Первое сообщение в теме :

...

- Я из твоей шкуры попону сделаю.
Доверительно, очень серьезно пообещал Хэлко, и от всей сияющей красоты этого жеста Берена спасло только то, что говорить на синдарине "по умолчанию" аглонский отморозок так и не научился. Это действие требовало усилий, осознанного решения, а решений сейчас принималось давольно много. Например, следовало обогнуть стоящего не по делу беглеца, которого, на удивление, бить никто не хотел. О, сколь было бы проще, если бы Эсгар сейчас верно почуял, куда ветер дует.... Но нет, у бывшего пленника были свои резоны, и его стоило уважать за это. Теоретически. На практике же все всегда несколько иначе. Вот и пригодился тот, который чуть ранее занимал позицию неподалеку "на случай если". Сработано было все достаточно четко в плане равзодки кто куда пошел.
Эльф "на всякий случай" закончил убирать дистанцию между собой и бывшим пленным, предпринимая попытку прихватить того за плечо и просто убрать из событий. Ну или как вариант, мягко и не травматично (в плане физическом) скурить, если Эсгар вдруг окажется неподатлив. Хэлкамиро в это время вполне аккуратно обогнул помеху в виде бойкого представителя племени синдар, выходя на дистанцию контакта с человеком. Отвесить человеку в глаз уже хотелось очень так. С редкой, беспрецедентной искренностью хотелось. Плохо было только то, что маневры вокруг Эсгара и того, кто им занимался, несколько откладывали этот светлый миг. На шаг, на полшага, но все же... Все, кончилась дистанция. Лови, человек, в челюсть.

На счастье нолдор квенья тут кроме них никто не понимал, а то бы лучшего доказательства, что здесь не эльдар, а принявшие их облик вражьи твари придумать было бы трудно. Нои смысл реплики прошел мимо Эсгара, синда только понял, что Берену угрожают. Сам бывший (а может и нынешний) пленник нолдор видел разных и знал, насколько горяч мог быть любой представитель этого народа. Но одно дело бросаться на надзирателя в шахте и совсем другое брать в плен вассала чужого лорда, с которым у тебя союз. То, что делал нолдо со шрамом и его приспешники было неправильно, даже несмотря на то, что человек наговорил им ворох обидных и злых слов. Отвечать на слова ударом неправильно, они же не орки в самом деле! Ведь не орки, правда? Кем бы ни были эти нолдор, намеренья у них были очевидны донельзя и Эсгар понял, что из огня да в полымя было самой точной метафорой его злоключений. Потому что бить смертного он не даст, а в драке средств не выбирают. Вот и теперь, почувствовав у себя на плече руку второго нолдо, эльф не стал ждать, пока его схватят поудобней, мягонько двинул теперь уже похоже противнику локтем в солнечное сплетение. Достаточно сильно, что бы при удаче от него на некоторое время отстали. У бывшего пленника сердце кровью обливалось, не для того он бежал из Ангбанда, что бы ввязываться в драку с родичами. Но родичи вели себя хуже не бывает и ехать в их крепость хотелось все меньше. Хотя шансов не поехать у них с аданом было кот наплакал.

На прочувственную речь Берена не обратили внимания. Просто. Вообще. Вместо этого прошипев что-то на квэниа, командир начал атаку. Увы, в этом не оставалось никаких сомнений. Самая большая проблема была в том, что Берен не понимал и не мог решить для себя кто же перед ним - нолдор или оборотни. Если это северяни - их надо валить, если это эльфы ... то что тогда происходит? И беоринг решился.
Он видел как Эсгар двинул всаднику - будем надеяться хоть на какое-то время выйдет из игры. К нему самому в это время приближался второй нолда. Уже расстояние броска - Берен слегка пригнулся и свистнул. Коротко и протяжно. Его лошадка, топтавшаяся за спиной у нолдор, прянула боком, от неожиданности, услышав команду, и понеслась прочь в степь. Берен от всей души надеялся что когда у тебя за спиной ворочается дура, то хоть на несколько секунд, но ты на нее да отвлечешься. Варг подрал адана не сильно, но достаточно что бы сделать слабым противником, по этому надо было хитрить, искать способы отвлечь нападавших, хоть как-то уровнять шансы. Как только кобылка пришла в движение Берен выхватил свой охотничий нож и прыгнул на то, что выдавало себя за нолдо. Шанс был практически один и молодой воин постарался его использовать, метя твари ножом в живот или грудь - уж куда придется, нанося удар снизу вверх.
Теперь точно пропал, - пронеслось в голове у адана. И правда - после того как он достал оружие северяне почти наверняка не будут цацкаться и убьют его, но лучше уж так, достойная смерть в бою, чем... как Эсгар.

В бою никогда ничего не идет по плану. (с) народная мудрость.

В принципе, Берен со своей "военной хитростью" имел все шансы не то чтобы именно победить, но доставить отряду порядком неприятных минут, учитывая тот факт, что нолдор человека убивать не собирались, а вот он - далеко не факт что. Что поделать, убивать всегда проще, чем аккуратненько паковать, жизнь - это боль и печаль. Да и строго говоря, от раненого человека подобной прыткости не ждали. Это все играло на руку беорнингу. А вот на другой чаше весов лежали аргументы не в его пользу. Например, опыт выпотрашивания двуногих, во много раз превышающий прожитые человеком годы. И отсутствие усталости, в купе с почти радостной готовностью к конфликту. Если бы Хэлко действительно как следует отвлекся на устроенное пестрой лошадкой представление, то кто знает, чем все завершилось и для кого именно - удар человека был хорош. Но в чем ведь ерунда- аглонские своры формировались крайне осмысленно, по возможности не перетасовываясь между собой. А значит, была привычка верить тем, кто остался за спиной. Ну или по крайней мере дорабатывать по противнику, исходя из того, что там, сзади не пустое место и там прикрывают. Грамотное разделение сфер внимания - великая штука. Особенно когда противник этот- вот он, рядышком. В общем, конкретно в раскладе с Хэлко бОльшую роль сыграл внезапный рывок Берена, чем кобыла. Кобылой занимался не он, и не его дело было ее отслеживать, заразу убегающую. но... Но человек и правда был неожиданно шустр. Видя направленный удар, нолдо рискнул не разрывать дистанцию, а именно сдать в сторону и далее все пошло по сценарию стремительной, но бессмысленной свалки. Уйти от выпада совсем эльф не успевал, но и валяться в степи с выпущенными кишками не был согласен, единственное что оставалось, так это прикрыться рукой. Человечья сталь больно укусила, вспарывая рукав вдоль предплечья и плоть под ним. Не хорошо. Но терпимо. Зато дистанции считай теперь и нет, ничего не мешает души влепить человеку в челюсть. Вот, пусть теперь обижается сколько хочет... Потом, как отойдет от полученных впечатлений.

Почти вплотную от "битвы народов" тот, кто пытался скрутить Эсгала вплотную знакомился с манерами ангбандского беглеца. Удал локтем в живот - штука трудная для продолжения любых действий. Дозорного вполне ожидаемо согнуло, и план действий пришлось срочно переигрывать. Потому как хочешь - не хочешь, а пускать беглеца в свалку совершенно не следует, вреда он там натворит мало не покажется. Посему, потерявший часть разгона и бодрости, дозорный предпринял самое простое, что можно в такой ситуации - попытался перехватить бойкого синду за конец болтающейся цепи. Оставшиеся вне свалки члены отряда подобрались, готовясь вступить во взаимодействие, и решая, как это будет менее травматично для всех. К гордости Эсгара и Берена - менее травматично в том числе и для самих дозорных. Например, вполне рабочим решением стало подобраться с Эсгару с тыла, с целью перехватить за плечи, чуть повыше локтей.
Отбежавшую в сторону Беренову кобылку естественно, теперь никто не ловил - не до нее.

Эсгар, больше почувствовав, чем увидев, что за плечи его больше никто не схватит начал на ходу обдумывать план действий. Когда человек достал нож, квендо уже и не знал, кого собирается бить. С одной стороны нолдо страшно неправ, с другой назвавшийся Береном тоже явно перегибает палку. Меченый эльф был безоружным, хотя что-то в его повадках подсказывало бывшему пленнику, что скрутит он человека и даже не запыхается, будь Берен даже с мечом. В плену быстро учишься подмечать такие вещи, если хочешь сбежать, не став кормом для ворон. Будь у него в надсмотрщиках этот нолдо, никуда бы Эсгар не побежал, себе дороже. Сейчас ситуация была другая, и как из неё выкрутится без крови беглец не знал, подходящего плана за прошедшие секунды как-то не придумалось. Без крови все-таки не обошлось, нож человека пропорол нолдо руку, но и меченый не остался в долгу. Решить, кого из них следует бить (сердце явно склонялось в пользу меченого нолдо) бывший пленник безымянного северного рудника не успел. Его настойчиво потянули за цепь. У Эсгара вдруг потемнело в глазах.
Перед глазами встали низкие рудничные коридоры, шершавый камень под ногами, сырость. Грубые крики и свист бичей. Неровный  свет факелов на стенах. Он не выполнил дневной урок, он знает, что за это бывает и жмется к стене, услышав в коридоре звук шагов. Знает, что бесполезно, но какая-то звериная повадка заставляет забиться в нору, а бороться с поселившимся в душе страхом боли нет сил. Надсмотрщиков двое, они сыты и хорошо одеты. У каждого на поясе по бичу и по короткой дубинке для особо буйных. Орки ухмыляются, предвкушая потеху. Один из них берется за цепь и выдергивает раба из его ненадежного убежища на свет, под кнуты.
Он идет в связке с другими пленниками, тихо позвякивают цепи, надсмотрщики подгоняют их, когда словами, а чаще затрещинами. Идущий впереди синда шатается, как сосенка на ветру. Дважды он уже падал. Его стараются поддержать, не дать ему свалиться, но он не может больше идти и падает в третий раз. Общая цепь резко дергается, тянет вниз. Охранник пинает упавшего, но он не поднимается. Избитого в кровь его отстегивают от цепи и приканчивают в углу ударом дубины.  
Бывший пленник не помнит, где он, что перед ним не орки, а сородичи-нолдор. Он чувствует только как кто-то дернул его за конец цепи. Он разворачивается и бьет ногой прямо в чье-то лицо.

Дальше все произошло быстро и скучно. Перевертыш, прикинувшийся нолда, успел закрыться рукой, удар пошел не туда, куда планировалось, а на второй времени уже не осталось - кулак врезался в лицо с тем самым непередаваемым ощущением мелкой деревянной ряби и звоном в задней части головы.
Хотелось возразить, но тело почему-то вместо этого понеслось вниз, прочь от врага. Запрокинутая голова покатилась по синему небу и солнце блеснула в глаза, погружая весь мир в коричневую темноту из которой Берен плавно соскальзывал в черноту небытия.
- Жаль... - последнее что успел подумать адан до того как отключиться.

- Достал, а!
Комментарий Хэлко, внезапно стараниями адана перешедшего в категорию подранков, относился не столько к самому Берену лично (что было далеко не очевидно) сколько к самой ситуации в целом. Нет, человек конечно свое получил, и из событий временно выпал, в буквальном смысле, и это хорошо. Но вот быть порезанным прытким смертным оказалось обидно, причем сильно обидно так. Нолдо подловил себя на стремительно промелькнувшем, остром желании пнуть бесчувственное тело, так сказать в возмещение морального ущерба, но конечно делать этого не стал. Во первых фу так поступать, ибо как ты ни крути, а победа (пусть и не моральная, но фактологическая так точно) осталась за представителем эльдар, а во вторых - ну какой смыл пинать того, кто без сознания? Адресат все одно не оценит послания и выводов никаких не сделает, а значит все впустую. Куда важнее было скоренько борзого не в меру адана повязать, чтоб не чудил более. Что, собственно, и было с успехом проделано, не велика сложность, когда жертва валяется в душистых летних травах, как подстреленный олень. Надо отметить, что запястья смертному стянули за спиной хоть и плотно, просто так не выпутаться, но аккуратно. Принцип меньшего травматизма для жертвы все еще соблюдался. Обозревая кровоточащий разрез на предплечье, Хэлкамиро с легким смешком подумал, что скорее всего, подобной заботы назвавшийся Береном не оценит. Ну и Эру с ним, только вот такой ерундой мериться с каким-то там смертным не хватало...

У той пары, которая занималась миротворчеством в отношении к коренному обитателю Белерианда, дела на удивление обстояли не так гладко. Вернее, там происходила самая классическая из всех возможных, бестолковая свальная драка. Причем с тем тонким ее вариантом, когда дерется один, а остальные стараются это прекратить, но бить агрессора нельзя. Затруднительный расклад. Один из самых неудобных для тех, кто строго говоря, драться и не хочет, а взаимодействовать с воюющим должен. Так например, один из нападающих именно в данный момент времени таки словил удар в голову, и теперь закономерно собирал несколько треснувший мир в цельную картинку обратно. Оглушенным до конца он все же не был, но дезориентированным и поплывшим - очень даже, так что продолжать пока не мог. Второй таким образом остался с Эсгаром один на один ( по крайней мере пока) и с задачей как то так нежно подавить "бунт" тоже. Мысленно ругнувшись, и заодно заранее смиряясь с возможными последствиями такого шага, дозорный пошел на решительный шаг. А именно, с просто близкой дистанции, на которой он и так уже был относительно представителя синдар, перейти в контакт более плотный. Совсем плотный, если быть точным. То есть, тупо броситься вперед, сгрести Эсгара в охапку и свалить на землю, придавив сверху. В принципе, если бы бой шел именно один на один, это была бы патовая ситуация, реши синда продолжать. Но тут ставка делалась на то, что рядом есть еще кто то, кто потом поможет разрулить возникший расклад.

- Заканчиваем бардак. Все, хорош!
Тоном существа, смертельно уставшего от идиотизма мироздания, изрек бесполезную мудрость дня Хэлко, наблюдая действо вокруг свободолюбивого синды. Ввязываться туда он не хотел и полагал излишним - еще один участник там только помешает. А вот наконец оставить место бесславной драки хотел очень даже. Нет, ну правда, они возятся тут уже полторы эпохи. Плохо, очень плохо. Никуда такой темп не годится, и результат тоже. Нолдо сокрушенно покачал головой в ответ на свои унылые мысли, и сделал шаг в сторону туши дохлого волка. Адан хотел башку этой твари, он ее получит и пусть подавится.

Силы изначально были не равны, и результат немного предсказуем. Сил на полноценную драку у беглеца было не много, а утихомиривающие его нолдор были гораздо здоровее, да и банально сытыми и не сильно уставшими. Так что маневр нолдо удался, Эсгар упал, слегка приложившись плечом о землю, и это несколько охладило его пыл.  Эльф пару раз дернулся, понял, что бесполезно и к нему по степенно начал возвращаться здравый смысл. Например, он вспомнил, что вообще не хотел драться, а эти нолдор спасли ему жизнь. Хотя уровень их дипломатии явно оставлял желать лучшего, тёмными тварями они наверное все-таки не были, иначе бы и он и адан по имени Берен были бы уже мертвы. Да и меченый командир явно не в восторге от происходящего. А его дружинники уж точно ничем не заслужили получать ногами по голове.
Кровавая пелена, вызванная неприятными воспоминаниями и незнанием аглонской сворой болевых точек ангбандских пленников, спала. Пленник прекратил попытки вывернуться из хватки удерживающего его нолдо и затих.
- Отпустите. – через какое-то время сказал он. – Драться больше не буду.
За свою выходку квендо ощущал легкий стыд, с сородичами прежде ему драться не доводилось. Правда сородичи сами были хороши, и Эсгар не был уверен, должен ли он стыдиться.

- Все, все... Давай сейчас я ме-е-едленно встаю, не делаю резких движений... а ты и правда не дерешься.
Надо сказать, осуществивший "бросок кобры" и фиксирующий беглеца к земле, дозорный совсем не был уверен в том, что получивший свободу Эсгар не выкинет нечто оригинальное снова. Но с другой стороны - синда не выглядел существом, желающим прямо сейчас предпринять второй заход на битву, а валяться на нем до зимы вариантом было сомнительным. Так что пришлось вставать, очень так аккуратно и правда лишних провоцирующих жестов не осуществляя. При этом дозорный, этак задним числом, на всякий случай, готовился к ...чему-то. То ли обратно падать, подавляя беспредел и правое дело в буквальном смысле, то ли уклоняться, точно он не знал. Поднявшись же, он протянул руку недавнему противнику, дабы помочь встать и ему. Это казалось хорошим, правильным и примирительным делом. Тот из нолдор, кто получил с ноги в голову, был настроен несколько менее лояльно, и уж точно куда более настороженно, но не выступал. Хотя, держался в стороне и косил глазом на "мятежного синду" с неодобрением. Ну сами посудите, сложно ведь ободрять того, кто так удачно влепил тебе в башку, какие бы благие намерения и логичные резоны этим удачливым кем-то ни руководили.
Остальной почти-лагерь стремительно сворачивался, готовясь сниматься. Волку была отрублена башка, Берен, даже относительно аккуратно, погружен поперек седла смешливого дозорного. Беренова кобыла же оказалась изловлена второй раз - благо без лишнего понукания пестрое животное, не ощущающее угрозы для себя, не убежало. Волчья голова была торжественно приторочена к седлу аданской кобылы, а травмированный морально и физически почти управлися с перематыванием пореза, оставленного аданским кинжалом, чистой тряпицей. Вот и все, собственно. Пора рассаживаться по коням и отправляться в путь.
- Мне жаль, что тебе пришлось участвовать в возникшей ситуации. Это должно было быть по другому. Впрочем, думаю не имеет смысла более тут оставаться. Итак задержались больше, чем следует.
Хэлкамиро сделал над собой известное усилие, чтобы проявить некие зачатки вежливости и обратиться к Эсгару. Впрочем, в глуховатом, богатом на интонации, голосе нолдо при желании можно было услышать, что он действительно сожалеет. равно как и можно было понять, что сожалеет он не о том, о чем можно было бы подумать. По крайней мере не о том, о чем речь идет. Глядел при этом Хэлко на пленника серьезно, но без откровенной агрессии, инцидент себя исчерпал, чего более? Ну, то есть как на пленника- куда то в район плеча Эсгара, этак привычно соскользнул взглядом с лица, постепенно возвращаясь к своему обычному состоянию "движений в статике". И если в ходе мордобоя никто бы не усомнился, что вот это - живой эльда, то теперь ощущение замороженности возвращалось, вместе с относительным спокойствием. Почти-гипсовая статуя берет конский повод, почти статуя плавным движением убирает за ухо прядь волос. Тот, кто еще недавно прижимал Эсгара к земле, подвел к представителю гордого и свободолюбивого (более, чем модно предположить, как оказалось) племени синдар коня, явно предполагая, что Эсгар поедет "вторым номером" именно с ним... Осталось только, чтоб поехал. Да, в небольшом отряде далеко не всегда царило единое мнение и далеко не всегда разведчики что называется, дышали в унисон, но именно сейчас все четверо, пожалуй, желали одного - чтобы дурной и дрянной расклад как то пришел к своему завершению без новых потерь. С любых сторон.

Освобожденный Эсгар медленно сел и потер ушибленные места. Бывало и хуже, но такого внезапного дополнения ко всем своим ушибам беглец совершенно не желал. А вот поди ж ты. Воинственности у синды значительно поубавилось, зато вовсю напомнили о себе ободранные руки, ушибы и длительная голодовка. Поэтому квендо ощутимо помедлил прежде, чем взяться за протянутую руку своего недавнего противника. Вставать, пока в глазах пляшут разноцветные точки, а земля ощутимо пытается уйти в бок точно не стоило. Эсгару отчего-то не хотелось казаться слабым в глазах этих нолдор. Поэтому когда он поднялся, пусть и с помощью дозорного, его почти не шатало. На свою ушибленную ногой жертву квендо покосился с неопределенным выражением, и немедленно отвел глаза. Командир со шрамом получил такой же быстрый взгляд, скорее оценивающий, чем враждебный и пленник снова уставился на собственные босые ноги. Привычно и почти не осознанно эльф избегал смотреть на кого-либо прямо, а в глаза и вовсе не смотрел.
-Я надеюсь человеку ничего не грозит? – в тихом голосе синды послышался почти вызов, хотя лица он так и не поднял, разглядывая травинки под ногами. Поэтому всю гамму безэмоциональности предводителя нолдор пропустил, зато тон услышал. Тон ему понравился не слишком. - Так понимаю, теперь мы ваши пленники. Что ж, я подчиняюсь силе, пускай и не ждал, что так меня встретит свободная от Тени земля.
Произнеся эту, достаточно долгую для своего теперешнего состояния речь, пленник медленно и максимально не угрожающим жестом сгреб болтающуюся цепь и послушно залез за спину своему конвоиру. Бузы от синды в ближайшее время точно можно было не ждать. А вот мысли Эсгара одолевали печальные. Например, что делать, если Берен окажется прав и перед ним оборотни. А главное, что делать, если Берен не прав, и они не оборотни. Нолдор Эсгар встречать приходилось, пусть при обстоятельствах печальных и ежели в нормальном состоянии западные родичи таковы, то невесело будет жить в Белерианде.

- Человеку грозит не более, чем некомфортный способ передвижения. Если он конечно, не будет самовольно падать с коня или что то подобное. В любом случае, травмировать его по дороге в крепость никто не хочет.
Максимально спокойно, с предельной (для своих сил) убедительностью проговорил вожак отряда, хотя слышно было - на человека он обижается. Не насмерть, но так скажем, в режиме фона. Говоря это Хэлко сумел выдержать тон, но вот с лицом не особо справился. Собственно, он планировал улыбнуться, но понял, что получается паскуднейший оскал, с полдороги передумал, и конечно, лучше от того не стало никому. Надо было срочно выдыхать, окончательно возвращать себе не то чтобы душевную гармонию, а некое привычное состояние, а то мало ли. В общем, ничего лучше он не придумал, как попросту подняться в седло. Последовал его примеру и остальной отряд. Стая нолдор, укомплектованная неправедно взятой добычей, покидала место боя, оставляя в ароматных травах безголовую волчью тушу.
- Зря человек про темных тварей помянул. Командир от этого адекватность теряет, ту небольшую, какая есть. Сам видишь, с ней не густо...
Очень негромко, буквально только чтоб Эсгар слышал, произнес дозорный, делящий с беглецом коня. В тоне его прослеживалось нечто, напоминающее смущение. Это была его малая лепта в выправлении ситуации. Хотя, после такого межрасового общения править что либо в целом было затруднительно. Маневр удался, и Хэлкамиро слов, адресованных не ему не услышал. Зато счел нужным развить тему про плен и прочее.
- Я бы сказал по иному. Вынужденные гости. Переговорите с лордом и идите куда вам захочется. Не думаю, что он будет препятствовать.
Хэлко поглядел на бывшего беглеца, а теперь "вынужденного гостя", и в глазах его явственно читалось, что вот лично он предпримет все усилия, чтобы "гости" достигли пункта назначения. Очень такое твердое решение там видно было, эталонное прямо. В голосе же слышалась заметная доля уверенности в том, что будет именно так, как сказано. Действительно, е в обычаях аглонских лордов, что одного что другого, более необходимого держать на территории чужаков. Почти наверняка, как только с Эсгаром поговорят и как то приведут его в порядок, его не то что там держать не станут, а даже вежливо намекнут, что долгожданная свобода заждалась... И в целом, скорее бы оно уже наступило, это гармоничное состояние бытия.
Впрочем, пока еще Аглон не был на горизонте, кони размеренно ступали по прогретой степи, а солнце плыло по вылинявшему от жары небу. Можно сказать, что почти ничего и не изменилось, если в детали не вдаваться.

Берен медленно приходил в себя. В голове мутилось и даже очнувшись он не мог понять ни где он ни что происходит, голова кружилась и болела, перед глазами маячил... лошадиный бок? Берен не успел додумать - его неудержимо рвало, на этот самый бок, попону, сапог в стремени. Адан дернулся, пытаясь помочь себе руками, но у него ничего не получилось - руки были крепко связаны за спиной. Противная липкая слюна свисала с губ, норовя приклеяться ко лбу и это почему-то сейчас больше всего занимала голову пленника.
Голова раскалывалась при каждом движении, но Берен не прекращал бешеных попыток вырваться, дергаясь всем телом - остро заболело в груди, но адан не мог точно понять почему. Он вообще не мог понять где он и что происходит.

Эсгар ничего не стал отвечать меченому, который так и не соизволил назвать свое имя, что отнюдь не прибавило к нему симпатий у бывшего пленника Севера/теперешнего пленника Аглона. Эльфу не хотелось длить явно бессмысленный конфликт. Он предпочел занять выжидательную позицию и лучше приглядеться к вынужденным спутникам. Тем более результат прямого столкновения был более чем очевиден – он либо поедет добром, либо как Берен. Эсгар предпочел хотя бы иллюзорную свободу маневра.
Они ехали на юго-восток, постепенно удаляясь от нейтральной полосы чреватой неприятными встречами, и Эсгар мог теперь точно сказать, что на Север их не повезут. А значит встреченные им нолдор и вправду были теми, за кого себя выдают. На основании этого синда сделал вывод, что встреча с их лордом наверняка будет малоприятной. Но отвертеться от неё не получиться, у нолдо со шрамом было уж больно красноречивое выражение лица. Да и Эсгар считал своим долгом рассказать все, что могло хоть как-то помочь в борьбе с Врагом и предупредить о нависшей угрозе. Раз уж их захватили дружинники Келегорма, пусть первым обо всем узнает Келегорм. Каким бы он ни был, он враг Моргота и один из тех, благодаря кому Белерианд еще живет в относительном мире. Пускай его методы оставляли желать лучшего. С другой стороны кто такой Эсгар, что бы осуждать нолдор, столько лет держащих Кольцо Осады? В жизни синда было достаточно некрасивых поступков и спорных решений - трудно сохранить чистую совесть, работая на Врага, пусть и против воли. Моргот отравляет все, к чему прикасается.
Ехать на коне гораздо удобнее, чем брести босиком по степи или бежать от варгов, но беглец был так измучен, что через некоторое время желание думать о своей дальнейшей судьбе исчезло и мысли приняли совсем иной оборот. Для начало пришлось серьезно бороться с собой, что бы в очередной раз не отключиться и не свалиться с коня. Короткий обморок явно был не там отдыхом, в котором нуждаешься после трех суток почти без сна. Во-вторых, появились смутные мечты о еде. Нормальной еде, а не недозрелых орехах и съедобном лишайнике, который он порой соскребал со стен в пещерах. Замыкало круг насущных мечтаний желание избавиться от цепи и рабского рубища, и как следует скупаться в прогретой солнцем речке, смыв кровь и пот, а не для того, что бы сбить со следа варгов.
За Берена Эсгар беспокоится, разумеется не перестал, но убедившись, что перед ним эльфы уверился, что ничего, кроме оскорбленной гордости человеку не грозит. Какими бы не были эти нолдор, поступать как орки они не станут. Эсгар навидался орков во всех видах, и своре меченого до них пока еще было далеко. Правда некоторые шаги они уже сделали и синду это тревожило. Но только что он мог сделать?

Вышедший постепенно на вполне однозначный (для тех, кто в курсе актуальной географии) маршрут, отряд деловито продвигался по степи. Находящийся до поры без сознания адан проблем не доставлял, и в целом кому как, а Хэлко перевозка "смертной добычи" в качестве вьюка вполне нравилась, в своей идейной части. Жаль, до самой крепости не получится этого Берена в таком прекрасном и мирном состоянии продержать. Очень вот удобно было бы. Ну чисто оленья туша... Насколько разделял эти настроения тот, кому выпало сомнительное счастье Берена везти на своей лошади, осталось по большей части за кадром.
Идиллическая прогулка по разогретой солнцем, одуряюще пахнущей цветущей пижмой, степи продолжалась давольно долго. Например, достаточно чтобы Эсгаров всадник успел попробовать устанавливать некие, отличные от напряженных, отношения с бывшим (нынешним?) пленником. За несколько часов, что Берен вынуждено бороздил глубины своего подсознания, Эсгар выяснил (посредством негромкого монолога того, с кем он дели коня) что:
Аглон находится вооон в той стороне, и видно его будет много раньше, чем собственно, расстояние до него можно будет обозначить как "близко".
Что как только они туда доедут, все резко наладится, как как нервного адана и нервного Хэлкамиро (ага, главный) совершенно точно разведут в разные углы.
Что у Хэлко нет чувства юмора вообще, и что он таки нервный, но к этому можно привыкнуть и тогда ничего так.
Что лорда в Аглоне аж два, но посмотреть и пообщаться получится скорее всего именно со старшим.
Старший из лордов натура деятельная и последние лет этак 50 слегка дуреет от стабильности. Просто увлекательный факт.
То есть, вроде бы сведений получалось в общей степени давольно много, но при этом мало что из этого обилия становилось прямо так вот ясно и понятно. Солнышко постепенно переползло от одного края горизонта к другому, тени удлинились, наливаясь синим и фиолетовым. Пестрая же степная шкура щедро оказалась присыпана рыжим. В принципе, стоило уже начать задумываться о привале. Еще не полноценной стоянке на ночь, тем более что в виду новых обстоятельств (а также потери времени, связанной с заездом в чужой огород и воровства оттуда всего, что лежит и бежит плохо), именно полноценной ночевкой можно было бы пренебречь. так, дать передохнуть коням, как то выдохнуть самим и все таки урвать для дороги часть темного времени... Но человек, со свойственной человечьему его племени внезапностью, внес свой вклад в принятие решения. Для начала он пришел в себя, причем весьма эффектно, не оставив своим пленителям даже шанса проморгать этот судьбоносный момент. Еще бы! очень сложно не обращать внимания на того, кого ты путаешься удержать от попытки упасть с лошади (а активное дерганье адана именно тому способствовало более, чем обретению свободы), а этого кого то с неудержимой силой выворачивает тебе на сапог.
- Адан, спокойнее! Не дергайся, а то упадешь. Скоро привал будет, и твое положение поменяется. Не надо с лошади падать!
Возможно, владелец пострадавшего сапога (и временный перевозчик Берена) обрисовывал ситуацию с несколько своего ракурса, отличного от взгляда перекинутого через седло смертного, но в этом описании был один плюс. Информация подавалась так, как если бы все было не так уж плохо и стремилось наладиться. Вот будет привал, вот будет все хорошо... Хотя, чего бы что то начало меняться в жизни отдельно взятого смертного- вопрос хороший. Ведь у отряда стоит вполне внятная задача- именно что довести строптивый груз, а никак не окружить того в процессе транспортировки заботой, лаской и вниманием. Так что пока группа всадников искала подходящее место для стоянки, Берен все также имел все права на то, чтоб жаловаться на жизнь, страдать и... и собственно все.

Берен не успел до конца очухаться, как его нагнал тягучий, напевный голос. Но то что говорил голос не совпадало с тем, что говорилось. Через раскалывающую голову боль человек смутно начал вспоминать что с ним случилось - северяне, он попал в их ловушку, была драка... И теперь он, очевидно в плену.
Если бы Берен был старше, опытнее или быть может имел ясную голову, возможно бы он задумался о своей судьбе и десять раз подумал бы, прежде чем среагировать на слова врага, пленившего его. Но единственное что двигало сейчас Береном - это гнев.
Не раздумывая, повинуясь ярости, с алой пеленой, застилающей глаза, Берен слегка подтянулся, или скорее перекатился и, что было силы вцепился зубами во внутреннюю часть бедра его мучителя. Толстые штаны спасли всадника - Берен не откусил от него кусок, но цапнул знатно и, вместо того что бы отпустить, не разжимая зубов, потянул врага на себя.

Сперва Эсгар вовсе не имел желания общаться со своим конвоиром, если от пленника что-то понадобиться, ему об этом сообщат, а мило болтать с тем, кто не считается с чужой свободой воли, было бы странно. Но отряд уверенно забирал к югу, солнышко прошло верхнюю точку и уже не жарило, а ласково грело, потихоньку склоняясь к закату, малость кружили голову запахи цветущей степи, и синда немного оттаял. Против нолдо, с которым ему довелось делить лошадь, неудачливый беглец ничего не имел. По всему видно неплохой он парень, просто со старшим не повезло. Что западные родичи очень высоко ставят верность лордам, Эсгар знал. Относится к тем, кто позволяет таким как Хэлкамиро чем-то командовать, эльф лучше не стал, и о предстоящем вынужденном визите в Аглон представления имел самые мрачные, но конвоира слушал с любопытством. Надо же в конце концов знать, что ждет в конце пути. О средних сыновьях Феанора синда знал в основном по слухам. Говорили, что у каждого из них скверный характер, и у каждого в свою сторону, но ничем особенным среди Изгнанников они себя не запятнали, а Келегорм разбил войска Моргота, сняв осаду с Гаваней Кирдана, и теперь вместе с братом держит тот самый Аглон, крепость на перевале. Больше ничего о средних лордах Первого Дома Эсгар припомнить не смог, и в свою очередь начал осторожно расспрашивать своего конвоира.
О том, что таких, как Хэлкамиро следовало бы спускать только на орков, а в остальное время держать подальше, и на милю не подпускать к ситуациям, где нужна хотя бы крупица такта, Эсгар говорить не стал.
Сперва он спрашивал о том, о чем давно бы начал расспросы, если бы обстоятельства его знакомства с нолдор не оказались столь драматичны. И вот теперь эльф начал расспрашивать об Оссирианде, не затронула ли война этот край, что было слышно оттуда сначала Осады, какие отношения сложились с пришельцами, по-прежнему ли Тингол правит в Дориате, и какие вести оттуда. Расспрашивать о родных поименно Эсгар не стал, логично предположив, что нолдо вряд ли что-то слыхал. Зато об обстановке не границах расспросить как раз стоило, и синда постарался узнать, часто ли тревожат пограничные крепости орочьи набеги, и как вообще идет война.
Обстановка немного разрядилась, благо Берен прибывал без сознания и не создавал лишнего шума. Но именно адан зарождающуюся идиллию и испортил. Эсгар услышал сзади шум и возню, и резко помрачнел. Человек конечно сам был далеко не образцом выдержки, но то, как с ним поступили аглонские разведчики квендо считал подлостью.
- Я понимаю, что мое мнение здесь ничего не значит, - холодным тоном сказал пленник, настолько громко, насколько позволил голос. Ни к кому конкретно он не обращался, но боковым зрением смотрел на меченого командира. - Но не пора ли сделать привал?

Напарник Эсгара по лошади к расспросам отнесся с пониманием, по мере сил постаравшись дать на них ответы. Правда, беда была в том, что Аглонские жители редко когда выбирались на юга, и потому значительная часть сведений оказалась составлена по принципу сарафанного радио. То есть, тех же слухов. Так, например, точного положения дел где бы то ни было южнее, кроме разве что ставки Близнецов, дозорный не знал. Но предполагал, что там сейчас должно быть спокойно, раз уж на самой передовой все тише воды ниже травы. С местным населением отношения были не плохие, но и не хорошие. Синдар не рвались налаживать близкие контакты с западными гостями (ладно, с одной отдельно взятой крепостью), у западных же гостей было не так много причин искать общения сверх необходимого. Король Тингол несомненно правил в Дориате, и более о нем не было известно ничего, ибо Дориат прочно отгородился от всего мира. По мнению дозорного, при удачном стечении обстоятельств, Тингол бы вообще никогда не высовывался за завесу, пусть там хоть трава не растет. В данном суждении явно сквозило некоторое непонимание подобной выжидательной тактики, но именно некоторое. Дескать, Тинголу виднее, конечно, но наше мнение такое. То есть, можно сказать, что общение складывалось, пока Берен не начал кусаться. Нет, конечно кусал Берен совсем другого нолдо, но не заметить это было проблематично.
Возглас, которым отозвался на укус "перевозчик" Берена, был крайне далек от осмысленности, и строго говоря, не содержал в себе никаких слов. Зато в короткий вскрик уложился совершенно дивный микс из чувств. Удивление, досада, что уж тут - боль, и неправедное возмущение слились в некую органичную конструкцию. А перед всадником встала нетривиальная задача- одновременно не уронить адана с коня, и не дать себя загрызть в ногу. Почему то в то, что дай смертному волю, он с подобным делом справится, не смотря на затрудненность и огромный отрезок времени, на то нужный, верилось легко. Далее, в отряде произошло практически одновременно два диалога. Один на синдарине, ибо для всех, и один на квенья, ибо его содержание касалось исключительно носителей этого языка.
- Чего там?
Деловито осведомился тот из дозорных, что до того шутил про яблоки (и соответственно, не был обременен Береном)
- Смертный кусается! Что твой варг кусается, даже злее!
С известной долей обиды наябедничал покусанный, попутно ухватывая Берена за шиворот и старательно придерживая таким образом, адан далее зуб иметь на нолдор мог только в метафорическом смысле.
- Ты аккуратнее, а то вдруг он бешеный?
Философски, с долей явно наигранного сочувствия, того сорта, которое следует трактовать с точностью наоборот, заметил шутник. Тем не менее, он чуть тронул повод своего коня, приближаясь к пострадавшему (и лютующему адану). Не то чтобы тут был какой то особенный план касательно того, как сделать все лучше, но на всякий случай быть ближе к гуще событий хотелось. Вот именно эта коммуникация и прошла на квенья. Далее все по той или иной причине, но перешли на синдарин, понятный всем участникам незабываемого Ард-Галенского вояжа.
- Человек, спокойнее. Твое желание протестовать понятно, но подумай сам: загрызть кого либо за ногу ты не сможешь, так что побереги силы.
Шутник попробовал воззвать к логике и разуму Берена, здраво рассудив, что взывать к миролюбию и пониманию тут явно поздно.

- Ты прав. Привал сделать пора, и он непременно наступит... Примерно сейчас. В иное время было бы лучше поискать воду, но теперь это затруднительно. Ничего, запасов на одну стоянку хватит, а ручей отыщем по дороге. Позднее.
Направленный на него взгляд Хэлко не заметил, но почуял что называется, спинным мозгом, и чтобы ответить Эсгару, обернулся. По сложному стечению обстоятельств вышло так, что в этот раз к беглецу оказалась развернута нормальная, не отмеченная шрамом половина лица, так что эльф был похож на нормального эльфа. Если только нормальные эльфы умудряются вертеться в седле таким образом, чтобы выглядеть неподвижнее гор на горизонте. Бонусом к этому шел тот факт, что Хэлко уже порядком утомился строить из себя хорошего, доброго и рассудительного. И как итог, прикидываться тем, кем не является он плюнул. Из мягкого, глуховатого голоса как следствие пропали кошачьи увещевающие интонации. То есть, говорил командир аглонских борзых без враждебности пот отношению к беглецу (ибо неоткуда ей взяться), но как существо, предельно утомленное бардаком и неустроенностью мира вокруг, и к этому бардаку настроенное самым решительным образом, но пасующее перед мощью вселенской энтропии.
Отряд тем временем действительно начал становиться на привал, по кошачьему принципу "хорошее место, пожалуй тут и посплю". То есть, вот этот вот небольшой распадок, скорее просто легкое понижение почвы, между двух невысоких холмиков вполне подойдет. Кони остановились, всадники, кроме того, кто вез адана, спешились. Потому как снимать Берена с седла в одно лицо честно говоря, было как то слегка боязно. Не покусает кого, так убьется же, адан двужильный!
Тот, кто вез Эсрага прихватил коня под уздцы плотнее, чтобы дать возможность беглецу спуститься спокойно и в своем ритме. Покушенный обратился к Берену с новой порцией межнациональной мудрости:
- Человек, я понимаю, ты нас крайне не любишь, но давай мы тебя нормально с коня снимем. Вот правда, а?
Юморист, соответственно, спешившийся, приготовился контролировать и помогать в сложном деле спуска смертного на твердую почву. Хэлко же болтался неподалеку, страстно желая во всем этом не участвовать, но интуитивно угадывая скорое крушение таких радужных надежд. А ведь потом надо будет обустраивать лагерь, заниматься костром и прочей текучкой... Эру, ну когда ж адан выдохнется уже? Вот уж воистину, смертные- любимые дети Илуватара, ибо только любимым детям творец мог отсыпать такой запас... всего.

Берен был очень удивлен что его не били. Он был готов к хорошей взбучке за свою выходку, но в место оплеухи его просто грубо оттащили и держали за волосы что бы больше не кусался. Наверное тварь просто не чувствует боль, - решил юноша.
А оборотень тем временем издевался над ним и тогда беоринг огрызнулся в ответ.
- За ногу не смогу, но смотри как бы я до твоего горла не добрался, Морготов раб! - яростно прорычал-просипел адан.
Самочувствие Берена никак не улучшилось, но почему-то стало только хуже. Голова казалось раскололась как чугунный горшок и покрылась такими же как на чугуне мелкими змейками-трещинами, а каждую из змеек залили расплавленной болью. Парень сдерживался что бы не застонать. Глаза упорно застилала мутная розовая пелена. Но тут, пытаемый оборотнями адан, вдруг почувствовал что они остановились и кто-то снова к нему обратился, все с той же дурацкой издевкой, словно они все тут добрые друзья, а Берен не понятно с чего комедию ломает.
- Да ты что! - воскликнул беоринг и сжал зубы. Каждое слово отдавалось молоточками в расколотом чугунке. Но упрямство хуже неволи, а ненависть многое позволяет вытерпеть, и Берен продолжил - С чего мне не любить вас? У нас с Севером исконная дружба, что орк, что эльф-подменыш нам завсегда дороже брата!
Адан понимал что зачем бы они сейчас ни остановились, свою порцию он тут точно получит, но ни возможности сопротивляться, ни мыслей как у него сейчас в голове не было. И тем не менее он будет драться, даже со связанными руками и расколотой головой, будет сражаться  пока способен стоять или думать.

Отчего-то профиль командира Аглонцев без шрама напугал Эсгара гораздо больше, чем все до этого. Опять мелькнула невольная мысль, не оборотень ли перед ним, слишком резким оказался контраст между внешностью –Хэлкамиро можно было даже назвать красивым, когда взгляд не цеплялся постоянно за рваный шрам, легче было обратить внимание на строго очерченное лицо и зеленые глаза с пушистыми, почти девичьими ресницами; и тем впечатлением, которое произвел нолдо на своего пленника. Как будто у эльда было два лица, и он носил сразу оба. Жизни в движениях аглонца было не больше, чем в ожившей статуе, и это только усилено впечатление чего-то страшного. Вновь закралась мысль, не слуги ли врага перед ним.
Но когда Хэлкамиро заговорил, наваждение пропало. Без вкрадчивых ноток усталый голос аглонца звучал гораздо честнее, во всяком случаи лучше соответствовал всему, что Эсгар успел узнать о командире отряда. Это отчего-то успокоило, хотя назвать полученные из рассказа конвоира и личного опыта сведения утешительными было трудно. Но они по-прежнему ехали в сторону южных гор, а дурной характер бывает и у квенди, и гораздо чаще, чем хотелось бы.
Единственного, чего хотел синда на привале, это прилечь на прогретую солнцем землю и немного подремать под стрекот кузнечиков траве. Но к несчастью дурной характер был тут не только у Хэлкамиро. Адана легко можно было понять, союзники обычно не пытаются увезти силой, не бьют по лицу и не увозят связанным на лошади. Нолдор наверное уже тысячу раз пожалели, что связались с такой беспокойной добычей исключительно из-за упрямства своего старшего. Эсгару тоже было, что сказать, но слова человека были несправедливы, дружинники их не заслужили. Нолдор, несмотря на их поступок, не были слугами Врага, а ведь хуже оскорбления придумать сложно. «Уж если кто тут и раб Моргота, то это я» - с внезапной тоской подумал пленник, глядя на все еще скованные северным железом руки. С коня он слезал медленно, и как только слез, сразу сел на землю. Лег бы, но надо было попытаться хоть как-то исправить поганейшую ситуацию.
- Берен, - говорить было трудно, и голос звучал глухо, - если ты оглядишься получше, то увидишь, что мы едем на юг, а значит эти нолдор те, за кого себя выдают. Каковы они при этом – другой вопрос. – Эсгар устало потер слезящиеся глаза. Очень хотелось покоя, и поесть хотя бы немного. Быть дипломатичным в этой ситуации было нелегко. И как показала практика, примиритель из него так себе.
- Нолдор, я надеюсь, вы не забыли, что человек ранен, а ваш старший еще и приложил его от всей души. – о том, что Берен не остался в долгу, Эсгар помнил, но мрачного Хэлкамиро ему было совершенно не жаль. Наверное, это было плохо. Синда нашел глазами того нолдо, которого ударил сам и сразу отвел глаза по тюремной привычке. Стыдно ему или нет, синда пока не решил. Сейчас ему хотелось, что бы все просто закончилось. Неважно как. Слишком уж он устал.

- Никто ничего не забыл, синда. Хотябы потому, что на глаз печальность положения человека вполне видна. Другое дело, что он сам мешает причинить ему пользу. Тратить силы впустую, в ситуации когда исход очевиден- не слишком хорошо.
С Эскагром продолжил говорить именно Хэлкамиро, активно сачкующий контактами с злобным и возможно бешеным аданом. Ну право слово, стащить с коня (относительно аккуратно) трепыхающееся тело и переволочь это самое тело подальше от коней (и случайным образом поближе к беглецу, как к некому стихийному центру будущей стоянки) смогут и без него. О том, что делать с вопросом о кормлении адана, Хэлко старался не думать. Вернее, думал, что если человек не проявит зачатки способности к ориентированию по ситуации, то уж за пару дней без еды не помрет. Другое дело, что вот Эсгар как раз нуждался в обозначенной еде, и судя по виду- весьма так. Далее все началось в ритме несколько нервозной рутины. То есть дела вроде как обычные делаются, но общее ожидание некой подлости со стороны мира и обстоятельств каждому слегка так в спину глядит. Тот, кто был покусан аданом, в весьма эмоциональной, и несомненно ультимативной форме заявил, что ему нужно срочно уединиться для размышлений о бренности чистоты в это мире и посильной борьбы против ее, чистоты, отсутствия. То есть срочно почистить кобылу и сапог. И как написали бы в легендах - "никто не смог возразить ему, ибо вескими были причины решения". Конечно оттирать травой следы аданова внутреннего мира было задачей той еще, но что поделать? Еще один из отряда принялся собирать сухие ветки с низкорослых степных кустов (колючие, что воинственный еж), дабы развести огонь и согреть немного воды. Берену выпала значительная честь- целый, не покусанный дозорный аккуратно приглядывал за смертным на случай особенно замечательных поползновений. Попутно он правда распаковывал мешок с припасами. Хэлкамиро, смертного демонстративно игнорирующий (нет, правда, так дешевле получается для всех) в свою очередь занялся беглецом. Благо, именно заниматься там было особо нечем. Ну вот например, можно отвязать от седла скатку с плащом и выдать оный плащ Эсгару. Лучше б конечно, было бывшего Ангбандского пленника переодеть, но тут уж ничего не попишешь, не во что. Также беглецу была выдана фляга с водой.
- Пока так, чуть позже будет горячее питье и возможность поесть. А еще неплохо было бы снова обработать твои ссадины мазью. Если хочешь- можешь сам сделать это.
Общаться с бывшим пленником Севера было на удивление просто. Возможно по тому, что именно физического сопротивления тот не оказывал, а всякое там неодобрение вербальное пережить не трудно. Так что обращенные к Эсгару слова звучали совершенно буднично, как если бы ничего, кроме необходимой работы сейчас не происходит. Беглеца ни в чем не убеждали, не старались быть милыми или понравиться. Ему обозначали возможности.
- Адана покормить мы тоже попытаемся. Если он конечно, даст такую возможность...
Уже далеко не так нейтрально, с усталым раздражением уточнил на всякий случай Хэлко, внимательно разглядывающий "невидимого друга" у Эсгара за спиной. При этом лицо нолдо очень четко выражало все, что он в данный момент об адане думает. А именно- что считает того идиотом, при том вредительным и это сочетание качество гордого смертного эльфа утомило до скрежета зубовного. Порезанная Береном рука мерзко ныла, не давая забыть о том, что человек- зверушка шустрая и злобная, но вожак из глубокого чувства противоречия старался делать вид, что все нормально. Радовать смертного фактом того, что сопротивление принесло свои плоды и они аукаются он не хотел. Хотя, по хорошему, это было не сильно умнее, чем бравада Берена, отважно пытающегося сверзиться с коня чуть ранее... Тем временем небольшой костерок начал возникать, и соответственно, занимавшийся им дозорный принялся греть воду. В некотором роде все это было крайне пасторально, если бы не адан в неподобающем виде.

Берена стащили с лошади, но самостоятельно на ногах он стоять не мог. Помимо раскалывающейся головы и липкой слабости во всем теле, беоринг еще и ни на чем не мог сфокусироваться - перед глазами все плыло. У беоринга не хватало опыта и знаний что бы поставить себе диагноз или знать что ему хотя бы надо делать.
Он чувствовал как твари проволокли его куда-то и бросили на землю. Горьковатый, свежий запах травяной крови наполнил грудь. Берена снова вырвало, уже просто желчью. Руки были по прежнему туго стянуты за спиной и сил не хватило что бы подняться на колени. Часть едкой блевотины пролилась сквозь тонкие сплетеные травы, обволакивая малахитовые стебли желтой слизью, а часть расплескалась по лицу беоринга. Человек, раздирая вновь открывшуюся рану об острые сломы степных стеблей, сжав зубы отполз на пол шага вбок и уперся взглядом в цепь. Сначала он презрительно скривился, решив что цепь для него, но подняв глаза он понял, что цепью скован эльф. Синда - моментально определил адан. Незнакомый эльф был ободран, худ, в свежих ссадинах и... и кандалах. Эльф заговорил и мерзкий холодок страха, от того что он услышал, пополз по позвоночнику человека.
- Берен, если ты оглядишься получше, то увидишь, что мы едем на юг, а значит эти нолдор те, за кого себя выдают. Каковы они при этом – другой вопрос.
Откуда он знает мое имя? Ах да, слышал как эти называли. Адан сделал очередное усилие, грозящее разбить не только голову но и весь мир на двое, и приподнявшись на колени мутным взором, полным боли и сострадания, уперся в лицо незнакомца.
- Что сделали они с тобой, высокий, что ты их оправдываешь, не осмеливаясь даже роптать против них?
Синда пошатнулся и уплыл куда-то в сторону, загородив собой весь небосвод, а земля вдруг возникшая рядом с силой ударила Берена по голове. Не удержавшись человек вскрикнул и тут же закусил губу.
Калейдоскопом крутились перед глазами скованные руки синда и его спрятанные глаза. Берен закрыл глаза что бы не видеть эту фигуру, словно призрак неизбежной судьбы застывшую над ним. Все силы что у него осталось Берен тратил на то, чтобы удержаться на грани сознания.
Полуголый, в крови, грязи и блевотине - вряд ли я сейчас выгляжу многим лучше его, - подумал беоринг. Но поверх унижения, боли и гнева Берена начало захлестывать блаженство - просто лежать...! Какое это неизъяснимое наслаждение - просто лежать. Голова не начала проходить, но и нарастания этой страшной боли, от которой хотелось стонать в голос, больше не было. Берен старался мужественно держать пытку, понимая что это лишь цветочки.
Над ним раздавались голоса - мимо ходили перевертыши, их главарь что-то говорил стоя над Береном, но смысл ускользал.

Только завернувшись в плащ, милостиво выданный жутковатым Хэлкамиро, Эсгар понял, что все это время мерз. Холод был настолько привычен, въелся, кажется, в самые кости и был привычным, а оттого почти нормальным. Шерсть плаща, укутавшая плечи прогнала его окончательно, подарив почти неземное блаженство. Как мало надо для счастья тому, кто долго был лишен всего. Синда прикрыл полой плаща босые ноги, борясь с искушением свернуться калачиком и уснуть, и пусть нолдор делают с ним, что хотят. Но обещанное горячее питье искушало гораздо больше. При мысли о еде желудок болезненно сжался, но Эсгар был вовсе не уверен, что ему стоит сейчас есть. Немного хлеба может быть…Образ хлеба, теплого, с поджаристой коркой и мягкой, белой сердцевиной всплыл перед глазами, и пленник изгнал его усилием воли, надеясь, что нолдо не смотрел сейчас на его лицо. Что было очень вероятно. Командир аглонцев и его пленник являли любопытную солидарность относительно отказа смотреть в лицо собеседнику. Пока Хэлкамиро разглядывал что-то несомненно любопытное за плечом синды, пленник разглядывал в основном пол, флягу и свои руки, только иногда быстро скользя взглядом по лицу собеседника. И то старался не смотреть в глаза.
- Спасибо. – все-таки счел нужным сказать Эсгар за все сразу. За флягу, за плащ и вообще. Вода во фляге была теплой, и это было приятно. А вот отвечать правду на вопрос про мазь не было, но глупое геройство было не в характере синда. Хотя те остатки гордости, что удалось сохранить в плену сейчас причинчяли боль. Эльф не хотел показывать этим нолдор, насколько он слаб и беспомощен.
- Кандалы мешают. – горько усмехнулся Эсгар и в кои-то веки посмотрел на Хэлкамиро прямо. И немедленно отвел глаза. – И руки дрожат. Так что если кто-то из вас мог бы…- пленник молча пожал плечами, как бы говоря, что вот, такое он бесполезное и крайне напрягающее создание сейчас.
Положенный рядом человек пришел в движение. Его опять рвало, и кажется удар головой о землю имел гораздо больше последствий, чем могло показаться.  Эльф хотел сказать ему, что бы лежал спокойно, но вдруг понял, что адан не слишком сознает где находится и кто перед ним. О физиологии людей синда не знал почти ничего, и натурально перепугался, поняв, что новый знакомый его не узнает.
- Вы что с ним сделали?! – со страхом спросил Эсгар своих вынужденных спутников. Следующая фраза Берена ударила, как пощечина. Синда дернулся и угрюмо уставился в пол. В словах человека была правота. Во что он, Эсгар, превратился за эти сотни лет. Но что он сейчас может сделать, один, посреди степи, совсем без сил.
- Это не они со мной сделали, Берен. – с искренней горечью ответил эльф, и все же попытался, несмотря на кандалы и трясущиеся руки  смыть с лица человека грязь водой из фляги.

- Не за что. Скажешь, когда будешь готов.
В ответ на слова благодарности Хэлко кивнул. Эсгар, с его бесконфликтностью (ладно, покорностью) являл собой безумный, ослепительный контраст с аданом, и в силу этого контраста все больше и больше нравился нолдо. Так что при определенном желании и наблюдательности, в голосе его можно было отыскать оттенок приязни. Отсутствие возражений действием было удобным, и как нельзя лучше соответствовало планам вожака небольшой нолдорской стаи. А уж когда Эсгар по своей инициативе занялся обихаживанием Берена, тем самым избавляя от необходимости купать адана всех остальных... О, на какой то краткий миг Хэлкамиро испытал мало с чем сравнимый прилив благодарности. Длилось это состояние секунды две, но было ощутимым и острым.
Далее произошла некоторая перемена мест слагаемых. То есть, вернулся владелец запачканного коня (и сапога), все еще сетующий молчаливо на жизнь, но превозмогший обстоятельства настолько, насколько оно возможно. Теперь его можно было назвать достаточно очищенным. Не идеально, но терпимо.
небольшой костерок, разведенный недавно, уверенно горел, и вода на него поставленная согрелась. Тот, кто взвалил на себя обязанности кострового, закинул в нее горсть сушеных трав, после чего обмотал ладонь рукавом, чтобы прихватить изрядно горячую тару и поболтать ею. Чтобы отвар разошелся поскорее, значит. Выждав пару минут, костровой извлек из седельной сумы легкую кружку, сделанную из бересты. Зачерпнул получившееся питье и направился в сторону Эсгара (заодно и Берена, конечно).
- Держи, тебе оно сейчас нужно.
С этими словами бывшему ангбандскому пленнику кружка и была протянута. Далее "костровой" присел на землю рядом, разворачивая на ней чистую тряпицу. В тряпице обнаружился хлеб и сыр - продукты прозаические, но уж что было. Пища явно также предназначалась Эсгару, равно как и возможность брать ее самостоятельно.
- У человека ушиблена голова, но это пройдет. И, было бы хорошо, если бы он дал нам осмотреть рану, оставленную варгом еще раз. Да и напоить его тоже было бы не лишним...
Отметил костровой, этак выразительно косясь на Берена и явно предполагая, что сказанное предназначается для адана в том числе. Этакий намек мод, человечий сын, доколе будет сачковать пользой ради гордости?
Хэлкамиро, в свою очередь, то межрасовой компании отчалил, полагая наилучшим для себя вариантном самоустраниться из тонкого процесса дипломатии. Причем наилучшим для всех. Дневная жара окончательно спала, на степь медленно наползали сумерки. Тонкий серп луны, бледный до прозрачности, стал проступать в пока еще светлом, но уже наливающимся черничной синевой, небе.

Какое-то время спустя, Берен почувствовал что его лица касается прохладная влага. В первый момент беоринг непроизвольно вздрогнул всем телом. От прикосновений влаги боль отступала, словно отшатывалась. Берен заставил себя разлепить глаза (что было куда легче сказать чем сделать) и попытался посмотреть кто же умывает его. По совокупности признаков адан догадался что над ним склонился второй пленник. Или уже раб - с горечью подумал Берен.
"Полей мне на виски" - хотел сказать беоринг, но получилось только
- Виски..
Пока Берен говорил в рот закатилось несколько капель воды и человек понял как страшно он хочет пить. Просить воды не было сил, да и от одной мысли что придется сесть что бы пить хотелось умереть. По этому человек просто слизывал капли воды, что протекали мимо рта.
В ушах нарастал мерный гул, мир словно укутался в вату. Берен не смог снова отключиться, но блуждал в темноте наполненной болью. Что происходило вокруг он уже не знал.
Со стороны он выглядел просто впавшим в беспамятство пленником. Неестественно выгнутым, из-за связанных за спиной рук, с окончательно разошедшейся и кровоточащей на груди раной. От кровопотери, да и просто начинающейся с сумерками прохладой, человека била крупная дрожь, но он этого уже не ощущал. Пленник лежал тихо, временами глухо стонал, так и не приходя в себя.
Порой человек бормотал что-то в бреду то на синдарин, а то на человеческом языке. Наиболее отчетливо прозвучало "Финрод".

Эсгар осторожно перевернул человека на бок, что бы не сдирал и так сбившуюся повязку об траву, и не захлебнулся, если его снова будет рвать. Не самая посильная задача для истощенного беглеца – человек был тяжелый, и его заметно трясло, но лишний раз подпускать к нему нолдор было плохой идеей. Между ними и аданом возник стойкий антагонизм, и синда, во имя мира и спокойствия взял на себя роль буфера, почувствовав, что нечто такого от него ждут, или по крайней мере очень хотят. Мысль о том, что он ничего аглонцам не должен в голову пленнику как-то не пришла. Немного поколебавшись, синда пожертвовал адану плащ, рассудив, что тому нужнее. Берен был плох и тихо бредил, повторяя незнакомые Эсгару имена. Эльф приподнял голову своего товарища по несчастью, и сунул ему в зубы флягу с водой, пусть попьет немного.
Остатками воды синда постарался промыть собственные содранные под кандалами руки. Ссадины снова начали кровить, но это было терпимо. В импровизированном лагере тем временем уже горел костерок, посылая искорки в темнеющее небо. Окружающие распадок холмы скрывались в сумерках, и пленник вдруг почувствовал иррациональный страх перед приближающейся ночью. Он поднял голову к небу и увидел тонкий лунный серп над горизонтом. Тилион, небесный охотник, обходил дозором Сирые Земли.
Сида благодарно кивнул, принимая берестяную кружку. Горячая посудина приятно грела холодные руки. Эсгар не смог определить, какие травы нолдо кинул в отвар, на вкус питье было горько-сладким, с легким цветочным оттенком. При виде хлеба рот наполнился тягучей слюной, желудок сжался в болезненном спазме, в горле застрял предательский ком. Эльфу показалось, что его сейчас вырвет, и сделал долгий глоток из кружки, что бы прогнать это ощущение, и не набросится на скромное угощение, как голодный зверь. Сыр синда с сожалением отложил, а хлеб сперва долго ломал на мелкие кусочки, а потом каждый жевал не меньше минуты, запивая большими порциями травяного отвара. Это было почти пыткой, хотя и необходимой, и что бы немного отвлечься пленник снова заговорил о Берене.
- Человек бредит, и, кажется у него жар. Не думаю, что он окажет вам сопротивление. – спокойно заметил Эсгар, по своей привычке скользнув по лицу нолдо укоризненным взглядом, и немедленно уставившись в полупустую кружку. – Нелишним было бы его развязать. Или хотя бы связать руки впереди, если вы боитесь, что он будет сопротивляться. Оставлять лежать с руками за спиной жестоко. – пленник невольно потер запястья под кандалами. О способах связывания синда знал гораздо больше, чем хотел, и каково сейчас Берену с вывернутыми руками представлял очень хорошо. Был бы у него нож, он бы уже распутал веревки, но ничего похожего с пленника не было, поэтому приходилось взывать к милосердию нолдор.

- Я тоже не думаю, но у человека может быть свое мнение по этому поводу.
Контакт и общение с беглецом (и очень опосредованно- аданом) все также осуществлялся с помощью "кострового". Потому что с одной стороны он менее других пострадал от смертной воли к сопротивлению, а с другой (прямое следствие первого пункта) менее остальных отметился в неподходящем поведении. То есть, негласно был признан наиболее подходящей кандидатурой для всего. Например, для выделения Эсгару другого плаща, взамен того, что синда пожертвовал Берену. И для повторной обработки ран обоих "вынужденных гостей". И если с Эсгаром тут проблем возникнуть не могло- ну зачем бы ему сопротивляться в таком благом деле, то с Береном- поди угадай. Впрочем, пребывающий в забытьи человек воспротивиться причинению ему пользы никак не мог, так что свою порцию медицинской помощи получил и он. Равно как и некоторого ухода, если можно таковым посчитать изменение способа связывания рук. Если отслеживать все манипуляции, которые происходили с Береном и вокруг него, то в некотором макро-масштабе получалась занимательная картина. Согласно которой Эсгар давал советы (на уровне "было бы хорошо сделать то-то и это"), вроде бы как ни к кому не обращаясь, а окружающие этим советам следовали, вроде как бы по своей инициативе. Странный социум небольшой, теперь уже межвидовой и международной стаи как то сам собой балансировался, и выходил конечно кривым донельзя, но относительно стабильным. Остатки горячего питья были разлиты по кружкам, и законная часть его была отдана беглецу. Берену поправили повязку и в некотором (незначительном) роде привели в порядок общий вид (стараниями Эсрага, на самом деле), а бескрайнее море ковыля затопила ночная тьма. Сонно всхрапывали кони, медленно плыл в вышине месяц, белым клыком вгрызаясь в черным полог неба. Где то там, среди запахов и звуков ночной степи, незримо и неслышимый нес вахту тот, кому выпало дежурить первым. Погас чахлый костерок, и угли подернулись пеплом. С востока медленно наползала туча, пряча за своей спиной созвездия. К рассвету может быть дождь. А может- и не быть, выводы делать пока рано.

Где-то вдали, совсем далеко, там, где горизонт не был надёжно прикрыт тучами, острый глаз мог различить шевеление. Сперва незначительное, потом всё более явное - для того, кто умеет смотреть. В небо поднялась одна, другая, третья тёмная точка, - вспугнутые птицы кружили где-то там, далеко, не разглядеть, где. Примерно там же, где едва заметно шевелились на границе с горзонтом не то лошади, не то волки. От лагеря было не разглядеть толком.

Берен продолжал прибывать без сознания пока ему меняли повязку (хотя толку-то с того? рана разошлась и долго кровоточила, пока не покрылась коркой; но несколько движений - корка треснет и сново засочится кровью). Адан пришел в себя глубокой ночью от страшного холода. С зимы он так не мерз. Он лежал на боку, руки связаны впереди, он укрыт плащем, но все равно отчаянно мерзнет. И еще постоянно болит грудь. Ноюще, монотонно, но достаточно сильно.
Берен попробовал осмотреться - вышло плохо. Невдалеке тлели угли, света не дающие, небо заволокли тучи и огромных степных звезд тоже не было видно. Казалось лагерь спал. Но адан был уверен, что они выставили часового, хоть его и не видно. Берен подумал о втором пленнике - Эсгар! Оказывается Берен знал его имя. Откуда? Надо было вспомнить, но голова все еще болела невыносимо. Беоринг знал что он что-то сделал важного для этого синда, и что синда был каким-то образом особо дорог ему, Берену... но большего вспомнить не удалось.
Адан попытался сесть и невольно вскрикнул от боли - что голова, что раненная грудь плохо относились к этой идее. Пленнику пришлось лежать несколько секунд тихо, прежде чем мир прекратился вертеться волчком. Они меня так до своего хозяина не довезут. - подумал парень и ужаснулся. Он уже так тяжело страдает, а ведь еще даже не было допроса. Как ему выдержать то, что неизбежно? Как не стать предателем?
- Эсгар - тихо позвал барахирион, теряя сознание.

техническое:

Дозор успел смениться один раз, и второй, а вот на третью вахту начались сюрпризы. Ведь какое дело- нежданных гостей отряд ждал. Неизвестно каких, но ждал. Интуитивно, как звери, спящие возле оленьей туши ждут конкурентов. Как всякий, кто упустил парочку варгов, ждет явления их друзей. И потому отслеживание дальних периметров было задачей не только важной, но и интересной. В той степени, в которой вызывает интерес всякое дело, способствующее выживанию. Что ни говори, а с двумя пленниками в виде нагрузки - бой дурная затея. Ну ладно, одним пленником и одним "условно-добровольным" спутником. Дозорный возник посреди затихшего лагеря, будто вылепился из темноты. Этак очень вдруг, и очень деликатно. Да, конечно поднятые птицы и то ли волки, то ли кони далеко, но все равно шуметь и активничать не следует. Надо сказать, что Хэлко, в качестве выражения никому не адресованного социального протеста добровольно вышедший во "вторую вахту", и лирически проторчавший в темноте степей ниочем, побудке счастлив не был. Но счастье - это редкий товар, а осознать что происходит и как действовать надо.
- Что?
Негромко осведомился он у разбудившего его дозорного, аккуратно, без лишней суеты, подтягивая к себе клинок. Потому что мало ли.
- Птицы снялись. И шарится что то. Волки, либо верховые.
Изложил дозорный ситуацию, уложив максимум информации в минимум слов. Больше то и правда добавить было нечего.
- Снимаемся. Волки, кони, нам никто из этого не нужен. Днем лишний раз встанем.
Решение было принято быстро, и исходя из той простой логики, что любые встречи сейчас излишни. То, что это свои - вероятность ничтожно мала, и ей можно пренебречь. А вот в случае боя или быстрого ухода от преследователей -  шансов потерять добычу более чем много. В  плотной, но еще чуть- и начнет сереть, темноте началось движение. Ведь на деле не так и много нужно, чтобы свернуть лагерь. Ну, затоптать и прикрыть дерном и без того почти мертвые угли. Ну запаковать вещи, но сколько их, тех вещей? А вот кони в заседлывании не нуждаются, тут только подпругу затянуть на место. Наконец короткие сборы были завершены и настало время "грузить дичь". То есть, транспортировать Берена и Эсгара. Человек, надо сказать, выглядел худо, и потому после короткого, но экспрессивного совещания (А ну как кусаться будет? А ну как еще чего?) было решено внести в его транспортировку некоторые изменения. Например, аккуратно, но плотно замотать бесчувственное тело в плащ. Плотно так замотать, не то чтобы как младенцев пеленают, а как скорее сворачивают рулон вокруг палки. Голову, впрочем, оставили снаружи, чтоб не придушился. Далее "рулет из шерсти с человечиной" был передан одному из дозорных, уже поднявшемуся в седло. Теперь получалось, что Берен едет так, как обычно рисуют "спасенную девицу", которая лишилась чувств от пережитого и благородный воитель везет ее в сторону рассвета и лучшей жизни.
Далее настал черед будить Эсгара. Будить, объяснять что происходит и зачем именно сейчас куда то двигать- (Дозор видел группу, с хорошей вероятностью -  варгов, и хорошо бы не встречаться сейчас), помогать влезть в седло и, собственно, все.
Через прохладную ночную пока еще тьму отряд продолжил свое движение на юг. Почти неразличимые в ночи, всадники плыли через степь, и в спину им задувал ветер. Ветер не с собой запах остывшей земли, ночных цветов, полыни и влаги. Где то вдалеке начинался дождь, пока еще не нагнавший группу, но если не переменится ветер, то скорее всего пронаблюдать красочный рассвет не выйдет, а день будет серым. Но до рассвета еще оставалось немного времени, и время то- темное. Во всех смыслах. Хорошее время, чтобы уходить тайно, и чтобы разминуться с любыми путниками, и много для чего еще хорошее. Нападать на лагеря и форты тоже лучше всего перед самым рассветом, например.

Эсгару снилось, что его бросили в оставленной штольне. Так поступали с теми, кто месяц не выполнял дневную норму, их приковывали в дальнем забое, и кормили, только если рабу удалось что-то добыть. Ангбанд выжимал своих рабов досуха, просто перерезанное горло можно было считать за милосердие. Во сне на Эсгаре не оказалось кандалов, и он брел наугад в полной темноте, а холодный камень медленно выпивал из тела тепло. Каменный пол покрывала тонкая пленка воды, где-то сверху капли мерно ударялись о камень и это был единственный звук в тишине. Синда знал, что если идти достаточно долго, он обязательно выйдет на свет и шел, не обращая внимания на немеющие ноги, а сзади за ним тихо кралась чернота. Эсгар чуял спиной её недобрый взгляд, она бы поглотила его, если бы могла, и поэтому не на секунду нельзя было останавливаться. Чернота приближалась, медленно пожирая шахту, и квендо ускорил шаг, а потом и вовсе побежал, спотыкаясь о неровный каменный пол. Впереди уже брезжил свет, стал виден низкий свод, подпертый деревянными балками и голые серые стены. Но чернота все еще была сзади, а он бежал слишком медленно.
- Эсгар! – тихо позвал кто-то. Эльф обернулся и увидел, что черноты, которой он так боялся сзади нет. Только серые стены штольни в неярком дневном свете. За его спиной стоял адан по имени Берен и окликал его. Эсгар сделал шаг навстречу, но щеку адана вдруг пересек рваный шрам и он превратился в ухмыляющегося Хэлкамиро. Лицо нолдо со шрамом вытянулось, он весь покрылся черной шерстью, сверкнули белые клыки и на Эсгара прыгнул волкалак. Чернота все-таки догнала его.
Синда проснулся от того, что кто-то настойчиво, но не грубо тряс его за плечо, и снова поначалу не понял где он. Предутренняя прохлада пробиралась под теплый плащ и особенно сильно мерзли босые ноги. Что он в плену не у орков, эльф вспомнил быстро, но лишних вопросов не задавал. Привычка подчинятся упорно брала свое, и не до конца пробудившийся от мрачных грез синда покорно влез в седло. После еды и пусть недолгого, но полноценного сна эльф чувствовал себя гораздо лучше. Только неужели ему теперь всю жизнь будут снится серые шахты, темнота и голодные волки? Эсгар не знал, и оттого был мрачен.

С рассветом в тот день было довольно напряженно - восточная туча всё же сделала над собою усилие и наползла почти на всё небо, пожрав созвездия как ненужную, в общем-то, роскошь. Предрассветный час был и так темнёхонек, а без звёзд и какого-никакого неба и вовсе стало темно так, что даже для эльдар темно, не по детски. На коней как следует отряд сесть и не успел, а уж отъехать далеко от места своей недолгой ночёвки не успел тем более - с пережору тучу не иначе как разорвало пополам и вся вода вылилась из неё на землю одним мощным потоком. Нет, конечно и через три лиги пути и позже дождь не прекратился, но сквозь него хотя бы стало видно как минимум смутный контур впереди идущего всадника, то есть это почти уже и не считалось, поскольку в первые мгновения не по летнему холодный дождь больше был похож на вставшую дыбом речку - глаза держать открытыми, конечно, было можно, но смысла в совершении этого подвига не было ни малейшего - куда там чужую лошадь, шею своей не то чтобы сильно видно было.

Берен был без сознания, даже не приходил в себя когда стонал. Впрочем, к счастью для окружающих, стонал он редко и негромко.
Он не чувствовал что его поднимают, заворачивают или везут, он не воспринимал боли, у него был жар, но озноб не беспокоил счастливца. И только хорошенько промокнув под обрушевшимся дождем, адан начал понемногу приходить в себя - по крайней мере он заметался в чьих-то руках и вроде бы промычал что-то осмысленное.

Рассвета, как и ожидалось, отряд не увидел. Налетевший дождь обрушился на эльфов, коней и людей (одну штуку) с такой силой, как будто пределом мечтаний ветра и туч было очистить степь от непрошеных гостей. Мокрым стало буквально все, казалось и дышать приходится холодной водой. Копыта коней теперь не глуховато отстукивали по земле, а уныло плескались по моментально раскисшей пыли - хорошо хоть за такое короткое время как следует развести грязь не успело, так- залило впадины и прибило степные запахи к низу. Дождь слизнул с горизонта горы, спрятал внутри себя невысокие сопки, и теперь отчаянно пытался поглотить и коней. Кони от того недовольно фыркали, поминутно встряхивая отяжелевшими гривами, прижимали уши (а кому понравится, когда в уши вода льется прямо сверху?), но шли.
Через частокол дождя отряд продолжал двигаться на юг.
Хэлкамиро к разошедшейся стихии относился с мрачным стоицизмом. То есть, ощущая как придавливает его к седлу набравший воду плащ и поминутно утирая мокрое лицо не менее мокрой рукой, он позволял себе ненавидеть погоду так страстно, как можно безответно любить капризную деву. При всем при этом, в дожде был определенный плюс- кто бы теперь ни пытался встать на след разбойных эльдар, кто бы ни искал отпечатки копыт в степи или запах коней в переплетении трав, он был обречен видеть потоки воды и вдыхать ту же самую воду. Если заметивший движение у стоянки дозорный видел именно варгов- то это хорошо, что либо унюхать, а тем паче углядеть они не смогут. А ежели там были не варги... ТО тем лучше, у двуногих шансов на успех и того меньше. Хотя, всегда остается фактор везения для одних, и не везения для других... Впрочем, кто бы там ни был, он был далеко, и теперь его смоет. Не буквально, конечно, но тоже неплохо. Будет неплохо, если все они не утонут в ближайшее время в этом ливне.

- Ну, по крайней мере не гроза.
Обратился (на синдарине, да-да) к Эсгару его напарник по лошади, без какой либо цели, кроме как подбодрить бывшего пленника. Сделать для того что либо еще не представлялось возможным, потмоу как плащ ему уже дали, а в остальном все мокли на общих основаниях.
Ну, кроме Берена, который как ни странно, мок чуть меньше (вернее- чуть помедленнее) других, ибо был замотан плащ. Занимающийся транспортировкой адана эльф чуть переместил смертного, чтобы вода не слишком сильно заливала тому лицо (насколько это можно сейчас вообще) и плотнее ухватил "рулет с человечиной". Уронить свою ношу он не хотел, а адан опять начинал бузить. Хотя, попробуй особо сильно подергаться, когда ты представляешь из себя аккуратный рулон... Слов адана, сколь бы они ни были осмысленны, эльф не разобрал, но тем не менее счел необходимым как то утихомирить свою ношу.
- Тихо, тихо. Ничего страшного не происходит, дождь пошел, скоро доедем.
Сообщил он Берену, стараясь явить максимально нейтральную интонацию. Нет, в то, что любая на свете интонация сможет успокоить мятежный дух адана никто не рассчитывал, но вот возбуждать сверх меры его было тоже не к чему.

Полоскаемый холодными струями дождя и подгоняемый порывами ветра, отряд упорно двигался к намеченной цели. Бескрайние, невидимые за плотными потоками воды, просторы степи оставались за спиной. Еще сколько-то их, столь же невидимых, предстояло еще преодолеть.