, что это временное явление, но сейчас сие не казалось столь уж важным.
- Об этом мы узнаем потом, когда в полной мере станет ясно, будут ли у тех событий отголоски, - теперь он хотя бы мог предположить, что побудило не самые радостные картины разума. - Что же, по-твоему, "лучшее место для бесед" - стены родной крепости? - Кано хотел узнать именно то, что спросил, не вытягивая ни признаний, ни конкретики.

- Не то, что я был бы в этом абсолютно уверен, но хотя-бы так. - невесело усмехнулся. - Мне надо будет с тобой о многом поговорить... Потому что, что-то мне кажется, что с каждым шагом я начинаю запутываться все сильнее.
- Я бы удивился, скажи ты, что полностью уверен в своих словах, - Макалаурэ выпрямился и скривился от ноющей боли в боку, которая, впрочем, быстро отступила. - Ну... вот он я. В хитросплетениях судьбы путаются даже мудрейшие, куда уж нам до них, - слабая улыбка, скорее поддержки ради.
- Ты главное вставать не пытайся. Захочешь врезать мне по лбу - я сам лучше наклонюсь. А то тебе же потом больно будет, а мне стыдно. - осознав нелепость высказанной фразы, фыркнул себе под нос, - Впрочем, сейчас ему явно не до нас, так что почему бы и нет.
Ты помнишь вчерашний вечер, Кано?

- Кажется, парой минут ранее я уже сказал, что не встану... - Кано посмотрел на брата с таким выражением, точно бы теперь не сомневался в короткое его памяти. - Что... именно я должен помнить?
- Прости. - примирительно. - Ну, хотя-бы твой допрос, что ты устроил... Вильварину. Точнее ваш поединок воль.

Песнопевец закрыл глаза и какое-то время не отвечал. Не имея привычки уходить от ответа, он понимал, что рано или поздно зашел бы разговор на данную тему.
- Помню, - он вновь посмотрел на Майтимо.

- Ну так вот... - выдохнул как перед прыжком в воду, - Ты был полностью прав в своих предположениях. Тот эльда вовсе не был тем, кем казался. Это был майя Севера.

- Это в знак компенсации? - говорить более того он не спешил, слова, какими бы правильными они не казались, были лишними. Любые. А Песнопевец слишком хорошо знал цену изречениям, чтобы понапрасну раскидываться ими.

- Скорее констатации. - мрачно. - Знаешь, ты можешь честно высказать мне все что захочешь... но я тогда чуть Единому не взмолился, чтобы ты не задал правильного вопроса. Я слишком хорошо знаю его силы, чтобы позволять себе надеяться на то, что он оставил бы тебя - и всех наших верных - в живых, если бы проиграл.

- Мне вообще стоило молчать, - извиняясь. - Я... не знаю этому определения, но последнее время, сейчас, вспоминая, что делал, я половине своих действий не найду оправданий. Знаю, сейчас сие звучит жалко и несуразно, но - стал бы я врать? Тем более тебе...

- Хочешь подскажу? - без намека на иронию, напротив, очень серьезно. - Яд, Кано. Тебе "посчастливилось" напороться на взрослую тварь, а их яд намного опаснее и сильнее. Тебе очень повезло, что ты просто бредил временами, а не лишился рассудка. - в голосе Высокого отчетливо слышен был задавленный страх. Не за себя, за брата, которого он чуть не лишился.

- Если я ещё раз, не то что решу - помыслю! - отправиться невесть знает куда без особой на то цели, обещай, что запрешь меня в том же подвале и не станешь даже слушать, - щеки горели, однако румянец на коже не выступил. Эльда зажмурился, провел рукой по лицу и тяжело выдохнул.
Нельзя, ну вот нельзя в столь темное и неспокойное время быть беспечным и ветреным, потакающим только своим, несуразным прихотям.

- Не казни себя. - поверх ладони Песнопевца легла теплая сухая ладонь Высокого. - Никто из нас не в силах предусмотреть абсолютно все. А что до мыслей о подвалах - помнится, я костерил себя точно теми же словами, сидя двое суток на дереве, в компании одного абсолютно бескультурного волколака...

Услышав последние слова брата, Макалаурэ враз забыл обо всем остальном. Он удивленно посмотрел на Старшего, перехватив его руку.
- Прости, что?..

- И не надо так на меня смотреть... - помимо воли на лице старшего из братьев расплывалась улыбка. - Я же предупредил, что мне о многом нужно с тобой поговорить. В том числе и о, гхм, подобных казусах моей далеко не самой спокойной, как может показаться со стороны, жизни.
Сполна насладившись удивлением Песнопевца, Высокий продолжил, как ни в чем не бывало:
- Хотя, если говорить честно, то до двух суток дело так и не дошло. Мы "договорились" раньше - как только в отдалении зазвучали рога  наших Близнецов. Это было пару лет назад, на большой осенней охоте...

Что ж, если это было настолько давно, а брат, вот он, целый и здоровый, то и волноваться, и качать головой - поздно. Однако, Майтимо знал, как разбудить интерес Песнопевца - это же какой материал для баллад!
- Как же тебя угораздило завести столь необычное знакомство, а главное, каков был итог? - Канафинвэ даже не старался скрыть любопытство.

- Итог?.. - улыбка слегка приувяла, - Ну, часть итога ты имел сомнительное счастье лицезреть не далее как вчера.

- Хм... вполне... закономерно, - легкий вздох и Кано повернулся на спину, принявшись созерцать тканевый потолок шатра. Затем он вытянул перед собой руку, растопырив тонкие пальцы. - Витиеватая нить истории всегда преподносит неожиданные подарки, когда их не ждешь, и напоминает о былом, когда уже начинаешь забывать.

- Вот как-то так, да... И теперь я ума не приложу что с этим всем делать. Особенно учитывая наше с ним, так сказать, совместное прошлое. - Майтимо поморщился, и неосознанно повел плечами словно проверяя, все ли в порядке со спиной. - Никогда не был склонен верить Северу, но то, что убивать меня он по какой-то причине не торопится - неоспоримый факт...
"Что, знаешь ли, не очень радует..." - мысли рыжего вновь вернулись к да-а-авней беседе с Атаринкэ, о типах сумасшествия и подчинении воли. Забытой. Прощенной. Но...

Второй не знал, чего именно темный ожидает от старшего лорда Первого Дома, и ожидает ли вообще. Как не знал и исхода всей этой истории. И, что самое паршивое, ничем не мог помочь брату в этой ситуации. Только наоборот всё испортить, как чуть не вышло давеча.
Макалаурэ раздраженно фыркнул на собственные мысли и резко опустил руку.
- Никто, за исключением разве что тебя самого, не ответит, почему так. Но хочешь ли ты знать в действительности ответ? - "И не является ли незнание - благословенным подарком..." - последнее он не произнес вслух, но эти слова явно повисли в воздухе.

- Ты же знаешь, что хочу. - мрачно, как на собственных похоронах ответил Высокий. - А именно _это_ я хочу знать более всего остального. - чтобы брат да не понял, о чем идет речь? Хорошо что хоть с ним можно просто поговорить, не опасаясь нарваться на очередной набивший оскомину разбор полетов в стиле Атаринкэ  -  Вот только кто может ответить на этот вопрос, кроме Темного - я понятия не имею.

- Этого я и опасался, - с нотками уныния в голосе, ответил Второй.
Не забыть, не выкинуть из головы: когда речь идет о собственных спокойствии и сохранности, можно притупить осторожность, если вопрос касается семьи - невозможно. Представить, какова цель майа, без злости и предвзятости не получалось.
- Впрочем, оставим пока невозможное... по крайней мере пока ты не поправишься.  - в голосе старшего послышались нотки нездорово-мрачной решимости. - И вернемся к более приземленным делам. В общем, хорошо, что ты лежишь - не придется просить тебя сесть.
Так вот, Кано, Высокий Лорд Майрон - в голосе Старшего яду хватило, пожалуй бы на всю Ангамандо, - ...соизволил предложить мне союз.

Кано резко по наитию решил вскочить, что впрочем, кончилось ожидаемо: нолдо только в очередной раз зашипел и схватился за больной бок.
Он смотрел на брата возмущено, но возмущение это предназначалось не Майтимо.
- Ещё один договор? - чуть ли не проскулил Песнопевец.

Рыжий только вздохнул, подавляя желание выругаться на языке наугрим.
- Ну вот, а обещал не вставать... - шутка получилась неважной, потому как без жалости смотреть на страдания младшего он не мог. - Да нет... мне просто предложили подумать о том, что будет, если у Железной Твердыни сменится хозяин.

Пропустив первую фразу Высокого мимо ушей, Кано задумался. В голове не укладывалось - союз с Севером, смена хозяина в Ангамандо... Что, Единого ради, происходит?!
- Нельо, не мне тебе напоминать, с какой целью наш народ пересек воду, возвернувшись в Смертные Земли, - поэт был резко против любых договоров с темными, но сказать этого на прямую не решался, памятуя о последствиях. - Однако, каким бы извилистым и мрачным не казался путь, сколь бы ошибочными и неправильными не мерещились слова и действия, помни, брат мой, - ты не один. А вместе мы справимся с любой напастью.  

- Кано... - Высокий тихо взвыл, заткнув рот рукавом рубахи, после чего уцепился за руку Песнопевца как утопающий за многажды помянутую соломинку. Его взгляд был полон боли и злости - злости на самого себя, - а слова тихи и бессильны:
- Понимаешь, самое страшное то, что он не лгал мне. Он ни разу не лгал!.. - Майтимо шептал, но казалось, слова звучат громче крика. - Я слышал его Песню, его Музыку - ты же знаешь, Кано, Музыка никогда не лжет,.. Я слышал его. И мне было страшно. Страшно от того, что я впервые действительно не понимаю, что происходит.

Растерявшись на мгновение, поэт притянул брата к себе, стал гладить по жестким рыжим волосам. Как же не вовремя эта слабость!
- Если бы я мог перенять часть твоих терзаний, брат, освободить тебя, заставить забыть, я бы сделал все, чтобы тебе стало легче. Вряд ли память сердца одного из братьев утешит тебя, Нельо, но если ты скажешь, что мне необходимо сделать - я непременно это исполню.

Позволив себе хоть на несколько мгновений перестать быть "раужьим булыжником", как выражался иногда Тьелко, и просто выдохнуть, Нэльо прижался к брату и замер. Его била нервная дрожь, а глаза предательски щипало. Впрочем - недолго. Приводить себя в порядок старший из Феанариони умел почти идеально. Пара глубоких вздохов, волевое усилие - как же мало осталось этих сил... но сейчас не время, не время, - и он заговорил уже спокойно:
- Прости. Вот только сейчас не хватало тут тебе устроить непонятно-что. - он чуть отстранился, позволяя брату увидеть свое лицо и удостовериться, что все по крайней мере не так плохо. - А что до помощи... мне понадобится твой совет. Когда я расскажу тебе обо всем. И... еще кое что - но только тогда, когда ты полностью оправишься от ран.

Закусив губу, Песнопевец заставил себя думать о чем-нибудь не столь тревожном, дабы успокоиться. Воспоминания, кусочно вырванные из подсознания, яркие, светлые, когда они все могли позволить себе теплые искренние улыбки и громкий чистый смех. Очень уж Канафинвэ не хотелось, чтобы его паника передалась брату, он и так немало заставил Старшего натерпеться в последнее время.
- Непонятно что ты устроил, когда ещё в далеком прошлом я по твоей вине оказался в пруду вместе с лютней, - по-доброму произнес менестрель, всматриваясь в серые глаза брата. - Я услышал, - еле заметный кивок - согласие.

- Да уж... вечно тебе из-за меня достается. - то ли вздохнул, то ли хмыкнул.

- Это взаимное, - немного усталая полуулыбка. - Но обещаю больше не обижаться показательно, как тогда!

- Да уж, это определенно радует... - фыркнул. - Хотя в фонтане ты смотрелся весьма живописно.

- ...мокрый, с прилипшими ко лбу прядями волос, оскорбленный и хмурый - ты это называешь живописно? - удивление.

- Ты бы видел свои глаза... - рассмеялся.

- Я представляю, что тебя развеселило... но там же были свитки! И мне, между прочим, пришлось потом всё переписывать по-новой, - шутливо скривив нос, Кано словно бы осуждающе смотрел на брата, мол, вот и не стыдно же...

Пауки отступили, спасая бегством свои мерзостные шкурки от добычи, которая оказалась им не по жвалам. И на смену морготовым тварям маленький отряд двух нолдор и их коней обступила непроницаемая даже для взора эльфа тьма.
Всё ещё тяжело дыша после жаркой схватки, Курво пытался осмотреться кругом, но только различил неясный силуэт Хуана. А ведь кажется, что до появления унголов они успели заметить огни костров, и сейчас, в наступившей тишине, нарушаемой только испуганным всхрапыванием конец где-то совсем рядом, как будто послышался повторный знакомый призыв. Прислушивающийся Куруфин встрепенулся и посмотрел в ту сторону, откуда донёсся звук. Кричать в ответ наверняка было бы бессмысленно, а рога при себе он не имел. Рог должен был быть у Келегорма.
- Турко! Ты здесь? - брата он не видел, но полагал, что тот где-то рядом. - Труби ответ - пусть принесут факелы!

-Здесь, здесь. Куда же я денусь... Ты в порядке?
Спутники, что Хуан, что Куруфинвэ-младший, угадывались во тьме смутными, размытыми пятнами. Н-да, если тут еще остались унголы, то на фоне черно-серо-черного мира их было бы непросто разглядеть. Негромко поминая разные слова, мало применимые для употребления в каком либо обществе, Турко попробовал отлепить от запястья кусок невнятной паутиносодержащей субстанции, но только добился перемещения оной субстанции себе же на подол котты. Как говорила в свое время мама- не вытирай об себя руки! Белесое пятно-Хуан перемещалось по пространству. Пес был занят важным делом- - собирал двух лошадок поближе к хозяевам, чтобы двуногим не пришлось плутать в поисках собственного транспорта. Наличие коней угадывалось по негромкому, тревожному фырканью и перестуку копыт. Тем временем Атаринке, судя по всему, что то такое услышал, что намекало на наличие рядом своих. При прочих равных- скорее всего это был искомый лагерь. Ничего не оставалось, как последовать его совету брата. То есть, трубить ответ. ЧТо и было сделано, для верности- два раза.

Тихую беседу прервал звук рога. До боли знакомого рога, пусть и искаженного этим странным "туманом". Майтимо тут же подхватился на ноги, не забыв аккуратно придержать брата от возможной попытки встать.
- Лежи... Кажется, это Турко. Я сейчас разберусь и вернусь к тебе.

Бессовестно прерванная беседа немного смутила Песнопевца, но спорить с братом он не стал: куда важнее было узнать, что происходит снаружи.
- Буду ждать вестей, - только и ответил эльда.

Высокий улыбнулся брату и привычной пружинистой походкой вышел из шатра.
Подозвав своих верных, отдал приказ взять пол копья конников и выдвинуться навстречу отряду брата. Но осторожно и с оглядкой, - мало ли что здесь происходит. Оставшимся - перестроиться и продолжать следить за периметром лагеря, и периодически продолжать трубить "сбор" - чтобы едущие в тумане не сбились с пути. Сам же он вернулся в шатер, по пути решив все же рискнуть и передать Третьему пару фраз по осанвэ: "Мы на засеке у ручья. Торопись."

На счастье, Старший вернулся скоро, Канафинвэ даже не успел заскучать, а тревога не успела поглотить: так, легкое переживание за родственные души, не более.
- Вот и надо оно тебе: меня сторожить? - усмешка вышла неважной. Наверняка ведь Майтимо стоило сейчас находиться там, снаружи шатра.

- Думаешь мои сами не справятся? - ироничная усмешка и чуть прищуренные глаза. - А сторожить... неужели тебе не приходит в голову мысль о том, что мне просто хочется побыть с тобой? Безо всяких причин.

- Приходила, но я ее сразу же отогнал, посчитав сумасбродной, - честно признался Менестрель, полушутливо улыбнувшись. - Справятся. Куда денутся.

- А зря. - умостился рядом с Менестрелем, и, зажав между коленями фляжку, принялся отвинчивать крышку. - Вот именно. Как думаешь, стал бы я иначе путешествовать с таким отрядом, если бы сомневался хоть в ком-то из них?

Макалаурэ пожал плечами и кинул мимолетный взгляд на брата, отметив, что в дальнейшем стоит изъясниться понятнее.
- Я не подвергал сомнению умения твоих воинов, Нельо, то было любопытство по поводу твоего желания, не боле, - спокойно ответив, Кано устроился удобнее, лег вновь набок, положив руку под голову.

Туман, однако, на ухищрения нольдор не отреагировал никак. Не было ему дела ни до эльфийских призывов, ни до ярких мечей, ни до топота копыт, ни до трубных звуков извлечённых из позаимствованных у копытных рогов. Туман лежал и, судя по всему, никуда вовсе не собирался деваться, скрадывая звуки и блики. В тумане была вполне себе тёмная мглистая ночь и с этой стороны ничего не менялось. А ещё туман начал... пахнуть. Довольно знакомый  сладковатый запах поднимался от земли, мешал дышать, застилая голову обморочной пеленой и навязчивым желанием прилечь.
Сильнее всего пахло от воды, от ручья, от всякой набранной в нём жидкости, пусть уже вскипяченной и даже ставшей отваром, а теперь решительно запросившейся наружу.

(Туман лежит, никуда не девается:
- у земли и у ручья - сильнее (обморочное состояние на третий круг отписи), на высоте человеческого роста - тошнота (на третий ход), обморок (на шестой);
- в лагере у Майтимо и Маглора - тошнота (если лежать - на пятый, если стоять - на седьмой круг отписи), обморок - если лежать, то на десятый круг).

Немедленного появления подмоги не случилось. Впрочем, Курво скорее удивился, если бы было иначе. Вытаскивать им самим себя из этого удушливого тумана. Пока ещё земля под ногами тверда, и они впотьмах не забрели в какую-нибудь болотную заводь ручья.
Он одной рукой схватил поводья лошадей, которых Хуан подогнал практически вплотную к нему, другой вцепился в шерсть валинорского пса, который единственный, кажется, сохранял ещё какое-то чувство направления и мог ориентироваться на местности.
- Выведи нас отсюда к лагерю, Хуан.
Обернувшись туда, откуда до этого слышался голос брата и звук его рога, он крикнул:
- Турко! Иди сюда скорее! Нечего больше ждать, надо выбираться!
Совсем рядом послышалось ворчание, сопение и даже сетование на вездесущую липкую паутину. Курво на эту мелкую неприятность даже внимания не обратил. Главное, что не мешает и не сковывает движений, а остальное неважно. Его больше тревожил уплотнившийся воздух, которым было тяжело дышать и который приглушал звуки, не пропуская их.
Нолдор сели на своих коней верхом и направили их след в след за припустившимся Хуаном, чей белый силуэт был единственно хорошо различимым во всём окружающем мире. Естественно, они насобирали на себя ещё паутины, не один раз ветки хлестали их, оставляя на лице следы, и цепляли за плащи. Но это было ничто по сравнению с радостью, которую они испытали, увидев приближающиеся огни и услышав вновь звук рога, трубившего общий сбор.
Но радость скоро сменилась тревогой, когда они увидели, что лагерь окружён всё тем же плотным туманом. То, что они могли видеть, но больше - слышать, не говорило о том, что Майтимо собирается сниматься с места и отводить своих подальше от гибельного места. Вынужденное промедление или же простая беспечность могли обернуться серьёзной опасностью.
Хуан и следовавшие за ним по пятам всадники вылетели навстречу посланному за ними конному отряду. Лошади шарахнулись от валинорского пса, Курво притормозил коня, пытаясь высмотреть среди встречавших Майтимо. Его не было, а меж тем один из Верных Первого лорда спросил, где остальные. Куруфин обернулся, пытаясь понять, кто имеется ввиду. Вероятно, их здесь ждали с целой охотничьей свитой.
- Больше никого, только мы, - ответил он, переводя дыхание после быстрой скачки.
Теперь уже оглядывали его и Келегорма, с ног до головы заляпанных грязью, паутиной и даже кое-где слизью, что у унголов вместо крови.
- Они отступили, - ответил он на эти взгляды, - но могут вернуться под прикрытием тумана. Где лорд Майтимо? Я думал, он встретит нас.
- Он в своей палатке, вместе с лордом Канафинвэ, - ответил всё тот же нолдо.
Что ж, это всё объясняло. Выхватив один из факелов у головного отряда, Курво снова "пришпорил" коня и погнал его в центр лагеря. Его не заботило, что верные его брата могут заступить ему дорогу, подозревая морок и опасность. Он не докладывал о себе и вообще не обронил не слова, спешился и, бросив коня, целеустремлённо проложил себе дорогу к шатру Майтимо. Однако никто и не заступил, хотя внезапный "прорыв" периметра вызвал суматоху среди нолдор, которая потом немного улеглась, когда подоспели ехавшие следом Келегорм с Хуаном и те, кого Майтимо послал встречать "отряд" Охотника.
Мягко, но уверенно отстранив стоявшего у входа, Курво поспешил войти, не желая встречаться с братом на пороге, раз уж он до сих пор не вышел навстречу. Мгновенно в его движениях и даже в самом взгляде не осталось и следа стремительности, и был он даже преувеличенно спокоен, остановившись и молча наклонив голову, при этом не сводя взгляда с Маэдроса и Маглора.

Выбираться так выбираться. Одним из фантастических свойств, благодаря которому Атаринке пока не попробовал убить Тьелкормо, было то, что последний волшебным образом умел сдавать инициативу именно ему, вышеозначенному Атаринке. Младший по рождению, Пятый зачастую оказывался старшим по факту в тандеме. Вот например как сейчас.
Неестественно плотный, темный туман явно нес в себе нечто большее, чем простые погодные неудобства. От него дурнела голова, путались мысли и перспективы становились далеко не радужными, но благо на валинорского пса эти эффекты не распространялись. Так что до встречи с поисковым отрядом пришлось Хуану поработать собакой-поводырем для двух всадников. К чести гончака, справился представитель собачьего роду-племени отменно. На глупые вопросы встретившего их отряда Третий отвечать не стал, по двум причинам. Во первых Пятый успел раньше, а во вторых в голове вертелись только изумительно бессмысленные варианты, близко граничащие с хамством. Ну не нравилось Охотнику ездить по туманам в паутине по уши (и еще во всей той ерунде, которая на паутину нацеплялась), и настроение было у него вполне соответствующее  виду. Удивительная гармония внутреннего и внешнего, прямо академически точная...
Но все хорошо, что хорошо заканчивается, и до лагеря в итоге добрались все, кто должен был это сделать по плану. Костры, шатер, дозорные... Лагерь выглядел вполне хорошо поставленным, и несомненно мог бы показаться уютным, если бы не тот же вездесущий туман. Конечно, свет костров и факелов разгонял хмарь, но не так, как это должно было бы быть. Казалось, у тумана есть если и не собственная воля, то что то такое, что его направляет, и это "что-то" явно было далеко от понятия "дружелюбный". А еще туман очень характерно пах. Попутать аромат падали, хорошо так лежалой, вообще затруднительно с чем либо, достаточно один раз повстречать. Так сказать изящный штрих к картине вечера.
Возле обиталища Нельо и Кано, Третий спешился, быстрым движением сунув повод коня тому из верных своих старших братьев, который оказался ближе. Уляпается ли оный верный в паутине или нет- уже не проблемы Охотника, верный не дурак, сам разберется.
- Хэй, а у вас тут прямо-таки отвратительные места! Туман с запахом мертвечины например.
Вместо приветствия произнес Охотник, входя в шатер, тем не менее стараясь изобразить на лице улыбку. Старательно поддерживаемый годами образ нолдо-у-которого-все-путем требовал "если появляешься весь в грязи и измочаленный, то лучись радостью жизни реальности наперекор", и Турко этот образ нравился, как комфортный и привычный. С другой стороны, Третий сын Феанаро объективно ощущал себя не вполне радужно. Буквально недавно он вдоволь наплавался в сходящем селе (привет, стволы и бревна), потом туман этот еще... В общем, после напряженного дня Охотник ощущал себя не очень. Хотелось спать, избавиться от паутины и для завершения картины еще и слегка мутило. Последнее он для себя мотивировал тем, что видимо, выхватил бревном несколько больше, чем думалось в начале.

Вообще, конечно, пёс не мог назвать назвать этот день - да и вечер - хорошим. После призыва хозяина, Хуан успешно помог ему справиться с несколькими огромными паучищами. Которые, к слову, прескверно пахли. А сейчас имелся странный, тоже неприятный на запах туман, который явно вызывал дурноту у окружающих двуногих. Пока двуногие разбирались с лошадьми, которых Хуан оперативно подогнал поближе, пёс попытался вычесать ошмётки паутины из своей весьма густой шерсти, но как следует он этого сделать всё-таки не успел: за хозяином на лошади угнаться несколько сложней, чем за хозяином на своих двоих. Ладно, он сам потом обо всём пожалеет, когда будет вычёсывать застывшую и спутавшуюся паутину. А то, что Келегорм это делать будет, Хуан не сомневался. За долгие годы сосуществования пёс привык к различного рода процедурам. Как бы ни были плохи дела, самое важное было иметь хорошую мину при плохой игре. Сейчас мину назвать хорошей было нельзя: паутины на псе была тьма, а к паутине цеплялась всякая пакость и сор, вот с хвоста, например, сиротливо свисал кусок хитина какого-то из убитых псом пауков. А ещё пёс, конечно же, насобирал репьев, пока там творилась вся эта возня.
В лагере было светлей, потому что светили костры. Но туман на это не реагировал, да и с чего бы? И пах, главное, всё так же. Понаблюдав за тем, как Келегорм, передав свою не особо чистую лошадь одному из своих братьев, входит в палатку, Хуан задумчиво гавкнул и, не имея ни малейшего сомнения в своих действиях, медленным степенным шагом направился за своим хозяином внутрь, попутно обтираясь о ближайшие колышки и оставляя на них клочки паутины, репьев, своей шерсти и прочего сора. Навряд ли кто-то решится что-то высказать Хуану и его хозяину.
Внутри уже можно было спокойно сесть и от души почесаться. И поразмышлять о том, откуда приходит этот туман, который так невкусно пахнет. Итак. Пёс медленно сел где-то поближе к углу и начал активно вычёсывать и выгрызать всякий сор с весьма глубокомысленным выражением морды. Если эта пакость ни на что не реагирует, то как её убрать? Это точно не погодная аномалия. Хуан как никто другой это чувствовал. Найти бы источник... рядом с псом медленно опал клок шерсти с солидным комком паутины, в которой, кажется, было запутано что-то ещё. Кажется, какая-то мелкая зверушка. Хуан внимательно обнюхал её и чихнул. Интересно, что же скажут собратья Клегорма на реплику о тумане? Пёс приподнял уши, готовясь с интересом слушать предстоящий разговор.

NPC Майтимо, Макалаурэ

Маглор спал, просто спал, отключившись на середине фразы, судя по тому, как пальцы менестреля замерли на рукаве Майтимо и по недовольству, которое на лице этого самого Майтимо смешивалось с радостью. Воздух в шатре, огороженный тканью, был не таким спертым, оттого тяжесть странного тумана вломившегося в него исключительно вместе с Охотником, его псом и Искусным оказалась, похоже, для Майтимо сюрпризом и сюрпризом неприятным. Тем не менее он, похоже, особенно встревожен не был - метнул в шумного брата укоризненный взгляд, кивнул в ответ Курво, но от ложа спящего не поднялся, словно не было сейчас ничего важнее того, чтоб не разбудить Канафинвэ.

- Хорошо, что вы оба добрались. Днём всё было нормально, но потом поднялся туман,- я так и думал, что заблудитесь. Садитесь, - первый сын Феанора отвернулся и лицо его погрузилось в тень, - есть разговор.

Курво умел быть невозмутимо сдержанным и прямо таки хладнокровным, но до безмятежности Майтимо ему всю жизнь было далеко. Однако он всё же и сейчас держал себя в руках, а мысли его были заняты анализированием ситуации. Сколько времени у них есть, пока обнаружится всё ядовитое действие неведомого тумана? Да, закрытый шатёр - неплохая защита на какое-то время, но за его стенами бедные верные, которые не виноваты в том, что их лорды тормозят. Вдвоём сняться с места - легко и быстро, поднять целый лагерь... Полчаса - достаточно?
- Да. Поговорим! - отрывисто произнёс Куруфин, ещё раз оглядев собравшихся. - Только после того, как кто-нибудь принесёт мне воды! - эти слова он прокричал в сторону выхода из палатки, обращаясь к кому-нибудь, кто должен был его сторожить. Почти незамедлительно явился эльда с черпаком, полным воды. Курво посмотрел на него, как на врага, а на воду - как на отраву.
- Из ручья? Мне пить, откуда пьют эти членистоногие морготовы твари и откуда ползёт этот гнилостный туман?! - он не кричал, он рычал. Опрокинув ковш на землю, феаноринг вышел из палатки, бросив через плечо братьям, всё так же отрывисто:
- Я сейчас приду. Найду нормальную воду в этом обкуренном Морготом месте. Можете пока поговорить без меня.

Ну да, можно считать, что Куруфин прямо таки отлично владел собой, и никто не мог заподозрить, что за тяжесть на сердце его легла.

Выйдя из палатки, он ещё раз крикнул, чтобы ему принесли воду. На этот раз он взял из рук верного флягу и принюхался (не Хуана проверка, конечно, но лучше элементарная предосторожность, чем никакой).
- Здесь набрана? - требовательно спросил он у эльфа.
- Днём, - кивнул тот в ответ.
- Ладно... - Курво ещё сомневался и раздумывал, - Сам пил?
Верный снова кивнул. Феаноринг пригляделся к нему повнимательнее и, оставшись удовлетворённым этим осмотром, отпил из фляги. Вода была как вода, но всё же он поморщился от мерзкого запаха вокруг. Надо с этим что-то сделать...
- Скоро здесь станет совсем тошно, и воду нельзя уже пить - ту, что из ручья. Нужно убираться и как можно быстрее.
- Лорд Майтимо...? - начал было эльда.
- Он держит совет с другими лордами, - перебил его Куруфин, - а когда совет завершится, все должны быть собраны и готовы немедленно выдвигаться. Двадцать минут - максимум, и мы не будем ждать копающихся с поклажей.
Верный потянулся к рогу, закреплённому на поясе, чтобы протрубить сигнал к снятию лагеря. Феаноринг схватил схватил и удержал его руку.
- Быстро и без лишнего шума. Враг не должен знать, что мы отступаем... Да, враг, - ответил он на удивлённый взгляд, - который может напасть раньше, если узнает, что жертва не дожидается назначенного ей часа...

- Разговор это хорошо, но лучше бы его не слишком затягивать. Начинай. Не думаю, что младшего придется долго ждать...
Третий взглядом проводил выметнувшегося из палатки Атаринке, решив, что если у кого-либо возникнут вопросы касательно устроенного младшим перфоманса с водой, никак не комментировать случившееся. Куруфинвэ-младший наверняка знает, что делает и не надо ему мешать в том. Совсем не надо.
Предложение присесть было само по себе заманчивым, но имело ряд недостатков. Например, обилие липучей паутины, относительно равномерно распределенной по Охотнику, волей случая (и унголов), так что все шансы были на то, что при попытке встать славный сын Феанаро вполне мог бы сделать это не просто так, а утащив с собой вместе допустим, хвост из того, чем был шатер застелен. Непроизвольная такая мантия, ага. В общем, он предпочел пока от сидения воздержаться.
- Кстати, не кажется ли вам, что учитывая стоящие погоды, задерживаться тут с лагерем далеко не полезно? Унголы под боком это ладно, на огонь и воинов они не сунутся, но кто знает, что и кто еще может шариться тут под прикрытием тумана, и что будет, если воины и кони как следует надышатся этой дрянью?
Озвучив данное предложение, весьма граничащее с голосом разума (по его собственному мнению) Охотник садиться все также не стал, вместо этого попытавшись незаметно (по возможности) обтереть об полог шатра левый наруч. Не из чувства вредительства, а исключительно потому, что обилие мусора и грязи раздражали неимоверно. Угу, как и непонятки с туманом, и неведение касательно того, что от этого тумана еще можно и нужно ждать.

Выходка с водой была псу загадочна. Хотя опасения можно было понять, но некоторая истеричность пса... можно сказать, умилила. Продолжая самозабвенно вычёсывать мусор, Хуан прислушивался к разговору, который пока что не нёс никакой информации или пользы. Волкодав чихнул и выгрыз с холки ещё фрагмент какой-то гадости. И, наверное, лучше не вдумываться, какой именно.
Теперь, помимо тумана по шатру летала ещё и шерсть, но это было для хозяина делом скорее привычным. Интересно, когда же им выдастся как следует почиститься? Было уже невтерпёж. Волкодав опять принюхался. Туман был гадостным, и он псу вот вообще не нравился, но как его убрать валинорец пока что не имел ни малейшего понятия. Наверное, он идёт из какого-то источника. Или его наколдовали, но тогда надо поймать колдуна и покусать его. А если это источник, то надо понять, что за источник и ликвидировать. Ведь источник нельзя покусать.
Хозяин внёс весьма дельное предложение, но куда деваться от вездесущей гадости? Как долго в нём можно идти? Волкодав еле слышно вздохнул, лёг на пол и начал выкусывать пакость, застрявшую промеж пальцев. Она уже давненько мешалась и могла превратиться в проблему, куда большую, чем противный туман.