Первое сообщение в теме :

Весна в Аглоне редко когда наступала рано- сказывалось близкое соседство с горами и специфическое положение на карте, когда север, обычный, а не тот, который чаще даже произносится с большой буквы, считай под боком. А уж внезапными заморозками в середине мая никого было не удивить и подавно. Нет, снега уже ждать не стоило, но вот холодный ветер и общее состояние природы, когда хочется камин или меховой плащ- запросто. Зато оттаяли и просохли дороги. Зато майские сумерки- светлые и долгие, и небо к закату ближе не заливает алым, как бывает летом. Нет, весной оно к вечеру вылинивает в бледный желтый, чуть не впрозелень, и только потом начинает набирать фиолетовый тон. Долго, очень долго, на светлом небе виден контур шпилей, тянущихся к звездам. Крепость в такое время похожа на шипастого дракона, тянущего тонкую шею вверх. Прыгнет? не прыгнет? И только совсем ночью там начнут зажигатьсья огни, и то не много- на освещении тут слегка экономят, зажигая факелы только там, где кто то есть. Огромное драконье брюхо способно вместить куда больше обителей, и от того по вечерам коридоры особенно гулкие, с гуляющими по ним сквозняками. Продувает Аглон страшно.
НО именно сегодня в крепости ждут гостей, и потому в некоторых местах света достаточно, и даже в целом натоплено больше обычного. И вообще заметно некое оживление, отличное от традиционного. Так то затыкающая ущелье крепость скидывает запряженное, замершее ожидание только перед редкими стычками, и от того пробуждения ее однотипны. Но нет, сегодня гости, сегодня ничего такого. Никто не будет азартно сделать коней, жадно выплескиваться на равнину, досадовать что в этот раз не он отправляется на охоту за двуногой дичью. И от этой непривычности кажется, что крепость смотрит внутрь себя недоуменно, в растерянности. Тем не менее, стражники на воротах предупреждены о скором визите, в конюшнях готовы стойла, в жилых помещениях- комнаты. Даже пребывая в недоумении, Аглон действует четко, как единый организм.

В свете кристалла стало видно, что каменный волк-весельчак под окном не одинок. Толстыми, мощными лапами он стоял в каменной траве, чьи длинные стебли гнул несуществующий ветер. Слева и справа от волка выгибались каменные же рельефные деревца, на чьем переплетении ветвей и лежал подоконник, а далее, из иллюзорного леса выступал олень. Олень клонил рогатую голову к земле, общипывая гранитные лопухи. Чуть выше в камне расплавляла крылья какая-то птичка, а сзади волка, чуть в стороне от нереально пушистого хвоста, притаился заяц. Днем, рельефная многофируная композиция должна была выглядеть впечатляюще, отбивая по нижнему контуру почти всю комнату своеобразным широченным бордюром из зверей, птиц, растений... Их вырезали с любовью, тщательно, стараясь передать манеру двигаться. Вкладывая труд вкладывали и душу. В эту костенеющую от напряжения, хищно притаившуюся крепость. Ее любили, и вероятно, она отвечала обитателям тем же, но на свой лад. И теперь она слушал незнакомый, чужой голос, негромкий напев пришельца, принимала его в себя, но не делала своим. Территории поделены, звери почти обнюхались, почти пришли к чему-то. Но тут крепость решила, что присматриваться хватит и подала голос.
- Оооууу... Аооо!
Взвыла темнота дверного проема, со значением так. Это был неожиданно громкий, физически ощутимый, совершенно реальный вой, предельно далекий от полушепотов на грани ощущений, от призрачных касаний и иных проявлений жизни Аглона самого по себе. Тьма коридора взвыла, и замолчала, словно вслушиваясь в собственный голос, и игриво вытаращилась на Финдарато двумя плошками призрачного, зеленого огня. Плошки те, надо сказать, невысоко были расположены от пола, и в сочетании с сатанинским ором намекали, что у тьмы есть вполне физическое воплощение. С усами, хвостом, мягкими лапами, упакованное в кошачью шкуру. Матерый кошак, должно быть был, здоровущий и со всей силой своей кошачьей души прославляющий весну.

Выступившей из темноты каменной резьбой можно было любоваться очень долго, что Финрод и делал в каждый свой приезд в Аглон. Сам искусный резчик, вложивший в барельефы Нарготронда немало времени, труда и души, он ценил и любил чужую работу, особенно вот такую, сделанную с душой, пониманием и вниманием к главному и деталям. "Может быть, это одно из самых живых мест крепости," - мелькнуло в голове.
Неожиданно взвывшая дурным голосом дверь заставила Финрода вздрогнуть от неожиданности и обернуться. Это уже были точно не шутки ветра, этот голос принадлежал зверю, и в первое мгновение он готов был обвинить каменного волка, пока не заметил в том месте, где была дверь, два изумрудно-зеленых глаза. Больше от их обладателя не виднелось ничего, однако определить его природу было вовсе не трудно.
Финрод, не выдержав, рассмеялся - не громко, но тепло и весело, как смеются у постели раненного: чтобы и не потревожить, и подбодрить его.
- А у тебя весна? - вопросил он и присел на корточки, протянув к коту ладонь. Лампа в другой руке слабо раскачивалась на просочившемся сквозь открытую дверь сквозняке. Взад-вперед, взад-вперед, и от этого тени изгибались в каком-то невероятном танце.
- Извини, угощения не припас.

-Ууооу?
Чуть тише, но с нажимом отозвалась темнота, а болотные огни глаз качнулись вперед, в такт неслышным шагам. На освещенное кристаллом пространство неторопливо вышагнул кот. Вполне прозаический кот, плотного телосложения но не отяжелевший, черно-белой масти, этакими широкими пятнами в разнобой окрашенный. Также небыстро, с полным осознанием своей кошачьей важности, кот приблизился к двуногому, вытянул вперед усы, ощупывая ими руку и оставляя на коже еле ощутимое теплое дыхание. Зеленые круглые глаза уставились на Финдарато - казалось, кот был удивлен явлению тут пришельца и теперь пытался понять, собственно это вообще кто и зачем тут? Животное изучало гостя, при этом будучи исполненным такого внутреннего достоинства, как будто эта крепость, эта луна и ночь вообще были его частной собственностью. Зверь при этом не выглядел совсем ручным- привычным жить среди эльдар- да, а ручным- не очень. По крайней мере тереться об ноги или подставлять уши для чесания он не спешил.
Луна тем временем зашла за облако, и в комнате стало темнее. Блики, рожденные покачиванием кристалла, придали подобие жизни рельефу- качнулась каменная трава, по оленьему боку прошла дрожь. Чуть заметно, беззвучно клацнул челюстями волк, продолжая весело и бойко щериться в темноту. Осторожный, равнодушный интерес, который излучали эти стены никуда не делся, но словно бы сместился. Крепость протянула узкую, хищную морду к гостю, и теперь изучала его, выглядывая из кошачьего черепа, из само глубины круглых глаз. Не имея ни голоса, ни слуха, ни конечностей чтобы касаться, она вольно замещала это все сквозняками, бликами света, встречами с обитателями...
В конце видимой через арку двери галереи плеснул оранжевый отсвет- сменилась очередная вахта стражи. До Финрода донеслись голоса проходящих, очень так издалека:
- ... не думаю, что завтра. Нет.
- Третьего дня тогда?
- Может быть. В любом случае, ждать пока...
Пока ждать что осталось неизвестным, потому что акустика сводов и стен сожрала окончание фразы, растворив его в себе. Аглон не спал, в нем шла какая-то жизнь, но жизнь эта удивительным образом все время оказывалась где то за повтором, где то не тут. Да и выхваченный из пространства кусок диалога был волшебным образом на общую для всего здесь тему. Ждать. Чего именно, зачем? Нет, скорее всего идущие там обсуждали что то крайне обыденное, житейское, но именно эти слова выпали из наполненной светотенью и ветром ночи.

- Какой ты славный, - одобрил Финрод вышедшего на свет кота - грациозного и пушистого, хотя особой красотой и не блиставшего. Обычный мышелов, каких немало жило во всех жилищах.
Не испытывая какой-то особой любви к кошачьим, Финрод всегда был рад пообщаться с келвар. И сейчас, когда теплое дыхание коснулось руки, а усы легко пощекотали кожу, он позволил себе некоторую вольность: почесал кота за острым черным ухом, благо хвост не выражал угрозы или недовольства, не метался из стороны в сторону.
Ужасы, преследовавшие Финрода с мига приезда, становились странным образом все более понятными ему. Холод и мрачность Аглона еще угнетали, но страха перед ними больше не было. Как и этот вот кот, крепость была настороже, крепость была бесшумной охотницей - но ему она не была опасна.
За дверью послышались голоса, должно быть, сменившихся странников. Финрод не уловил смысла, но - странное дело - это было и неважно для него.
Ждать. Нет, не так - томиться в ожидании, как застоявшийся скакун в стойле. То, о чем он и говорил вечером Келегорму.
Но изнутри это увидеть было, кажется, невероятно трудно, если вовсе возможно.
Финрод задумчиво гладил кота, глядя на резной пейзаж. Пожалуй, теперь он мог бы вернуться в свою комнату и уснуть..
- Пойдешь со мной? - для порядку он пригласил и кота, встав на ноги и направляясь в тот коридор, откуда пришел.

-Мррррооооууу! Яоо!
Кот обошел эльфа кругом, неторопливо ступая бесшумными лапами по плитам пола и тараща круглые глаза. Что именно животное хотело сказать своими воплями было точно не ясно, но скорее всего что то о том, что весна наступила, и ночь дивно хороша. И что в такую ночь просто грешно спать в теплом месте, особенно когда луна так щедро разливает свое серебро, а где то в коридорах, или может быть дворе, ходят одинокие кошечки. Нет, это не время для сна. Это время до хрипоты орать серенады, адресуя их всеми миру сразу, и сходиться в жесточайших схватках с соперниками, вместе с клоками шерсти вырывая право на вон ту, с самыми длинными усами первую красотку. Потом кот неожиданно прянул вперед, стукнул лапой по качающемуся кристаллу и трусцой убежал в противоположную дверь. Вскоре из темноты раздалось затихающее, совершенно душераздирающего тембра "Уаааау-Оооу!".
А крепость, как только перестала вызывать безотчетную жуть, повернулась к пришельцу другим своим боком. Действительно, как собака, признавшая чужака не опасным и не покушающимся на вверенные ей для охраны объекты. Гуляющий по коридорам сквозняк принес с собой запах оттаявшей, пусть и холодной пока земли, в котором таилось предчувствие молодой травы. Затопленные лунным светом окна и то, как именно дробился в них этот свет создавали иллюзию почти прозрачности. Казалось, прорезанные ими стены и высоченные своды ничего не весят, что они стеклянные, а глубокие тени нужны для того, чтобы оттенить этот эффект. "Я красивая, я очень красивая. Я могу воспарить над скалами, я из ветра и света!" казалось, заявляет о себе крепость. Так, бывает хорош клинок, или действительно, снежный барс. И теперь Аглон снизошел до того, чтобы показать, что в нем есть жизнь, а не только давать ее услышать. Крепость уже потрогала Финрода котом, облизала сквозняками и была готова показать такую экзотику, как обыденность.
Например, в ней оказалось возможно промахнуться аркой и в итоге пойти к своей комнате не вполне той дорогой, которой до того. Нет, это не было заблудиться в полной мере, это был именно что другой маршрут туда же. Да и сложно было тут Финроду потеряться насмерть- в конце концов, не первый раз бывал. Зато попутно владыка Нарготронда мог пронаблюдать практически пасторальное полотно. В частности, путь светловолосого нолдо пролегал через небольшую проходную комнату, в которой обнаружилось внезапное наличие освещения. На столе стоял подсвечник, выполненный в виде легкомысленного кустика, и в нем теплилось три свечки. За столом же расположился виденный уже сегодня обладатель приметного шрама. В руке у него было перо, а прямо перед ним- лист бумаги. Неторопливо и точно на лист ложились казалось бы произвольные штрихи, но если приглядеться, то можно было вполне понять, во что они складываются. Вот длинные стебли ковыля гнет ветер, вот зубчатая линия гор, совсем маленьких. у самого горизонта. Вот- вскипают на небе тяжелые облака. А вот тут- на фоне куска бревенчатой стены, будет фигура. Фигура пока была взята только контуром, без подробностей, и ее больше приходилось угадывать. Но уже сейчас было очевидно, что ракурс взят очень снизу, а стоящий на рисунке кто-то взят в движении- корпус развернут, разлетелась по ветру, видимо, высоко заплетенная коса, готовясь хлестнуть своего обладателя по плечам. Вернее- разлетятся- пока тут только пара линий, обозначающих направление и форму. Видимо, героя картины кто то окликнул, кто то, находящийся за кадром... Волею судьбы Хэлко был позиционирован к Финдарато боком, той стороной профиля, где шрама не было, и от того выглядел совершенно нормальным. До тех пор, пока не услышал шаги и не обернулся на проходящего мимо. Так наверное, может оборачиваться мраморная статуя, если вдруг оживет. Вроде бы мягко, вроде бы обычно, но движение головы не нарушало общей статичности фигуры.
- Государь Нарготронда? Тебя проводить куда либо или не стоит мешать?
По кошачьи зеленые, разве что без отсвета на дне, глаза скользнули по фигуре Финрода, и его собеседник уставился куда то за плечо аглонскому гостю, как если бы там был кто то еще. А сопутствующий обращению разворот на собеседника явил миру и вторую сторону лица, позволяя теплому свету пламени свечей облизать шрам, четко выхватить его из полутени комнаты. Примерно так, на самом деле и выглядел Аглон в целом, если обобщать и приводить смелые параллели. Крепость тоже имела по сути две ярко выраженные стороны, не подходящие друг другу, но спаянные при этом намертво.

Кот, издав еще пару воплей, проигнорировал попытки эльфа приласкать его и, гордо задрав хвост, удалился своим путем, оглашая коридоры крепости громким ночным мявом. Финрод поднялся на ноги, намотал цепочку кристалла на запястье и двинулся обратно к своим комнатам.
То есть не совсем к ним, потому что крепость подшутила, подсунув ему другой коридор - именно подшутила, Финрод был уверен, что без ее участия не обошлось. Однако путь был относительно в нужную сторону, и он пошел, решив не искать привычный проход, а воспользоваться так услужливо показанным.
Крепость уже вовсе перестала быть врагом и теперь выказывала гостю свою приязнь, как необъезженный конь, сперва бьющий копытами и всхрапывающий, понемногу успокаивается и позволяет угостить себя сахаром с ладони, еще продолжая подозрительно коситься, готовый в любой момент отпрянуть от ласковых рук.
Свернув в очередной раз, Финрод оказался в небольшой проходной комнате, освещенной свечами. К его удивлению, она не была пустой - за столом сидел, что-то рисуя, знакомый верный Келегорма.
- Доброй ночи, Хэлкамиро, - он кивнул, не задерживая взгляда на рисунке - не любил заглядывать через плечо в чужую работу. - Нет, я, кажется, еще не успел здесь заблудиться, спасибо.
Как и вечером, нолдо смотрел не на него, а куда-то за плечо, так что Финрод снова обернулся, проверяя: что же там такого интересного было, позади него.
По шраму воина плясали тени, превращая его лицо временами в жуткий орочий оскал, но теперь это не пугало, а лишь расстраивало Финрода. То есть, пугало, но не как грозившая ему самому опасность, а как что-то недоброе и нацеленное на его близких. Все здесь было совсем не таким, каким должен быть жилой дом...
- Надеюсь, я тебе не помешал, - промедлив мгновение, добавил Финрод. Все же нехорошо вот так врываться к занятому мастеру... а с другой стороны, почему он сидел в проходной комнате?

За спиной обернувшегося в ответ на внимательный, очень такой осмысленный, взгляд Финрода не обнаружилось ничего. Если конечно не считать темноту. Густую, плотную и прохладную, напоминающую застывший прибой. Если конечно можно себе преставиться прибой, который решил выждать наиболее подходящего момента, чтобы ударить о берег.
- Не помешал, не стоит волноваться об этом. Доброй ночи и хорошей прогулки.
Очень так мягко сообщил Финдарато встреченный им обитатель крепости, причем складывалось впечатление, что он не столько отвечает на вопрос, сколько ставит в известность. Дескать, нет, точно не помешал, и нет, навязывать свое общество никто никому не собирается. Казалось бы, совершенно проходные фразы, сказанные обыденным тоном, но нолдо со шрамом будто бы слился с общим фоном крепости, устраняясь из ближайшей судьбы Финрода. Хотя, возможно причиной такого эффекта был налетевший сквозняк,  пригасивший одну из свечей, от чего в комнате стало ощутимо темнее, а тени заплясали по стенам, смешивая очертания предметов, эльдар и вообще всего.
Дальнейший путь Финрода в его комнату какими либо особенными приключениями не отметился. Все также в окна била запредельно яркая весенняя луна, глухими колодцами темноты смотрели в спину неосвещенные коридоры. В распахнутые окна забирался ветер, холодной и мягкой лапой трогая кожу, взбивая волосы, раскачивая пламя редких факелов. Эхо шагов то гулко дробилось, рассыпаясь вдоль галерей и затухая где то под высокими сводами, то будто тонуло в ватной тишине. Темнота дружелюбно глядела в спину, обволакивала со всех сторон, игриво отшатываясь от светильника в руке ночного странника. Заигрывала, поганка такая.
Наконец Финрод добрался до своей комнаты, где обнаружил камин совсем погасшим. Длинный серебряный язык луны расчерчивал комнату надвое, отражался в глазах бронзовых барсов, и казалось что рукотворные звери подмигивают Финроду. Дескать, ну что? Нагулялся, пришел? Где то в степи, уже знакомый волк, а может быть его собрат- кто их по голосу разберет, созывал своих товарищей на охоту. Далекий, еле слышный вой был чистым и радостным. Хорошая ночь, хорошая охота, и степь сегодня принадлежит всем тварям земным... И все казалось, что выстуженная теперь, из-за открытого окна и погасшего камина, комната, и все крепость вместе с ней вслушиваются в волчий голос, с пониманием. Разделяя переполняющие серых клыкастых братьев эмоции, со-чувствуя им. Впрочем, каменному дракону, каким бы легким и изящным он ни казался, не дано было покинуть свое логово...

Примерно в это же время, в небольшой проходной комнате рисунок с ковылем, облаками и куском бревенчатой стены обретал подобие завершенности. Вот облака налились темным, становясь похожи на грозовые. Вот летит по ветру тугая коса-плеть, готовясь отхлестать своего не в меру резко обернувшегося владельца по плечам. Хорошие такие плечи, прикрыты не тяжелыми оплечьями. Обладатель таких замечательных плеч и косы хищно щурит и без того узкие глаза, и резко отчерченный рот его чуть приоткрыт словно он готовится сказать что то. А скорее даже окликнуть-откликнуться на то, что заставило его обернуться. У него широкие скулы, и во всей фигуре, в том, как придерживает он ладонью клинок на перевязи, чтоб не мешал, значит, сквозит нечто звериное. Тугая такая животная агрессия, готовность к броску. А еще у него клыки. Чуть заметные сейчас, но если оскалится... То перепутать его с представителем народа эльдар не получится. И чуть поодаль, стоит наклонив к ковылю лобастую морду волк-переросток под седлом- ветер перебирает длинные шерстинки в пушистом хвосте. Хороший рисунок получается, вернее- мог бы получиться. Потому что когда до завершения остается совсем немного, ну буквально пара штрихов, его автор досадливо кривится. Не нравится, как получилось, не так, не то. Что ж, значит пора задувать свечи, аккуратно прятать рисунок в стопку бумаг, стопку относить в комнату и класть на дальнюю полку. Где никто не найдет, и не увидит. Вот и хорошо, вот и ладушки. Теперь можно заняться более осмысленными делами. Например, маяться бессонницей, лениво отслеживая как луна валится за гребень гор. Или идти, не зажигая факела и не беря иных светильников, через молчаливые коридоры, на стену и вдоль стены. Стража наверняка скучает без бдительного и внезапного внимания... Или нет, но кого в сущности это будет волновать?

- Доброй ночи, - ни потревоженный верный, ни сам Финрод, кажется, не хотели продолжать беседу, и потому мирно распрощались. Синий огонек лампы довел Финрода до его покоев - в коридорах было холодно, через открытое где-то окно ворвался свежий и совсем не весенний ветер, а потому стоило поспешить, чтобы не продрогнуть до костей. Правда, и в комнате было не так уж жарко, и Финроду пришлось потратить время, разжигая снова камин. Зато потом весело заплясало пламя, и затрещали дрова, и по стенам побежали уже совсем другие тени - не осторожные, призрачные, недоверчивые, а теплые, уютные и домашние. Не волки, а ручные псы.
Финрод сбросил плащ и забрался под одеяло. Постель обожгла холодом, но зато сон вернулся к прогулявшемуся эльфу, и глаза сомкнулись раньше, чем голова коснулась подушки.

Рассветный луч пробрался в выходившее на восток окно и скользнул по лицу эльфа. Финрод послушно открыл глаза и улыбнулся, садясь в постели. Отбросив одеяло, он встал и подошел к окну, оглядывая рассветный Аглон.
Рассвет - самое лучшее время суток. С самого первого восхода этот час означал для Финрода победу и надежду.
Эльф улыбнулся и, напевая, стал приводить себя в порядок. Скоро должен был зайти хозяин крепости, надо полагать. А пока он умылся, переоделся и принялся за принесенный верным завтрак.

Впрочем, долго наслаждаться завтраком в одиночестве Финроду не пришлось. Сперва в дверь постучали, а потом она банально отворилась. Судя по тому, что между стуком и открытием двери задержка была ну секунды две, о личном пространстве в Аглоне представления были крайне своеобразными. Ну, или у одного, отдельно взятого лорда, что временами равнозначно.
- Хорошо, что ты уже не спишь. Я собирался тебя будить.
Жизнерадостно возвестил Третий, вторгаясь в комнату. По всему выходило, что встал он не сказать чтобы так уж давно, но некоторое время как, и к совершениям дня был готов.
- Скажи, как ты относишься к идее охотиться на зайцев? Понимаю, зверь не серьезный, но есть один способ.. Тебе должно понравится! Атаринке позовем, опять же. И, да, доброе утро!
Традиционно мешая все в кучу, произнес Охотник, совершая по комнате своеобразный круг почета, с той целью, чтобы выглянуть в окно. Как там снаружи? Подходит ли погода для того, чтобы осуществить задуманное. Как и следовало ожидать, за то недолгое время, что он шел по коридору до покоев, временно занятых Финдарато, погода поменяться не успела. Было солнечно, ветрено, и днем скорее всего должно было быть тепло настолько, насколько оно бывает в это время года в этих продуваемых местах. Отличный день чтобы гнать по степи кого угодно.
Что же касается Атаринке, то тут "позовем" было скорее фигурой речи, ибо к вечно занятому Куруфинвэ был что называется, послан гонец. Ну да, в соседнюю башню, но зато с поручением передать, что во первых, если что- вчера приехал Финрод, а во вторых, что сегодня прямо сейчас просто жизненно необходимо оставить все дела и отправляться с ними вместе. За зайцами, ага, ну и вообще в принципе.

Раздавшийся стук в дверь отвлек Финрода от еды.
- Войдите! - отозвался он, но дверь распахнулась еще на середине слова - кузен и не нуждался в приглашении, а всего лишь сообщил о своем намерении ворваться. Что ж, к специфическим манерам Келегорма он уже привык и принимал их просто как особенность кузена.
- И тебе доброго утра, - Финрод все же напомнил о приветствиях, которые хозяин, естественно, опустил за ненадобностью. - Встал и завтракаю, может быть, разделишь со мной трапезу?
Он улыбался весело и приветливо, наблюдая за излучающим энергию и азарт Охотником, который немедленно направился к окну. Погода радовала, в отличие от вчерашнего дня, и в душу Финрода начало закрадываться подозрение, что кузен постарается выманить его из комнаты немедленно.
- Ничего не имею против зайцев, - искренне заверил он Келегорма, - и неужели же мне удастся увидеть Искусного? Он нечасто покидает свою кузницу.
Надменного Пятого Финрод любил меньше, чем более приятного в общении Келегорма, но все-таки он был бы рад повидаться.
Неспешная беседа не мешала завтраку, так что Финрод, не торопясь, разбирался с едой.
- Ты не поведаешь мне больше об этом загадочном способе - или мне полагается все понять по ходу дела?

- Ну, я надеюсь, что придется. Атаринке было бы полезно вытащить из мастерских, а то он того и гляди забудет, как выглядит внешний мир. Нет, я понимаю, он занят полезными и интересными вещами, но надо же иногда и проветриваться!
По тону, с которым это было сказано, вполне чувствовалось, что Третий одновременно и оставляет за младшим братом право самостоятельно распоряжаться своим временем, и не вполне понимает, как можно столь плотно сидеть в четырех стенах.

- Что же касается способа... С одной стороны, конечно хочется сделать сюрприз, а с другой - молчать крайне мучительно. Думаю, я общий принцип расскажу, а детали уже на месте.
Охотник отлепился от окна, и в соответствии с предложением присоединиться к завтраку, проследовал к столу. Там он ухватил стул, и подвинул его таким образом, чтобы сидеть, развернувшись к кузену, больше подле стола, чем непосредственно за ним. Ну и конечно, таким образом третий занял куда больше места в пространстве, чем в целом нужно для одного эльфа, но это конечно, было деталями. Совсем не важными, потому как он начал излагать свою загадочную философию "зайцевой охоты". Судя по веселому с ощутимой (да и не скрываемой) хитрецой, выражению лица, предстоящий процесс содержал в себе некую проказу. Которю, впрочем, сам третий сын Феанаро, полагал забавной и не злой.
- Смотри. Заяц- зверь не хищный, не опасный и в целом охота на него полагается занятием нетрудным. Это не медведь с его когтями, клыками и ловкостью, не кабан с мощью и яростью... Даже не лось, который так рогами приложит, что мало не покажется. Казалось бы, что в зайце может быть такого, чтобы добывать его не только для пропитания?
Вопрос про качества зайца прозвучал торжественно, можно сказать даже многообещающе. Видимо, для себя Третий уже нашел тут ответ, и сейчас вот его озвучит.

- Но! В то же время заяц- он быстрый, ловкий и некрупный. У него крепкие лапы, позволяющие уйти от хищника и хитрый ум. Так вот, я предлагаю такой способ охоты, который позволит зайцу проявить все свои сильные стороны, и в некотором роде выровнять шансы.