Расположение было выбрано удачно - местность вокруг просматривалась довольно неплохо. Также лагерь находился в поле зрения дозорных Амон-Эреба, и его обитатели также могли наблюдать вдалеке укрепления крепости младших феанариони.
Вокруг вырыт не слишком глубокий ров, за ним насыпь, наверху которой нечто среднее между земляным валом, забором и небольшой стеной, насыпанное исключительно из земли, камней и глины. Ворота небольшие в северной стороны укрепления, деревянные, но внутри на всякий случай приготовлены изрядные камни завалить их с внутренней стороны. В самом лагере есть мостки для рва. Внутри лагерь устроен довольно просто, но со знанием дела. Вырыты несколько землянок для лазарета и командного пункта, установлены походные шатры для обитателей лагеря. Примерно в центре находятся кухня и несколько мастерских-оружейных, там же походная кузня.

Весь день в лагере царило странное напряжение. Словно бы все чувствовали что-то, но объяснить этого не могли и только беспокоились и поглядывали на север заметно чаще чем ранее.
А ночью пришло осанвэ от Турко. Кано на несколько мгновений замер, осмысливая, пытаясь понять, принять, осознать... Потому ответное осанвэ было послано спустя чуть меньше минуты. Менестрель пока был спокоен, пока не допускал ничего лишнего ни в мысли, ни в осанвэ. Сейчас нужно поддержать брата, которому сейчас наверное хуже всех прочих, потом уже всё остальное. Осанвэ вышло спокойным, тёплым, дающим силы фэа. Турко сейчас это нужно, а не чужие эмоции и переживания.
Самого же Макалаурэ что называется накрыло немного позже, дав возможность осознать, сообщить ждущим вестей верным эти самые вести. Увидеть застывшие в молчании лица, руки, положенные на рукояти мечей, услышать редкие шепотки, выдохнутые сквозь зубы ругательства. Врата пали. Куруфинвэ мёртв. Война собрала свой первый кровавый и жестокий обильный урожай.
Накрыло менестреля к счастью тогда, когда он скрылся от взоров верных в компании одного лишь Ланэ, который просто не мог сейчас оставить его одного наедине с мыслями, переживаниями и болью.
- Почему на его месте сейчас не я... - Всё началось с этой фразы, так сильно напомнившей ту, давнюю и сказанной сразу после осознания случившегося. - Ланэ, ну почему опять? Ну почему там снова не я? Ведь там должен быть не Курво, а именно я...
- Если бы там был ты, тебя бы уже не было. - Мрачно ответил Ланэ, даже не пытаясь сейчас говорить что-то утешительно-успокоительное. Бесполезно.
- Знаю. Но так всем было бы лучше. А там был Курво. Это из-за меня он там. И из-за меня и крепость пала, и нолдор, которые не должны были погибнуть, мертвы. И из-за меня Врата пали и захвачены врагом.
Ланэ был не согласен, но переубеждать Кано было бессмысленно. Он искренне винил себя во всём случившемся. Совершенно во всём. И просто бы не услышал никаких разумных доводов, он и себя-то сейчас слышал плохо и попросту выговаривался, рваными резкими фразами, сквозь усилие и перехватывающую горло ледяную боль. И оруженосцу оставалось только слушать, дать ему выговориться, дать выплеснуть всё это сейчас, чтобы потом суметь мыслить холодно и здраво. Так будет лучше. Так будет правильно. Надо дать менестрелю немного времени. Он справится, только нужно немного времени. Хотя бы пара-тройка часов.
Кано метался, не в силах найти себе места, не в силах что-то делать. И останавливать его было бессысленно. Он словно бы на какое-то время перестал воспринимать реальность.
- Ну зачем, зачем... Ведь всё равно Врата пали... И смысл... Умерли те, кто должен был жить... И Курво... Ну зачем... Там не они должны были быть, а мы... Это мне следовало там погибнуть... А теперь что. Как мне теперь смотреть в глаза Турко, Нельо, остальным... Ведь они знают, что в этом виноват я.
Ланэ мог бы возразить и на это, но опять промолчал. Только вздохнул печально и покачал головой, продолжив наблюдать за беспорядочными метаниями менестреля.
Самому же Макалаурэ в этот момент было почти физически больно. Он никогда особенно не был дружен с Курво, сказалась значительная разница в возрасте и интересах. Но это тоже был его брат, как и Нельо, потеря которого, к счастью оказавшаяся не вечной, отозвалась точно такой же болью, как сейчас потеря Пятого. Взять бы сейчас коня, да сорваться туда - на войну, в самую гущу... А ещё лучше прямо на Север, им нужна была его, Кано, смерть, они получат его в своё распоряжение и смогут убить как им того захочется. Но ведь не пустят. Тот же Ланэ вон нет-нет, а вздрагивает при взгляде на него и тревожно озирается, будто ищет что-то, что в случае чего помочь сможет. Так что пока придётся оставаться тут. Только вот как же сейчас хочется быть там, рядом с братьями, помогать, быть нужным и полезным, да просто хотя бы поддержать. Но... Знать бы ещё, а в помощь ли им это придётся или помешает... Успеть бы в случае чего... Впрочем, воины здесь уже почти две недели в полной готовности, разве что кони не засёдланы, а так им и получаса хватит, чтобы выехать в сторону крепостей первой линии. И пусть их не так много, но даже четыре сотни иногда могут решить дело. На этой мысли Кано резко остановился и повернулся к Ланэ. Взгляд его был вновь холоден и спокоен, и ни в лице, ни во всём остальном виде не было ничего, напоминающего о недавнем выплеске эмоций.Ланэ всегда удивлялся такому резкому переходу. Сам же менестрель принимал это как данность и не обращал внимания.
- Всё. Теперь ждём. Мы там можем понадобиться в любую минуту. - Резко, холодно, сдержанно. Теперь вновь он может показываться своим, отдавать приказы, готовиться к тому, что кому-то из братьев они могут оказаться нужны. И хорошо бы успеть, если будут нужны. Время, проклятое время, как его бывает иногда до обидного мало... Но, они должны будут успеть, и они успеют. Но вот только пока остаётся лишь ждать, просто ждать, хоть и нет ничего хуже и труднее ожидания.
А лагерь всё не затихал. Да и с чего бы. Не до сна сейчас, да и не уснул бы никто, после таких=то новостей. Так и встретили серый рассвет - воины на постах, прочие по своим местам, а менестрель на вершине укрепления, с которой осматривал сначала лагерь, затем окрестности, а после вглядывался в затянутую пеленой облаков даль, где ранее была крепость Врат. Он уже проверил ещё раз всех своих верных, отдал необходимые на данный момент распоряжениия. И теперь был один, и только мысли были с ним теперь, всё те же безрадостные тяжёлые и тёмные мысли. Оставшись наедине с ними, он вглядывался в горизонт, словно желая найти там ответы на свои тревоги, словно бы ждал, что либо проснётся сейчас, и события этой ночи окажутся лишь дурным сном, либо случится что-то, что даст ему понять, что не всё потеряно, что брат жив, что это лишь ошибка, одна из многих ошибок, случающихся в жизни. Вот только жизнь сурова, а война безжалостна, и "а если" и "а вдруг" если и случаются, то явно не с теми, кто проклят. А значит... Значит вот теперь их точно шестеро. Нет. не думать, просто не думать... Слишком это больно. А взгляд всё равно не отвести от северо-восточного горизонта...
Менестрель замер, не двигаясь и не отводя взгляда. И только ветер, холодный февральский ветер, трепал его волосы, проводил ледяными пальцами по лицу, норовил согнять с верхушки насыпи. Но Кано не обращал внимания. Смотрел, не моргая. Просто смотрел. И только губы беззвучно шептали в серое утро.
- Прости, брат мой, что там пришлось быть тебе...