Осень продолжала радовать Аглон и его обитателей погодой более чем неплохой. То есть, было сухо. Прохладно, но сухо, а это уже большое достижение. И в не выполосканном пока ущелье гулял ветер, холодной своей лапой трогая гриву серого коня и волосы всадника. Цокот подков жизнерадостно отмечал путь, а кроме этого и ветряного посвиста в целом в ущелье царила тишина.
Пол дня до Аглона, или чуть меньше. Пол дня до малого форта на том конце, или чуть больше... Сегодня в Аглоне будет праздник в честь неизвестно чего, хотя официально - в честь визита Макалаурэ, который будет петь. Не официально- совсем по другому поводу, но пока об этом рано. Население основной крепости идею посиделок с музыкой и танцами восприняло радостно, Менестрелю быстро подыскали инструмент, на котором он будет играть. Да что там, арфа и лютня были найдены более чем в единственном экземпляре, так что Златокователь имел возможность пусть и не большого, но - выбора.
Охотник похлопал своего жеребца по крутой шее и приложил руку к глазам, вглядываясь вдаль. Надо сказать, что для просто дороги одет Третий был несколько более нарядно, чем обычно. Выбираясь куда- либо без особой цели, он предпочитал одежду простую, неярких цветов и в целом того сорта, чтобы не жалко было по кустам шариться. То есть образу Лорда соответствовал относительно, но не сегодня. Сегодня день был особый, и Охотник хотел выглядеть как надо. Да, он прекрасно знал, что может быть более чем эффектным, и под настроение это знание использовал. Также знал он, что ярко-алый, ожидаемый для представителей Первого дома цвет ему не идет. Вернее- идет не всегда и не всякий, тут все было сложно. Потому плащ его был темно синим, цвета глухой июльской ночи, в качестве украшения (и тепла ради) отороченный воротом из рысьего меха. Руква светло-серой рубашки были прихвачены широкими серебряными браслетами, узкий серебристый кант вышивки отмечал подол и ворот черной котты. Волосы, ничем не удерживаемые, свободно рассыпались по плечам и их трепал ветер. Хисэ по такому поводу был наряжен в богатую уздечку и щеголял расчесанной гривой и хвостом (не надо спрашивать, какой ценой далось расчесывание коня).
Скоро, скоро тут должен был появиться второй всадник. Вернее- вторая. Ради нее вполне можно было перетерпеть риск быть покусанным вздорным конем, да и вообще много какой риск, если разобраться.

Мерные перестук копыт смирной лошадки по наезженной дороге успокаивал и даже слегка убаюкивал. Бы. Бы, потому что мысли в голове роились и крутились вокруг предстоящей встречи. Нет, в голове хватало места и для обычных размышлений и рассуждений на тему устоявшейся погоды, лошадиной сбруи, последней охоты и состояния стрел, новой идеи для вышивки (точнее её реализации, которая мирно ехала в седельной сумке, сложенная едва ли не вдесятеро), но все они шли скорее фоном. Рыжая всегда возвращалась в Аглон. Даже если уходила надолго. Постоянно оправдываясь, что с нолдор интереснее. А сейчас вот более точно причину можно назвать... Весьма четкий образ одного вполне конкретного лорда. За которым пошла, и пойдет дальше. Особенно теперь.
Стоит отметить, что в кои-то веки волосы у аварэ были приведены в порядок. То есть лесного мусора в них не было, а ровные тонкие косички, удерживаюшие всю гриву за спиной, не успели растрепаться.
Ещё один плюс именно этого ущелья был в том, что заметить встречающего можно довольно-таки издалека. Особенно такого... Гильрис откровенно залюбовалась статным всадником впереди. Однако, праздник действительно намечается большой... Она чуть поторопил Тинвэ, намереваясь побыстрее преодолеть оставшееся до встречи расстояние.

Проморгать всадницу в совершенно пустом ущелье было нельзя никак. Даже если очень хотеть, даже если приложить к тому массу усилий.
- Пошел!
Третий никогда не отличался терпением, вот и сейчас, увидев вдалеке фигуру, он сжал коленями бока Хисэ, вынуждая коня перейти на крупную рысь. Ну конечно, двигаться в прежнем неторопливо-походном ритме, или (о ужас!) дожидаться, пока всадница своим ходом подъедет было никак нельзя. Нет уж, все должно происходить одновременно! Сразу же! Серый конь куснул мундштук, а звук подков легко и радостно прокатился по ущелью.
- Хорошо, что ты была тут!
Вместо приветствия сообщил Охотник той, которая носила одно имя с Вардой, когда преодолел разделяющее их расстояние. Ну да, про такие мелочи, как банальное "здравствуй" он регулярно забывал, просто сбрасывая формальности со счетов в том, что касается личных отношений. Натянув повод, он пристроил своего коня бок о бок с кобылкой Гилрис, и протянул руку, чтобы потрепать рыжую по волосам- прическа там или нет, но с половины движения передумал. Все- же зрелище было непривычным, можно сказать, редким. Пришлось жест скомкать и по простому цапнуть спутницу за запястье.
- Как оно там, в внешнем мире?
Это была обычная затравка на обмен важными и не очень новостями, тем более что путь предстоял достаточно длинный. Трусить по желобу ущелья лошадям было примерно до вечера, если нигде не задерживаться. С другой стороны- ну где ты тут надолго задержишься? И это было хорошо, как всегда были хороши совместные прогулки. Хоть по оврагам- буеракам, хоть вот так, по мощеной считай дороге.

Иногда дорога плетет узоры, закладывая петли и совершая один поворот за другим. а иногда стремиться к противоположному; к порядку и прямолинейности, стремясь поскорее достичь конечной своей точки, без единого ответвления или сворота. Так судьба и жизнь Эрухини. плавный поворот вывел рыжую не только в поле зрения нолдо, но и на один из самых прямых участков ущелья, с равномерным подъемом и отсутствием прочих наблюдателей.
- Хорошо. Просто очень. Мне тоже нравится быть тут, - со смехом ответила аварэ, легко встраиваясь в привычное общение с охотником. - Ты сегодня настолько торжественный, что почти ослепляешь красотой.
Ничего против такой торжественности, как и против сцапанного запястья Тинпилин не имела, постепенно и со своими комментариями вываливая на Келегорма те немногочисленные новости, что могли считаться сколько-нибудь заметными событиями для Лорда. Тоже ничего себе способ скоротать и сократить дорогу - крепость, словно "пробка" перекрывающая вход и выход из ущелья постепенно, но неотвратимо приближалась. В этой его части дорога уже была уже, и Тинвэ сдвинулась, двигаясь близко к Хисэ, так что её всадница то и дело вынужденно касалась коленом ехавшего рядом нолдо. Нет, разумеется, сама Гильрис ничего против этого не имела, но... Выходило это как-то правильно, хорошо гармонируя и с их встречей и с обстановкой. Точнее очень вписывалось в ситуацию.

Кони бодро цокали копытами, унося всадников к северу, и это было пожалуй, чуть ли не единственный полностью безопасный маршрут в том направлении, в радиусе этак двух конных переходов. Действительно, чтобы войти в узкое горло ущелья надо сперва миновать Аглон. А также все, причитающиеся основной крепости дозоры, разъезды, расположенные высоко смотровые площадки. Нетривиальная была это задача, что уж там. День постепенно начинал клониться к закату, делая цветовую гамму скал более теплой, в то время как температура ожидаемо начинала падать. Пока еще не холодно, но ночи в сентябре случаются весьма зябкие. Редкие порывы ветра несли с собой облачка пыли.
- Если бы тебе не нравилось, это была бы большая проблема.
Преувеличенно серьезно кивнул Третий.
В качестве ответной меры по обмену новостями, рыжая узнала от Охотника, что из Таргелиона Морьо сообщает, что обозы с поставками успеют до дождей, иначе он, Морьо, откусит кому-либо голову. И что у Дортониона было выменяно несколько коней их породы. Лошадки мелковатые и в строй под латника годятся так себе, но выносливые и как рабочие звери вполне хороши. И что его, Турко лично, страх как достал оруженосец Маглора, хотя строго говоря, они не общались. Так он заочно умудрился это сделать, потому как Кано о нем рассказывал. И то, что он рассказывал, бесило Третьего несказанно, причем логики тут было не много. Маглора же все устраивает, его оруженосец, пусть делают что хотят, но нет!
Уже начало темнеть, когда пара всадников достигла Аглона. Стража открыла ворота, не забыв при этом убедиться, кто именно прибыл, хоть это и было вполне видно на глаз. Но- именно проверять, а не верить очевидному натаскивал их Третий, и сачкование рутинным ритуалом выводило его из себя даже больше, чем приснопамятный товарищ Кано, а бесить Туркофинвэ желающих было мало. Да, Аглон не был гостеприимен, но - в нем был порядок. Подошедший "дежурный по конюшне" принял у приехавших лошадей и повел прочь. Охотник же повел свою спутницу в крепость, по давней традиции деятельно подпихивая ее в спину.
- Пойдем! Время еще есть, а ты наверное, хочешь отряхнуться от пыли и как-то сориентироваться тут.

- Которую ты немедленно бы решил способом, приводящим в глубокое недоумение Атаринке.
Ответные новости поражали примерно той же продуманностью и разнообразием. Весть об обозах порадовала - это сулило весьма забавные хлопоты и не один забавный случай при распределении всего этого по кладовым. При всем идеальном порядке и распорядке крепости, пока что ни один сезон снегов, что она застала, не обходился без небольших казусов. Относительно тех же лошадок рыжая заметила, что они весьма могут пригодиться и как раз для перетаскивания грузов внутри ущелья, особенно под конец распутицы, когда землю более-менее начнет сковывать мороз, превращая жидкую грязь в мерзлую кашу.
- Я так понимаю, его оруженосцу путь сюда заказан по вполне определенным причинам?
Расспрашивать, чем же конкретно провинился тот нолдо было бессмысленно, ибо она знала, что ещё до праздника непременно об этом услышит. Просто это вновь придется к слову. Или же просто будет новый всплеск раздражения. В сравнении.
Четкий ритуал опознавания и приветствия. Поначалу эта легкая заминка вызывала у деятельной аварэ дичайшее недоумение и, временами, раздражение. Но потом привыкла и поняла, зачем именно это было нужно её беспокойному лорду и больше чем другу. Тинвэ знакомому кошюшему, похоже, порадовалась почти как своей всаднице. Немудрено - сколько он уже ухаживал за ней наравне с рыжеволосой. Так что ему она вверяла лошадку без тени сомнений. Теперь отсюда через небольшой внутренний мощеный двор к восточной башне. Неожиданно, но теперь это простое касание по спине наполняло каким-то особым уютным чувством. И не только правильностью.
Собственно её комната была несколько больше той гостевой, которую она занимала в малом форте, и располагалась на этаж ниже комнат самого Охотника. Здесь все было привычно, отлажено под её привычки и увлечения. При этом, порядка здесь было куда больше, чем в доме, где она выросла. Сумка отправилась на стол, а плащ на спинку стула.
- Что ещё интересного мне нужно знать о предстоящем празднике, и сколько до него примерно времени?
Более чем удобный под лазание по лесам, горам и полям костюм явно не подходил под вечер, как бы удобен не был. Посему Гильрис оставила за Келегормом право и возможность отвечать на заданные вопросы, а сама заинтересовалась содержимым собственного сундука с вещами, занимавшего место слева от двери, только что не закопавшись в него с головой.

- Уж что-нибудь бы придумали.
Уверенно произнес Третий, четко понимая, что да и придумал бы, и да, сделал. И от перспективы, пусть и теоретической, придумывать что то такое становилось Третьему на душе хорошо. Вообще же, если говорить отвлеченно, то многие бытовые, совершенно проходные мелочи, вдруг приобретали новые краски и глубокую осмысленность, если касались рыжей. Было хорошо помогать ей, хотя по совести, в помощи дева нуждалась давольно редко.
- Да куда уж определеннее? Думает тот оруженосец о себе невесть что, наивно полагая, что если он лорду в отцы годится, то теперь все можно. Приказы там обсуждать или что еще в таком духе. С какой барложьей бабушки он тогда в оруженосцах ходит? Раздражает меня это, и то, что Кано ему все позволяет. Ну его в пень!
Поделился своей бедой Турко, пока они с Гильрис поднимались на нужный этаж. Даже по стене ладонью хлопнул, чтобы показать, насколько все запущено и явно требуя моральной поддержки в таком животрепещущем вопросе, как застраивание чужих верных. Впрочем, развиться тема не успела, так как они пришли.
- Интересного... Да небольшие такие посиделки будут, с немного танцами и много, как я надеюсь, с песнями. Времени... Времени, полагаю час или больше точно есть.
Третий аккуратно подпер плечом стену, обозревая раскопки в сундуке. Чем бы сундук наполнен не был, этого чего то там должно было быть в избытке, если такие усилия требовались для обнаружения нужного.
-Атаринке, наверное, тоже будет... Если от кузни отвлечется.
Зачем-то добавил Охотник к уже перечисленному ассортименту праздничных увеселений.

-Это странно, откровенно говоря. Советы давать, но все равно решать и отдавать приказы дело должно быть самого Канафинвэ. К твоему раздражению могу добавить свое недоумение.
Забавно, насколько легко давались сейчас вызывавшие ранее трудности квенийские имена. Сейчас они казались иногда более звучными, чем на родном языке.
- Час это прекрасно. А чуть больше ещё лучше. Я надеюсь успеть смыть пыль дорог с себя...
С этими словами аварэ выудила из сундука собственно искомый предмет. Аккуратно и заботливо сложенное платье почти не помялось. Хотя дать ему отвисеться немного стоило. При несложном крое платье не казалось простым благодаря правильной вышивке и насыщенному синему цвету. И заняло торжественно законное место на уже закрытом сундуке.
- Он на этом празднике относится больше к какой части? Музыке или танцам? Или к украшению собой самого праздника?
Аварэ провела рукой по одной из линий цветочной вышики, проверяя, не выбилась ли нить. Светло-синие, почти голубые нити формировали листья, стебли и цветы-звездочки от ворота по рукавам и волнами к подолу.

- Да ну его! Пусть делают, что хотят.
Третий сказал это таким тоном, что сразу было ясно: ничего не "ну их" и лично вот он совершенно не согласен с тем, чтоб Кано и особенно его приснопамятный оруженосец делали именно то, что они там хотят. Слова, что по смыслу были согласием и своеобразной сдачей баррикад, по тону имели прямо противоположный смысл. Охотник отлип от стены и энергично пересек комнату, что означало высокую степень возмущения сложившейся ситуацией.
- Атаринке... Судя по тому, что последние дни его вытащить можно мало куда, и строго по делу- то к удивительным явлениям он там относится.
Теперь Охотник стоял у окна, упираясь плечом в край рамы. И делал на самом деле много дел. Во первых, беззастенчиво разглядывал платье, прикидывая, как к нему будет олений гребешок. То есть, действовал строго в соответствии с полученными ранее от Кано инструкциями. Правда, инструкции оказались не такими полезными, как думалось изначально. Вот кто знает, как оно там на самом деле? Турко вот кажется, что хорошо будет, но у всех же представление обо всем свое... Нда. А еще есть Атаринке, и это совсем другая тема. Атаринке - не мед с малиной в плане характера, и он не любит синдар. И, можно предположить, что он будет не очень то рад видеть, кто и как в некотором роде оспаривает у него внимание Охотника. Это может стать проблемой, наверное. На некоторое время, пока Атаринке не привыкнет, а Турко- отскандалит свое. Ругаться с братом Третий не хотел, но вполне четко осознавал- он готов к такому. По крайней мере к тому, чтобы не давать Куруфинвэ-младшему слишком уж разойтись.

- И насколько сие явление стоит ожидать? - на это раз под поиски попалось полотно-полотенце, с которым аварэ намеревалась "сходить в налет" на купальню этого крыла.
- А так, это конечно их дело. Хотя и не дело это.
Подводя итог услышанному. Только интонация, как и у Третьего намекала, что в любом случае рыжая поддержит попытку Охотника навести порядок в этой паре.
Дальше Келегорму пришлось на некоторое время остаться в одиночестве - все же после путешествия, и перед тем, как надевать это платье, стоило смыть с себя всю пыль, что она собрала. Не то чтобы ей требовалось много времени на наведение чистоты, но наличие времени слегка расслабляло. Однако как-то уложившись в четверть часа Гильрис вернулась в комнату, собираясь переодеться и попытаться привести волосы не в полдобие порядка, а в что-то похожее на прическу.
- Очень своевременно случился этот праздник. Небольшой.

- Никто точно не знает. Я полагаю, даже он сам.
Третий пожал плечами, выражая таким образом мысль "а что я еще тут скажу?". Действительно, самостоятельность Атаринке была такова, что горе всякому, кто попробует сунуться. В своем роде даже выше, чем у Третьего, который конечно очень своенравный, но между тем, влиянию извне порой вполне себе поддается. Атаринке же нет, он- в полной мере сын отца своего, строго в соответствии с именем.
- Не дело... В конце концов, есть такое слово - "субординация". Мне всегда казалось, что это я его забываю, а тут глянешь- так нет, я прямо-таки образчик этого самого понятия. И ладно бы оно пользу какую имело, такое положение дел! та нет, Кано уже давно не мальчик, ему нянька не нужна...
В принципе, Охотник на волнующие его, задевающие темы мог распространятся долго и чувством, но от потока неконструктивной критики по отношению к порядкам, принятым вне Аглона, дева спаслась, слиняв. Правда слиняла она ненадолго. Охотник как раз успел придумать, что и как будет говорить, случись надобность мотивировать происходящее перед родней. Перед вполне определенной частью родни, если быть точным. Себе он признаваться не хотел, но было немного боязно. Чуть-чуть совсем, и - заметно весело, азартно так. Вроде как если на медведя выходить. То есть, и рисково, и бодрит.
-Ну.... да. Кано приехал, и сказал, что не против спеть, а это бывает далеко не всегда. Опять же, верным надо отдохнуть, вспомнить что есть в мире не только Осада и дозоры, обозы скоро подойдут, а значит- можно смело растрясти кладовые... Вот я и подумал- а почему нет?
Вслух сказал Третий, а про себя подумал "Она догадалась. Она точно догадалась, зачем это все устроено... Да ладно, она не могла не догадаться, это же очевидно!" Конечно, со стороны может быть ничего очевидно и не было, и фраза могла быть просто в рамках беседы светской, но ощущение что он "спалился" Охотнику прогнать не удалось, так что вид у него стал слегка смущенный. Как если бы делалось нечто, что не совсем можно делать. Не вредоносное, но порицаемое. Впрочем, он попытался вернуть своему лицу вид обыденный, другое дело, получилось ли. Со стороны Третий себя не видел, и мог разве что надеяться.

Платье село как надо, хотя повода надеть именно его не было... ну как минимум пять зим. С обувью тоже проблемы не предвиделось. Но вот зато процесс оформления прически обещал превратиться в захватывающее приключение... Перерыв в разговоре не помещал вернуться к прежней теме и продолжить разговор, словно никуда рыжая не уходила из комнаты.
- Если сравнивать, то временами да, Аглон является тем самым образцом субординации когда нужно. Правда, при этом мне никто не мешает шипеть на тебя в походе, спорить из-за дичи на охоте и уводить из-под твоего носа вываренные в меду орехи из кладовой зимой. И не спорить, когда дело доходит до схватки.
Перед тем, как отправляться из форта аварэ расчесалась и уложила самые непослушные пряди в косички. Но к предстоящему событию волосы стоило уложить иначе. А так же убрать вездесущие листики - ну вот где, скажите во имя Алдарона, она нашла их в почти пустом ущелье?! Расплетая, разбирая и расчесывая свою гриву Гильрис краем глаза наблюдала за внезапно... стушевавшимся (?!) Охотником.
- Очень удачно он приехал. Когда вообще в последний раз в крепости были большие посиделки с песнями? По-моему это было на позапрошлую Середину Зимы. так что это весьма своевременная мысль. И кладовые освободятся под новые продукты, - распустив полностью все косы Тинпилин попыталась из выпрямить-пригладить. Непослушные и пропитавшиеся влагой за день пути волосы упрямо ложились волнами. Эльдэ нахмурилась и обернулась к нолдо. - Ну вот что ты будешь с ними делать?! - озадачено рассматривая получившееся у Келегорма выражение лица. - Что-то не так?

- Когда нужно Аглон становится тем, чем нужно!
В словах Охотника звучала гордость, причем гордость немалая. Так мастер может говорить о любимом творении своих рук, помня о том, как много в него было вложено труда и осознавая, что усилия не прошли даром. Хорошо вышло, очень хорошо, и вот теперь остается только окинуть произведение искусства взглядом и с полным правом хвастаться им перед другими. Третий отлепился от подпираемой им стены, подходя к деве. Будучи тонким стратегом, когда надо, он четко осознал -либо сейчас окончательно спалится, либо пришло время для резких отвлекающих маневров.
- Ну.. есть вариант, что делать...
Третий мягко прихватил деву за плечи, по сути приобнял, для чего пришлось наклониться. В качестве мелкого хулиганства, он на мгновение коснулся губами макушки аварэ. Так, больше рыжую копну дыханием разворошил. Волосы девы были чуть влажными и пахли лесом. Вернее, конечно ароматными травами и чем-то неуловимо цветочным, но для себя Третий этот запах на составляющие разложить не мог, и идентифицировал как лесной. После чего с небольшим усилием развернул деву к зеркалу, висящему на стене. Так, чтобы той было видно отражение. И, достав из поясной сумки тот самый многострадально выбираемый гребень с оленем, бегущим через фантастические, вымышленные травы, аккуратно воткнул его рыжей в шевелюру. Не то чтобы это как то особенно улучшило прическу, но во всяком случае гребень вывалиться не спешил. Совершив это "черное дело" Охотник отстранился, обозревая результат.
- Вот. Это тебе. Помнишь, когда мы встретились, то не поделили оленя? Я подумал, что олень тебе все-таки должен был достаться, но того уже не сыскать. Может быть, этот подойдет?

Аварэ кивнула, соглашаясь, что да, Аглон это то, что нужно. Но вернуться к прическе, и, тем более, отвечать на поставленный вопрос, а не на риторический, Тьелкормо не собирался, с каким-то на редкость подозрительным видом приобняв - против чего уж она точно ничего не имела! - и легко коснулся дыханием макушки. Гильрис улыбнулась.
- Да? И какой же?
Повернуться она повернулась, но, получив гребень в волосы немедленно попыталась развернуться, встать, его вытащить и рассмотреть лучше.
- Ой... Какой красивый! - рыжая погладила украшение, пробежав тонкими пальцами по изящным граням переплетения трав и оленьих рогов. Лицо лучницы озарила улыбка. - Благодарю - это прекрасный подарок. Особенно с оленем! Он словно застыл в прыжке и сейчас полетит дальше, в неведомые лесные дали. То ли удирая от охотников, то ли от увлекаясь весной... А тот олень был мой!
Первым порывом было обнять нолдо, и отказываться от него Гильрис не стала. Это потом уже можно будет вернуться к прическе и устроить её под гребень, что удержит те самые непослушные пряди и заставит непокорную волну смотреться правильно и, главное, уместно в нужном образе. А пока рыжеволосая просто обнимала дорогого ей эльда.

Охотник был доволен. Подарок пришелся деве по душе, и это здорово. А еще очень здорово, когда вот так вот получается принести близкому существу радость. Без повода, просто так. Ну правда, хорошо ведь получилось. В этом был отголосок той, начавшей подзабываться, жизни за морем. Когда еще никто не строил крепостей и выходил за ворота по расписанию, с целью найти кого покрошить в фарш. Где само понятие "война" пока не существовало, по причине полной ненадобности. Обнимая деву, запуская пальцы в медную гриву ее волос, Охотник думал о том, что многое в этом мире очень знаково. Например, не с проста, ой не спроста рыжая носила свое имя. Гильрис. В переводе на квенья- Звездная Королева, Элентари. Это же имя носила Варда, владычица звезд фактическая. А звезды от века несли в себе надежду для всех. Видать, Создатель все-таки любит своих самых непутевых и дурных детей, если одному из них на пути послал личный кусок этой самой надежды. На что? Да не важно, на то, что все будет хорошо. Почему будет? Да просто. Потому что теперь есть, зачем. Потому что кроме Клятвы теперь в жизни есть еще что то, не менее важное. И потому что за этот самый хороший исход есть смысл бороться. С врагом, с собой, с обстоятельствами.
Третий разворошил рыжую копну волос той, что была тезкой владычице Варде, осторожно пропуская пряди между пальцами...
- Да ничего подобного. Моя стрела тогда была первой.
Некоторые темы всегда будут вечными, со временем превращаясь в шутку, понятную исключительно двоим. Да что там, если придется когда либо лорду Первого Дома и непоседливой синдэ вместе явиться в чертоги Намо, так они там того оленя делить будут. И далеко не факт, что вышеозначенный Намо сможет их рассудить....

Тепло и уютно. И не хочется куда-то бежать и что-то делать. меленький их личный кусочек счастья. Как же все-таки вовремя они поехали на эту разведку! Сколько бы ещё времени она держала это в себе... сколько бы он рассуждал о жизни ещё? Не важно. Важно, что оно есть сейчас.Здесь и сейчас.
Фраза про оленя вызвала улыбку, которую Келегорм наверняка почувствовал. Этот олень всплывал в разговорах с завидной регулярностью, и, если бы келвар имели места, где отдыхают их души, а приметы людей были верны, то ему бедному, не было покоя после смерти - постоянно бы икалось несчастному животному за Чертой.
- Стрела - может быть и опередила на полвздоха, но олень все равно мой, я его тогда добила!
Не уступка, а скорее предложение продолжить и ещё развить тему. - А то бы он ещё дальше убежал в бурелом. И ловили бы мы его потом до самого оврага!
Аварэ подняла смеющиеся глаза на Охотника. Олень, надо же! Теперь у неё будет постоянное свое напоминание о том дне знакомства. И у него - тоже.
- Однако надо и вот этого оленя тоже устроить на его законном месте?

- Но я его раньше нашел. И по следу шел чуть не пол дня, так что спорно, очень спорно!
На тему принадлежности оленя у Третьего было свое мнение. Оно появилось именно тогда, когда первый раз из кустов выходила рыжая лучница, и за прошедшие годы удивительным образом осталось неизменным. Того оленя Охотник считал своей добычей, которую он, Турко, широким жестом уступил тогда еще незнакомой деве. Но - именно уступил, а изначально олень принадлежал ему. Конечно, все это было вилами по воде писано, но такова была негласная традиция.
- Надо. Определенно надо, тем более что этот- точно твоя добыча.
Третий перестал приводить в беспорядок яркие пряди синдэ, пролвел ладонями по плечам девы и так вот и остался. Отпускать рыжую не хотелось, но она была права- причесаться стоило, и надо было дать ей такую возможность. Так что держал он плотно, но не слишком- захочет без проблем вывернется. Глядя на деву сверху вниз Третий мягко улыбался, и вообще вид имел самый что ни на есть мирный. Домашний такой, с покойный. Если бы кто со стороны глянул - никогда бы не подумал, что этот вот конкретно нолдо за умеет за пару секунд сменять солнечную улыбку на оскал сдуревшего от запаха добычи волка. И что именно он без лишних размышлений готов драть глотку врагу, только повод дай. И к крови на руках относится с неприязненным раздражением- рукоять клинка скользкой делается, видя в ней не большее, чем повод утереться.

- А вот вопрос, кто его дольше вел тоже актуален! - держать возмущенно-насмешливый тон умели оба прекрасно.
Рыжая мягко вышла из неплотных объятий, чтобы толком вновь повернуться к зеркалу и уже, наконец, соорудить себе на вечер прическу. Теперь и у неё возникла вполне толковая идея по её сотворению. Самые непослушные боковые пряди были безжалостно стянуты на затылке в узел, а из остальных волос была сплетена коса, обернувшая этот самый узел. Воткнутый во все это сооружение олень венчал картину, словно срываясь в полет с какой-то причудливой красновато-коричневой горы. И, собственно, первым это творение увидел нолдо, к которому она стояла полубоком, а уже потом повернулась к зеркалу сама.
- Так лучше?
Образ выходил даже немного строгий. По сравнению с её всегда слегка легкомысленным видом. Гильрис чуть лукаво смотрела на нолдо, ожидая его высказывания. И любуясь в кои-то веки действительно спокойной красотой Третьего.

- Знаешь, когда-нибудь нам надо взять карту, на которой будет тот лес. И прочертить на ней оба маршрута до места упокоения оленя, сделав пометки, кто где его след обнаружил. И вот тогда-то все выяснится, да!
По тону выходило так, что Охотник ничуть не сомневается в том, кто окажется прав в данном споре, случись вдруг истине в последней инстанции каким-то образом увидеть свет.
Останавливаться вовремя Третий не умел, а точнее не любил, и стабильно демонстрировал дивное упорство в занятиях ерундой. Вот уж действительно - нет дела важнее, чем ставить флажки и засечки на карте, отмечая извилистые пути оленьих троп. И ладно бы истина была как то особенно дорога ему в это вопросе, но нет же...
- Не привычно без цветов... репейника! А если серьезно, то мне нравится. Нет, правда очень хорошо получилось. Тебе идет, и имени твоему идет тоже.
Вообще конечно покдалывать деву по поводу прически - это всегда крайне рисковый шаг. Это все равно что прыгать с обрыва в озеро, не зная дна. Может, повезет, а можно и напороться так, что мало не покажется, но удержаться Охотник не сумел. С другой стороны- он действительно считал, что строгий образ пусть и непривычно, но интересно смотрится. Сегодня вот рыжая решила показать себя с новой, непривычной стороны, и это же так здорово, что она может быть насколько разной. Сравни ее теперь и ее же в лесу - легко будет не узнать. Было в этом какое то колдовство, когда бойкий лесной зверек вдруг обернулся девой, место которой исключительно во дворце.
- Если кто то скажет, что ты не хороша, я скажу Хуану и он его покусает за клевету!
Третий протянул деве руку, жестом предлагая покинуть комнату и идти. Их ждал Аглон, и праздник, и музыка Макалаурэ.И вот так за руку провести рыжую по коридорам, продемонстрировать ее - населению крепости, а население крепости ей - было удивительно правильным. Это несло в себе смысл, и было знаком, способным заявить каждому, что пройдет время, и Аглон станет ее в той же степени, в которой он принадлежал Охотнику. И никто, во всей Арде не скажет, что она тут чужая. Ну, или скажет, но сильно будет о том жалеть.

Тихонько фыркнув.
- Полагаю, проложение этого маршрута займет у нас никак не меньше недели, учитывая рельев тех краев и наших перемещений. И побег за ним самим, - интонация уже синдэ допускала вариации возможной правоты относительно давно убитого и съеденного оленя.
Рыжая повела головой. давая более подробно Охотнику рассмотреть прическу. И прыснула при упоминании репейника.
- Между прочим, в следующий раз как выберемся в лес, озадачу тебя плетением мне венка из того самого репейника. Заодно и посмотрим, можно ли его окультурить до гордого звания венца, - немного лукаво. - А имени по какой диковиной ассоциации?
Представив картинку, на которой Хуан с невероятно серьезным видом поочередно кусает добрую половину присутствующих в зале, как он их самих подталкивал к задушевным разговорам, Тинпилин рассмеялась. Не то чтобы она считала, что кто-то и правда скажет, что она не хороша, но в Аглоне хватало и чересчур серьезных нолдор, которым изредка не помешала бы хуанопокусательная терапия. Для снижения уровня пафоса и серьезности. Того же Куруфина например.
- Это будет весьма интересная идея. Если, конечно, Хуан не решит это сотворить самостоятельно. В качестве разряжения обстановки. Хотя я ещё не видела, что вы организовали.
Шествовать вот так под руку с Лордом и любимым было одновременно и правильно, и, в глубине души, неожиданно. Не потому, что она не желала, чтоб уже все узнали о том, что они с Келегормом полюбили друг друга, просто... Просто она была одной из максимум дюжины синдар, что относительно постоянно жили здесь. В нолдорской передовой крепости. Нолдорской. И за эти годы она успела понять, что за средними феанариони шли далеко не самые мирные калаквенди, и не питающие особой любви к телери. Правда, она не была похожа на подданных Тингола. Её родители куда больше походили на пришедших с Запада. Только что не было ни в их, ни в её глазах того невероятного отсвета, в котором она тонула, глядя в глаза Охотника... и его Верных. И брата с племянником. Кстати о брате... ведь ей предстоит знакомство со старшим братом возлюбленного и Лорда. Которого она разве что издалека видела. Туркафинвэ шел неспешно, позволяя ей не бежать за ним и легко управляться с платьем. И давало больше времени что-то ещё обсудить, если она правильно вычислила зал для праздника.
- Тьелкормо, а как ты собираешься меня представить своему старшему брату?
Старший, это не младший. И Золотой голос, менестрель, это не мастер-кузнец Атаринкэ, которого временами и из мастерских не выманить ничем. Правда, если выманить, то наверняка он увидит много больше, чем может показаться.

На словах о плетении венков Третий старательно изобразил ужас, после чего рассмеялся.
- Ты думаешь, я умею их плести? Тогда ты очень, очень хорошо обо мне думаешь! Но рискнуть можно.
После чего лицо его приобрело выражение хитрое, можно сказать даже коварное. Было видно, что очень ему нравится то, что он там придумал. Охотник наклонился, так, чтобы иметь возможность говорить рыжей на ухо, благо с забранными волосами это было делать не в пример удобнее, чем обычно. Очень тихо, тоном профессионального заговорщика, он шепнул:
-Переводи. Ты достаточно знаешь квенья, чтобы перевести собственное имя.
Тут конечно, стоит отметить, что по хорошему, ответить на вопрос рыжей было можно и так. Теоретически. Практически же, Третий, обычно не страдающий от отсутствия хоть решительности, хоть прямолинейности, хоть навыка в лоб говорить всем что он там думает, терялся каждый раз. Стоило ему собраться сказать Гильрис что то такое, относящееся к сфере комплиментов, не затрагивающих ее навыки следопыта или стрелка, как Турко резко начинал ощущать себя странно. Уверенность испарялась, слова казались не теми, он тушевался и от этого становилось хуже. Потому приходилось каждый раз идти какими-то очень извилистыми путями, рождать чудовищные по сложности логические конструкции... Более того, всю переусложненность этих схем Охотник понимал, ощущал себя идиотом и... Смотрим выше. Он очень надеялся, что после того, как расскажет и покажет семье все, это пройдет. Хотя, почему собственно так должно было получиться, было вопросом открытым, но Третьему нравилось думать так.
-Честно. Я собираюсь представить тебя ему, да и всем, честно. Как ту, рядом с которой я бы хотел быть до Второй Музыки и после.
Серьезно сказал Третий, плотнее сжимая в ладони пальцы девы. Ему очень хотелось. чтобы она поняла, это не шутка, не красивый оборот речи. Это именно то, что он думает. В данный момент Турко крепко завидовал Кано. Вот у кого всегда получалось сплетать слова изящно и точно...

Есть в подобного вида семейных посиделках что-то такое... Привычное, домашнее, уютное. И кажется, что не происходило ничего, меняющего жизнь на совершенно иную, что вокруг мирный Аман, Тирион с его давно изученными переплетениями улочек. Тогда, в дни мира, подобные маленькие праздники, если их тогда можно было так назвать, были совершенно обычным делом и случались не реже раза в неделю. По разным поводам. Сейчас, когда всё слишком изменилось, и жизнь стала далеко не такой мирной, праздников осталось не так много, но они остались. И вот, даже так вот на ходу поводы для них придумываются. Импровизация и мозговой штурм - наше всё, что называется.
Назначенный день настал. А назначенный час скоро наступит. Пора.
Прихватив одолженную кем-то из верных Турко лютню, Макалаурэ направился в сторону зала, где предполагалось проведение праздничных посиделок в небольшой компании. Правда он ничуть бы не удивился, увеличься их небольшая компания под конец вечера раза этак в два, а то и в три, а то и больше. Бывало. Элдар всегда праздники любили.
До зала, впрочем, дойти он не успел. Поскольку догнал идущую в том же направлении пару.
- Можешь уже представлять, брат мой. - Он чуть улыбнулся, поравнявшись с Охотником. Склонил голову в приветствии. - Добрый вечер, леди. - И не без интереса посмотрел на спутницу брата. Впрочем, вскоре отведя взгляд, дабы не смущать деву длительным разглядыванием.

- Чего там плести? Невелика наука. Не сложнее чем чем стрелы в колчан укладывать!
Демонстративно возмутилась аварэ, полагая, что описанная Охотникам картина ещё интереснее. Пока что её опыт общения с нолдор в целом и Тьелкормо в частности говорил, что они обладают весьма недюжинными и мирными талантами, несмотря на высокую степень сконцентрированности на войне. И плетущий венок охотник представлялся куда легче, чем тот же Хэлкамиро. А заговорческий шепот на ухо ещё добавил штрихов в картинку. Даже на миг показалось, что они дети, планирующие шалость, и ничего кроме шалости. Но что-то скрывающие от взрослых, которым ведь не объяснишь, насколько прекрасней это мир станет, если они это сделают. Даже если это всего лишь обсуждение её имени. Рыжая улыбнулась.
- Я помню. Ты перевел его тогда, в зимовье. Эллентари, - слегка озорно, но почти серьезно посмотрев в глаза. - Вы так называете Элберет, Владычицу Звезд. Но мне хватит и такого венца.
Вовремя вернулась серьезность. Тьелкормо обещал... сейчас вновь проговаривая то, что уже прозвучало в ночной степи.
- И после, - эхом повторяя вслед за ним и чуть сжав руку. Но продолжить фразу не успела, поскольку их догнал высокий, как все калаквенди, статный темноволосый эльф с лютней в руках. В его глазах, как и у её Лорда сиял нездешний свет, слегка приглушенный из-за необходимости проливать кровь. Лютня, отсвет и явной сходство оказавшихся рядом эльдар подсказали Гильрис, что перед ней и есть виновник праздника, Второй из Феанариони, лорд Канафинвэ Макалаурэ. Тинпилин на пару мгонвений смешалась, так как только что о нем они и говорили, а потом открыто посмотрела, отвечая на его слова.
- Приветствую лорда Макалаурэ. Твоя слава менестреля летит далеко впереди тебя, и так здорово, что ты согласился устроить небольшой вечер с музыкой,  - голос остался ровным, и даже непослушные окончания квенья, так долго ей не дававшиеся, не стали разбегаться. И, в отличие от самого нолдо, дева его рассматривала с ненавязчивым любопытством, невольно сравнивая с хорошо ей знакомыми его братьями. Второй был заметно мягче Третьего и Пятого. Это проявлялось в манере движения, чертах. И голос, голос сильный и чистый, как и положено певцу. Почти удивительная разница, если посмотреть на того же Охотника, с его выверенными движениями и резкой красотой.

- Вот и покажешь. Продемонстрируешь секреты мастерства.
Третий по-конски тряхнул волосами и широко улыбнулся, причем с таким видом, будто бы заранее признавал полный свой провал на поприще плетения веков. Своим принципиальным не умением делать что либо руками, патологической неприспособленностью к любому ремеслу созидательного толка, Охотник большую часть жизни размахивал, как знаменем. Гордо и смело заявляя всему миру "да, я криворукий бесталанный, смиритесь!". Что совершенно не мешало ( и несло в себе противоречия, в его глазах) Охотнику легко и ловко править конскую упряжь, мастерски выделывать шкуры и много еще чего, если разобраться. Но нет, звание особенного было ценнее.
- И после.
Тоном, возражений не предполагающим, сказал Третий. Так посылают конницу на вражеский строй, так вгоняют кинжал в прорезь шлема, так кладут первый камень в фундамент будущего замка. Видимо, для себя Третий этот момент решил, и был готов вставать против всего, что окажется против. И, возможно он развил бы мысль, но в коридоре появился Кано, и настало время знакомства.
- Кано, знакомься, это Гильрис из авари. Та, которая пусть и не из нашего народа, надеюсь но станет частью нашей семьи. Если не передумает, конечно. И я сделаю все, чтоб не передумала.
Охотник выпустил ладонь девы из пальцев, но исключительно для того, чтобы положить руку деве на плечо. Мягко сжал пальцы, стараясь передать рыжей заряд поддержки и теплоты, потмоу как а вдруг она нервничает? А мало ли?
- Гильрис, ну.. в общем, ты угадала, это Макалаурэ, мой старший брат, прозванный Менестрелем по праву.
Говорить было легко и просто. Жизнь вообще была простой и легкой, именно здесь и сейчас. Мало когда третий мог бы с такой уверенностью сказать, что делает все правильно, как надо. И- не ошибается. Ошибкой было бы поступать как то иначе.

- Мне кажется, что всё у тебя получится. Да и, думаю, раз сразу не передумала, то теперь точно уже не передумает. - Он весело глянул на деву. Жизнь показала, что феанариони столь своеобразны, что либо сразу от них отворачиваются, либо не отворачиваются уже никогда. В этом была часть их силы, в этом же и их проблема. Находить друзей проще, чем потом их терять. А война безжалостна к дружбе и к любым другим проявлениям чувств и эмоций. А потеряв друга, настоящего друга, тяжело потом вновь с кем-то начинать дружить. И с каждым разом всё тяжелее. Поэтому у того же весьма общительного менестреля было не слишком много настоящих друзей, а та, с кем предполагалось разделить дальнейший жизненный путь, и вовсе в Амане осталась. Правда хоть это успокаивало. Он её любил, но не пустил уйти с ним в Исход. Незачем. В Амане всё-таки безопасно. И всё же немного легче от того, что кто-то ждёт...
Тряхнув головой, Макалаурэ постарался избавиться от печальных мыслей. На этот вечер они должны остаться далеко в глубине души и под тяжёлым замком. Сегодня праздник.
- Я тоже рад, что этот вечер всё-таки состоится. Будет совсем неплохо разнообразить одинаковые будни пограничной крепости небольшими посиделками. - Немного помолчал и добавил весело, отшучиваясь уже привычным образом. - Просто не нашёлся ещё тот, кто рискнёт перепеть. - На самом деле нашёлся. Но с Даэроном они поют слишком по-разному, чтобы их можно было сравнить и выяснить, кто же лучше. У каждого свои вкусы. Кому-то нравятся музыка и песни синдарского менестреля, кому-то Кано. И ничего такого в этом нет. Наоборот хорошо, опять же разнообразие.

- Продемонстрирую непременно. И тебя научу, если не умеешь, - легко и приятно смеяться с нолдо и обсуждать какие-то вещи, не относящимся к судьбе и серьезным решениям. И подозревала, что так у них будет всегда. Не для серьезных бесед их свели дороги. Хотя, кто знает...
Прижаться чуть теснее боком, вслед движению руки на плече. Жест почти хозяйский со стороны Келегорма, но в то же время более чем логичный и нужный. Она действительно слегка оробела перед Канафинвэ, но на то Туркафинвэ и будущий супруг, чтобы быть опорой и защитой тогда, когда она сама ещё не осознала необходимость этого. В ответ на "предположение" едва тихонько не фыркнула. Так же тихо, больше для самого Охотника.
- Я тебе передумаю!
Если выпал им этот шанс, отказываться от него - преступно. И, поскольку обмен любезностями состоялся, они могли двигаться дальше по коридору к нужному залу. В сторону коего Гильрис и повернулась.
- А что, раньше было много претендентов на "Перепеть"? Твои песни добирались до нас куда быстрее ваших разведчиков. И в нашем поселке их любили не меньше, чем те, что приносили из Дориата, авторства Даэрона.

В целом, знакомство с частью родни можно было считать состоявшимся, и, более того, прошедшим более чем конструктивно. Все- таки хорошо, что первым им с рыжей на совместном, в ряде смыслов, пути, встретился наиболее мягкий из братьев. Это было можно счесть добрым предзнаменованием, если бы Охотник уже некоторое время как ( а конкретно- с момента объяснения в распадке между холмами) не принял решение, в данном вопросе ни на какие знамения не ориентироваться. То есть, конечно хорошо полагаться на судьбу и искать ее знаки всюду, но в ряде вопросов лучше все же действовать самостоятельно. Без оглядки на всякие смутные вещи.
- Даэрон, говорят, грозился как то перепеть. Но я не думаю, что он осилил бы.
К обитателям Дориата Третий питал сложные чувства, далекие от теплоты, и потому заочно в теоретическом своре присуждал победу Златокователю. Из принципа, на самом деле.
Далее, путь до зала, в котором должно было состояться мероприятие, они проделывали уже втроем. И согласно стремительно возникающей привычке, деву туда он не столько вел, сколько мягко так тащил на буксире, тем более что держа руку у нее на плече это было делать очень удобно. ну и да, руку убирать попросту не хотелось, а тут такой повод! Хороший повод же, очень обоснованный.
- Нет. Даже если лично Эру явится ко мне, и потребует этого, ему придется уйти ни с чем.
А это уже было адресовано деве, в ответ на ее "я тебе дам передумывать". И сказано было не громко, и тон был вроде как шутливым, но за общей несерьезностью вполне можно было прочитать, что шуткой это является не полностью. Ведь на самом деле, если разобраться, не так много осталось у Третьего того, что он на самом деле не готов терять. За что имеет смысл переть против всего, и в общем то всех. Вскоре все трое прибыли туда, куда собственно и собирались. В зале уже царила вполне неформальная, приподнятая атмосфера. Жарко горели факелы, на столах имелось вино и угощение. Караван с припасами прибудет в срок, о том уже известно, и растрясти кладовые не мешает ничего, так почему бы и нет. Слышались разговоры, складывающиеся в сложно различимый рисунок. Гарнизон крепости отдыхал, из тех кто хотел того (и не был засунут в обязательную вахту, да). При желании вполне можно было представить, что никакой войны нет, а просто большой замок спокойно отмечает начало осени. Удивительная, редкая для этих мест картина.

- Много. Как ни праздник, вечно кто-то да отыщется. Аман был богат на менестрелей.
Он вспомнил некоторых из таких вот желающих и весело усмехнулся. Нет, правда же иногда даже интересно было посостязаться, а иногда и не очень. А вообще... Спорить о том, кто лучше споёт, да кто красивее сыграет Макалаурэ считал почти что глупостью. Ибо бессмысленно сравнивать несравнимое. Ибо у каждого менестреля своя музыка и свои песни, а у каждого слушателя свой вкус и свои пристрастия.
- А их кто-то переводит или прямо так, на квенья поют? - спросил с живейшим интересом, ибо и впрямь интересно было, как же поют его песни среди синдар, ведь он никогда на синдарине их не пел да и не сочинял тоже.
- Даэрон грозился. Но не перепел. Мы с ним, помнится, торжественно сообщили возжелавшей музыкального поединка публике, что поём совсем разное, а значит и сравнить это не получится.
Так и не выяснили кто лучше. А хотя... Никто не лучше, оба они равны, если так уж посмотреть.
Тем временем они уже подошли к залу, где всё уже было готово к их приходу, и все ждали этого самого прихода. И так уютно и по-домашнему. И так спокойно сразу становится и кажется, что всё только здесь, в этой комнате, весь их крохотный мирок. А большого мира с его проблемами и печалями не существует, он остался где-то там далеко. И всё-таки такие вот вечера - это очень хорошо... Почаще бы... Да не получится.

Нужно сказать, что к подобному способу перемещения за руку она привыкла давно, научившись подстраиваться под широкий шаг Охотника. И сопротивляться даже и не думала. Те редкие случаи, когда лучница намерено замедляла движение, неизменно заканчивались выяснение кто крайний, чей был тот олень, а также почему нельзя поговорить потом. За текущим разговором они переместились в зал, в котором уже собралось изрядно народа. И в этой привычной атмосфере крепости робость Гильрис быстро отошла на второй план. В этом густом, наполненном знакомыми голосами и движениями месте забывались все страхи и опасения. Можно было с легкостью отбросить их и поверить, что ничего не изменилось. Точнее изменилось. но только для них двоих. А изумленные, недоуменные, раздраженные или недовольные взгляды терялись (так казалось ей), в общей массе понимающих и принимающих.
- Так и пели, на квенья. По ним я, собственно, и начинала учить ваш язык. Понимали не все, и не сразу, но среди старших были те, кто помнил первый язык, он помогали разбираться. Но даже не зная значений слов - твоя музыка говорила лучше любых языковых конструкций, - слегка ехидно, - И среди моих сородичей наверное нашлось двое-трое, кто бы вызвал тебя на поединок. Хотя бы для того, чтобы ты лично спел для нас.
Первые минуты аварэ держалась рядом с Келегормом, в ответ на его слова об Эру вернув преданный и любящий взгляд. Как же здорово, когда можно не скрывать это ни от кого, даж от самой себя! Но затем Тинпилин заметила в ближайшей нише знакомую фигуру в острохарактерном шлеме. Очень характерном. Странно, ведь когда она выезжала из Аглона-второго, Турумаитэ оставался там. Но и сюда прибыл, похоже, раньше её. Интересно как? Чтобы это выяснить, рыжая на пару минут отпустила руку нолдо, подойдя ближе к коменданту и нахально постучав по ближайшему выступу на шлеме, более всего напоминающему рог. И привычно же отшатнулась от дернувшегося к ней кулаку.
- Ты никак летать научился, Тинкалиндо? - негромко, так чтоб услышали только они двое и стоящий рядом Тьелкормо. - или какая ещё неведомая сила помогла тебе меня обогнать на пути в основную крепость?

Можно было с абсолютной уверенностью сказать, что в Аглоне все очень ждали визита Макалаурэ Златокователя и совсем не чаяли появления "на людях" второго командующего крепости. Лорда Куруфинвэ никто не видел с тех пор, как он проводил сына, отправившегося с секретным поручением в секретном направлении. То есть, Атаринке не попадался никому на глаза уже неделю точно. Но никого это особо и не беспокоило, так как его привычка к затворничеству в кузне была хорошо известна даже тем, кто не был знаком с ним лично. А вот чем Искусный занимался за закрытыми дверями своей святая святых, пожалуй, знал только его сын, Тьелперинквар, который не распространялся о делах отца даже среди своих, если Курво его о том предупреждал.

Куруфин всегда был убедителен. Он мог быть настолько убедителен, что принятое им единолично суждение становилось фактом, и очередным фактом стало то, что отсутствие его, Атаринке, на осеннем празднике, равно как и присутствие, не имеет значения. Гораздо более важным он считал необходимость продолжить работу, чтобы не дать остыть замыслу в своей голове. Но потом он подумал о том, что, если он так и не увидится с Кано, то это будет не по-братски.

Вопреки тому, что можно было бы подумать и ожидать от Куруфина, к появлению "на людях" он подготовился должным образом, сменив одежду с рабочей на нарядную и убрав волосы в настоящую причёску, украсив их косами. Красно-бело-золотое одеяние и венец лорда Первого дома - почти так же торжественно и официально, как в Тирионе. Хоть обстановка кругом не была и вполовину столь пышной, а атмосфера - лёгкой, как это было когда-то давно в Благословенном краю. Только голос Златокователя мог оживить и сделать реальными те воспоминания.

Куруфинвэ появился в общей зале раньше своих братьев, и если кто-то из верных удивился этому, то виду не подал, и беседы продолжились. Курво пока что не присоединился ни к одной из них, слушая их все разом. Он услышал приближение братьев и направился к ним навстречу. Чуткий слух эльфа уловил всё сказанное на пороге залы, и взглядом Куруфин проводил отошедшую в сторону деву.

- Приветствую, братья! - произнёс он, обращаясь к Келегорму и Маглору и поднимая на них ясный и спокойный взгляд.

Когда вся троица оказалась в зале, рыжая почти сразу же стремительно- сказывалась беличья натура, ускакала здороваться со знакомым. То бишь, бессменным надзирателем за порядком в малой крепости - Тинкалиндо. Ну что ж, Третий ничего против не имел, в конце концов, именно ради общения всех со всеми тут и собралось столько народу. Буквально парой мгновений спустя выяснилось, что у шустрости девы есть еще один, огромный плюс. В зале обнаружился Атаринке. Вообще то, конечно явление Пятого на празднике было ожидаемо, и на это самое явление надеялись многие- по окопавшемуся в кузне Куруфинвэ лично Охотник успел за неделю соскучиться, например. Что было ситуацией сложной, ибо соваться в кузню развеивать свою тоску было делом дурным - все равно увлеченного мастера не порадует, что его отрывают. Но вот Атарике тут. Торжественный и величавый, до одури похожий на отца... И ему сейчас надо будет сказать все. И если говорить с Макалаурэ было сравнительно просто, то беседа с Пятым виделась своеобразным рубежом. Из тех, на которые выходят раз в жизни.
- Приветствую и тебя. Хорошо, что ты решил выбраться из своей мастерской. Давно мы не виделись.
Шутливым тоном проговорил Третий, которого неоднозначная и потенциально напряженная ситуация по давней традиции вводила в состояние дурной веселости. Ну и да, но подогревал в себе это чувство, набирая некий моральный разгон, готовясь вывалить на младшего брата все, что тому предстояло узнать.
- Действительно хорошо, потому что я должен сказать тебе очень важную вещь. Дослушай, а потом уже перебивай.
Нет, начал то Охотник рассудительно, но выдержать такой хороший, конструктивный тон сколько нибудь долго не сумел.
- Атаринке, это должно было случиться рано или поздно. Я встретил одну деву, то есть встретил я ее давно, а некоторое время назад на границе... Нет, не так! Я люблю ее, это главное. Она совершенно особенная, другой такой нет, я точно знаю это. Ты должен меня понимать. Когда эта война закончится, она должна войти в нашу семью. Войдет в нее. И я прошу тебя принять это мое решение. Потому что я не передумаю. И - потому что я без нее не смогу.
Третий говорил не слишком громко, но порывисто, с жаром. И во всей его подаче, в том, как именно он смотрел на младшего брата, в том как уверенно звучал голос, слышалось - да, он принял решение от которого не отступит. Не готов отступать.

- Хм... Однако приятно слышать, что песни послужили помощью в изучении языка. - Прозвучало это с некоторым даже удивлением и малой толикой гордости за своё творчество. - Ну... Для того, чтобы я спел для кого-то не обязательно меня на поединок вызывать. Я и так вполне могу спеть, без всякого поединка.
А в зале им навстречу вышел Курво. Нарядный и такой торжественный, будто не на тихие посиделки в небольшой относительно компании пришёл, а на праздник середины зимы как минимум. И вновь, в который уже за сегодня раз, вспомнился Тирион и проходившие там праздники. Память, память... Никуда от неё не деться.
- Ой, Куруфинвэ, как хорошо, что ты всё же появился! - Обрадованно улыбнулся брату Кано. - Я уж думал, не успеем увидится.
Все вокруг знали, что если Курво основательно засел в кузне, его лучше не отвлекать и в кузню не соваться. Менестрель исключением не был и действительно уже и вовсе подумал что не успеет увидеть брата в этот свой визит в Аглон. Но всё-таки успел. И хорошо.
И надо сказать, что он вовремя умолк, ибо Турко начал сообщать о своих чувствах к сопровождающей его на этом вечере деве. Сообщал он, как водится у всех, кто подобное говорит своим родичам, путанно и немного странно. Макалаурэ задумчиво улыбнулся, опять же вспоминая свой опыт подобных сообщений. Неужели и у него также было... Прямо-таки не верится. И всё же. "Проще говоря, в нашей семье скоро будет на одного женатого феанариона больше." - Подумалось менестрелю, но вслух это говорить он не стал. И так ведь уже понятно.

Вот так всегда. Стоишь ты, никого не трогаешь, нишу подпираешь и об обороне вверенного твоим заботам участка думаешь - что бы еще понастроить, что бы еще укрепить, сколько ресурсов под это потре... бумс. Бумс-бумс-бумс. Прямо по его драгоценному шлему пятисотлетней выдержки, не раз и не два спасавшему шкуру не в меру ретивому нолдо. Не утруждая себя разбирательствами, кто на сей раз решил посягнуть на святыню, Тинко отмахнулся кулаком, намереваясь совместить его с челюстью наглеца и, скорее всего, отправить того в увлекательное путешествие на другой конец зала в жаркие объятия сотрясения мозга и нескольких переломов. Нет, ну а что вы хотели от кузнеца? Рука-то тяжелая, да и за свои творения обидно. Впрочем, нахальное рыжее создание увернулось, быстро сформировавшись перед проясняющимся взором в Гильрис собственной неугомонной персоной. Стоило догадаться - настолько глубоко свой инстинкт самосохранения здесь больше никто не зарывал. И ведь нет бы просто подойти и, например, окликнуть - нет, нет, нет. Вот такая она и есть, бестия лесная. Плохо ли это - вопрос отдельный.
-Ты пытаешься обогнать коменданта крепости в его владениях?
Тихо и довольно иронично осведомился эльф, постепенно переключаясь с собственных мыслей на что-то более насущное. Тем более, Лорды заявились, стоит уделить им какое-то внимание... наверное. Или лучше не вмешиваться в дела высокородных особ, оставив их самим себе. Слишком разными они были и слишком разными категориями мыслили, все же.
-Конечно, эта часть укреплений формально не под моей опекой, но есть тут пара вещей, про которые в курсе разве что строители да те, кому положено знать.
Ему-то, конечно, положено все и до всего есть дело. Ведь от защищенности этого бастиона зависит и сохранность тыловых укреплений. Вот и шнырял "рогатый" эльф повсюду, высматривая лазейки и кропотливо занося их в глубины собственной памяти. Авось, пригодится когда-нибудь.

Первым ответом рогатому эльфу стало слегка насмешливое фырканье, сопровождавшее любую их беседу.
- И тебе тоже вечера доброго, незабвенный и бессменный комендант. Кстати, спасибо за нитки. И да, почему бы мне не попытаться тебе обогнать? Или обскакать. Нет, я не слишком-то и торопилась, но и не плелась улиткой. И никто не оспаривает твое право все знать. Но мне же интересно! Да и потом, учитывая, столько, сколько я мотаюсь по поручениям Тьелкормо... Лорда туда-сюда, то мне было бы полезно знать пару тропок, которыми, выходит, ходишь ты.
Вывалив на бедного нолдо ворох слов рыжая, наконец-то сделала толком паузу, давая возможность ей ответить. И обдумать собственную, кхм, оговорку. Вот интересно, ей теперь нужно продолжать делать такое вот отступление про "Лорда", или уже нет? После сегодняшнего вечера? Занимательный вопрос, и она непременно задаст его Охотнику, но чуть позже, когда они... Гильрис обернулась, разыскивая глазами Келегорма и, заметив рядом с ним младшего брата тихо ойкнула, и невольно попыталась юркнуть в ту же нишу, облюбованную Тинкалиндо. Не то чтобы она всерьез опасалась Атаринке, но прекрасно знала о некоторых его аспектах отношения к не-нолдор. И вообще тем, кто не-семья. И опасалась того самого разговора, который, судя по лицу Третьего, уже начался между братьями. Стоило немедленно занять голову чем-то ещё, чтобы не начать переживать из-за этого ещё сильнее. Так что коменданту малой крепости пришлось принять ещё порцию немного нервного беличьего энтузиазма.
- А может мне тоже уже положено знать? Ты меня знаешь не одну дюжину лет. Далеко причем не одну. И я все равно ведь это узнаю. Причем у тебя же. Кстати, там на третьем полуповороте я сегодня видела что-то, больше всего похожее на выход рудной жилы. Хотя скорее даже не рудной, а самоцветной. Ты об этом знаешь?
Разговор плавно и не очень перетекал с вещей обыденных к вещам менее привычным и обратно. Совсем как мысли лучницы, которые она сейчас даже и не пыталась привести в порядок.

Иногда он думал, что зря заставляет других относиться к себе слишком серьёзно. А иногда Курво смотрел на других и понимал, что по-другому никак нельзя. Зная себя, он начал бы важный разговор в более подходящее время и, может быть, даже в более подходящем месте. Но это же Келегорм, который, кажется, верит, что неистовый напор решает в один момент. Куруфин ещё не успел ответить Кано, а Келегорм попросил его не перебивать и выпалил всё как будто на одном дыхании. И Курво выслушал его внимательно, не пропустив ни одного слова, ни одного полуслова. А затем обратил взгляд на Кано, смотревшего благодушно и задумчиво улыбавшегося происходящему. Очевидно, что от него, Куруфина, ожидалась иная реакция, ведь за ним благодушия не водилось. Неудобно было как-то обманывать ожидания брата.

- Разве она не равная потомку короля нолдор и не достойна лорда Первого дома, великого охотника Келегорма Прекрасного? - самым искренним и доброжелательным тоном спросил Куруфин Тьелькормо, вид которого был красноречивее его слов. - Зачем ты предупреждаешь меня о том, что не передумаешь? Разве не станет ваш союз радостью для меня, твоего брата?
Он догадывался о том, каков будет ответ на его вопросы, несмотря на подлинное удивление, которое слышалось в его голосе. Лицо Куруфина помрачнело, он нахмурил брови и пристально смотрел в глаза Келегорму.

Атмосфера в зале была в целом непринужденной, чему немало способствовало пространное брожение всех. Но неким волшебным образом бурление праздника обтекало троих лордов, как ручей корягу. А конкретно у Третьего оформилось и крепло ощущение, какое бывает на штурме. Когда первая волна прошла, и все пока еще при своих. Ага, сшиблись, разошлись, сейчас второй раз наваливаться пойдем.
Удивление и в целом доброжелательная реакция, которую продемонстрировал Атаринке, была неожиданным ходом. Можно и хотелось поверить в то, что так именно дела и обстоят, но ерунда была в том, что Охотник своего младшего брата знал всю жизнь. С самого раннего детства, и имел богатейший опыт самых разных бесед. Не очевидных- в том числе. Коротко бросив взгляд в сторону предмета беседы, то есть рыжей синдэ, Третий убедился, что с той пока все в порядке. То есть, она занята и пока в стороне. Неплохо, весьма неплохо. Было во взгляде этом от того как зверь смотрит на самку. Свою. Все с ней в порядке? Ничего не случилось? Хорошо, пусть бегает дальше, а мы тут пока порешаем...
- Если бы я был уверен в твоей реакции, я бы ни о чем не предупреждал.
Утверждение вышло не самое однозначное, и при желании его можно было растолковать и так и этак.
- Она не родич никому из тех, кто претендует на власть в Белеринаде, если ты о том. Но да, она достойна, в этом я уверен. Я знаю, ты не большой любитель синдар, от того и беспокоюсь. Но если я беспокоюсь зря... То я идиот и счастлив, что ошибся.
В принципе, разглядывая помрачневшего брата, Третий морально готовился извиняться за подозрения. Очень, очень хотелось верить в то, что он ошибся. Но при всем при том расслабляться было рано - Атаринке мог быть крайне внезапным во всех смыслах. Так что на лице Охотника надежда на радужный исход предприятия изрядно была разбавлена этакой осторожностью.

Ох не нравилось что-то Кано то, в какое русло пошёл разговор. Посему он решил вставить своё слово в поддержку Турко и его выбора. И потому заговорил после того, как смолк Охотник.
- Курво, я тебе могу так сказать. Дев, равных нам по знатности, по пальцам пересчитать можно. И не этим, как мне кажется, надо отмерять достоинства девы. Чай не лошадь породистая, чтоб на родословную смотреть. И она - достойна. Они друг друг другу подходят как нельзя лучше, и это главное.
Вообще он никогда не смотрел на то, насколько знатна и родовита дева. Например его жена была вообще из простых тирионских жителей, ни разу во дворец не вхожая. Так и что. Главным было то, что дева та была ему по сердцу и была единственной, кто подходила именно ему. Так и тут. Не важно, что дева, выбранная Тьелкормо из синдар, не важно, кто там её родители. Важно то, что никто иной Турко не нужен. И Курво всёже придётся смириться с выбором брата, даже если ему что-то в этом выборе не нравится. В конце концов не хочет же он не допустить счастья Охотника. Наверное нет. А принципы... Принципы и усмирить в чём-то можно.

Гильрис принялась радостно вываливать на уши Тинко целый ворох разной информации, явно не стремясь отправиться к власть имущим, занятым своими проблемами и заботами. В какой-то мере он был благодарен рыжеволосой - хотя бы стоять здесь будет не толь скучно. Заняться насущными вопросами обороны теперь ему точно не дадут, так что...
-А ты поинтересуйся, я и покажу. У себя в крепости, по крайней мере.
Вот уж где хватало разных хитроумных проходов и ловушек, так это во втором аглонском бастионе. Он был не столь велик, но времени на то, чтобы сделать из него здоровенную занозу, политую отравой, у коменданта было предостаточно. Он взялся за дело с чувством, с толком, с расстановкой и иногда сам не понимал, как сварганил то или иное, если не в очередном припадке неконтролируемого вдохновения. Что касается основного бастиона - тут носитель рогатого шлема просто не хотел портить удовольствие Охотнику, для которого подобная экскурсия может оказаться вполне себе неплохим развлечением. Что ни говори, а в крепости с этим туговато - рутина начинала брать свое, медленно, но верно. Хотелось надеяться, что избранница его Лорда способна это изменить.

- Интересуюсь. причем прямо сейчас и весьма активно. Хотя я подозреваю. что какие-то ходы-тропки у тебя и по ущелью проложены? Или нет?
Их мирный разговор в нише тек спокойно, затрагивая исключительно темы двух крепостей. па вот разговор братьев-феанариони был явно куда более эмоциональным. Может быть даже более интересным, но прислушиваться Гильрис не стала. Это была не её "охота", это было делом Тьелкормо. Читать по лицам было сложнее, и пока что, кажется, их опасения вполне оправдывались.
- Кстати, на предмет интересоваться. Когда ты тянул проволоку у себя в мастерской я успела заметить заготовку на охотничий нож с необычным окрасом металла. Ты знаешь, я в кузнечном деле не разбираюсь, но она, на мой взгляд, явно отличалась от прочих. Которых у тебя тоже хватает.
Вопрос был этот задан был уже не только чтоб занять голову. Даже самые хороший ножи рано или поздно нужно было менять. А, учитывая уровень Тинкалиндо как кузнеца, и их вполне дружеские отношения, попросить у него новый было более чем логично.

Покровительственный взгляд, брошенный Келегормом в сторону, не ускользнул от внимания Куруфина, но он смотрел, всё так же хмурясь, только на братьев и пока не интересовался непосредственно самой девой. Кто бы она и какой бы ни была, она уже не нравилась ему одним фактом своего существования и присутствия здесь сегодня, став причиной заочного спора, в котором заочно же он должен уступить и смириться. Не нравилось и то, что его поучали.
"Дорогие мои братья," - в мыслях своих обратился к ним Куруфин, впрочем закрывшись и оставляя мысли свои при себе, - "я мог бы вам так сказать - никудышные из вас дипломаты". На ум пришла неуместная шутка о том, что у кого же так мало пальцев, что он считает по ним дев равных высоким лордам Первого дома.
Далее говорил он спокойнее, уже без удивления в голосе, так как понял всё верно:
- Тьелкормо, ты не уверен в том, что станет радостью для меня, и теперь я понимаю, что беспокойство твоё не безосновательно. Но Макалаурэ прав, и есть то, что главнее моих симпатий или не-симпатий.
Тут Куруфин сдержанно улыбнулся, глядя на Келегорма, явно всё ещё ожидающего бурю, и на Маглора, решительно настроенного поддержать Охотника. Он не спешил принимать решение, по-прежнему считая, что ни время, ни место не подходят для этого, и затаил обиду. Улыбка исчезла с его лица.
- Союз двоих третий не судит. Но, что же, дева стоит того, чтобы сомневаться во мне? В том, что я смогу вести себя достойно и не опозорю своих мудрых и великодушных братьев?
Сарказм, заключённый в словах Куруфина, был очевиден, и смотрел он серьёзно, в ожидании ответа.

" Вот можно подумать, я не угадал!" мысленно возмутился Охотник, но вслух конечно этого говорить не стал. Как ни был он далек от дипломатии, но не настолько, чтоб не понимать совсем уж очевидных вещей. Например, что бывают комментарии такие, которые при всей своей правдивости только бесят оппонента и рубят всякое конструктивное течение беседы на корню.
- Да при чем тут достойно- не достойно? Где я что про позор сказал?!
Чуть ли не взвыл Третий, но неким волшебным образом умудрился сделать это вполголоса. Впрочем, выразительность подачи это никак не снизило, тем более что вот такое вот додумывание второго смысла было очень, очень коварным явлением. Можно было запросто застрять в бесконечном выяснении, что кто на самом деле кому сказать хотел, кто что понял, а чего и вовсе не было, но быть было должно и все решили, что есть.
- Брат мной, ты неоднократно говорил о своей не любви к синдарскому племени, и был крайне убедителен. Было бы странно, если б я тем словам не верил. Отсюда и моя настороженность. Но если я не прав, то скажи об этом, пожалуйста, сейчас, чтобы я знал, что следует начинать просить прощения. Скажи, и мне будет очень, очень стыдно.
Сказано было это все крайне решительно, с той интонацией, которая говорила о намерении вот именно сейчас упереться рогом. Вообще, обычно в спорах с Куруфинвэ, Охотник предпочитал уступать, а того лучше в спор не лезть, и ситуация, складывающаяся теперь была неудобной, дурной и... и действительно очень стыдно будет, если все предосторожности окажутся излишни. Но при всем при том, про извинения и стыд сказано было искренне - в конце концов, обижать несправедливыми подозрениями родичей последнее дело! Чем дальше, тем больше Третий ощущал себя круглым дураком, и чувство это ему не нравилось. А что поделать? Может и был какой то другой, более правильный способ начать беседу, и более правильный способ ее продолжить. Но Третий нервничал, и от того конструктивность его аргументов стремительно падала.

И ведь грешно обижаться...
...думал Куруфин, глядя на нетерпение Келегорма, в ответ на которое совсем не хотелось объясняться. Хотелось просто сказать: "Подумай сам". Охотник ведь не дурак, на самом деле, и острота его ума - как остриё его меча - лишь иногда нуждается в заточке. И тогда Курво всегда был к его услугам, объясняя что и почему так, а не иначе.
- Брат мой, - заговорил он, подняв ладонь и жестом этим требуя внимания к своим словам, - мы говорили о том, что не пристало нам ни совет держать, ни общих дел иметь с эльфами сумерек, не знавшими света до солнца и луны. И мы были очень убедительны. Теперь я вижу, что для тебя кое-что изменилось. Но раз ты считаешь, что для меня ничего не изменилось, то с твоей стороны было бы также справедливо предположить, что и моё самообладание осталось при мне.
- Что же, я приму твои извинения, что ты не подумал об этом. Приму тем охотнее, чем скорее ты покажешь, что доверяешь  не моим склонностям, но моему слову не бросать тень на твоё великодушие и благородство, на твои чувства.
Куруфин сказал это как последнее предупреждение, перед тем, чтобы взять ситуацию в свои руки. И если кто-то нервничает, не зная, что сказать ещё, то он сделает так, что появится повод для волнений посильнее, но зато Турко уже ничего не надо будет говорить.

- Кано, - он неожиданно тепло улыбнулся и обратился к брату, тактично замолчавшему, но не отходившему, видимо, на всякий случай, - всё же скажу, что очень рад тебе. Действительно, мы очень давно не виделись. Но из корыстных соображений добавлю, что я не только слишком давно тебя не видел, но также долго не слышал твоих песен. А это плохо сказывается на моём настроении, ты же знаешь, да и сейчас, наверно, заметил.
Он не испытывал неловкости, иронизируя над самим собой. Он ясно видел перспективу того, что скоро им начнут пугать непослушных детей - "Придёт дядя Курво и съест тебя! Или утащит в свою страшную кузню! Уууу!".
- Я надеюсь, что, несмотря на наш небольшой спор, ты не откажешься от своего обещания петь здесь, сегодня, для всех, только потому что я попрошу тебя особенно.

Надо сказать, что Третий брата выслушал, как Куруфинвэ того и хотел. То есть внимательно, не перебивая, и никак не вклиниваясь в речь. Что ж, Атаринке действительно был в своем праве, и намечающаяся крепкая такая обида была правомерна.
- Что ж, тогда действительно прости меня, брат. Я был неправ и несправедлив к тебе. Я ошибся и ошибся ужасно. Мне следовало лучше подбирать слова и быть аккуратнее к твоим чувствам. Поверь, я не хотел ранить тебя, и я стыжусь, что так вышло. Действительно, кто кроме тебя мог бы понять что происходит и принять это? Смятение чувств свершено лишило меня адекватности и разума, чего быть не должно.
В принципе, сейчас, в этом зале происходило явление нечастое в последние годы. Третий извинялся, при этом добровольно и от души. Действительно, теперь, после речи Атаринке, картина выглядела совсем по другому и выглядела неприглядно. Как, ну как он мог сомневаться в своем брате, в том, кто до того всегда прикрывал спину, кто всегда готов был выслушать и дать разумный, хороший совет? Нет, так поступать было нельзя, и уж тем более нельзя было говорить необдуманно. По Охотнику легко читалось, что произносит слова извинения он не просто так, ему действительно неудобно и сожалеет он вполне от души. С непередаваемой силой Третий хотел, чтобы все наладилось, чтобы искренность его была услышана. Ведь действительно, барлог с ними, со всеми синдар и авари, и кто там еще шарится по лесам Белерианда, ему до них дела нет. Ему дело есть ровно до одной, совершенно конкретной девы, все остальные авари и синдар могут катиться куда угодно.

Тропок в ущелье у него не было. Более того, оно так и задумывалось как простреливаемая местность без даже намека на укрытия. Так что на первый вопрос "рогатый" ответил отрицательным покачиванием головы. Что касаается второго пункта...
-Вообще-то, оно для тебя и предназначалось.
Тинко не стал делать вид, что впервые слышит об этой заготовке, равно как и отрицать ее предназначение. Свадебный подарок, это даже глупому орку будет понятно. Точнее - часть подарка. Видимая часть айсберга, если угодно. Гильрис, безусловно, была не самой худшей охотницей, но кое-что из ее снаряжения могло бы быть исполнено на куда более высоком уровне. Да и отвлечься от собственных творений стоило, продумать их коцнепцию заново.
-У меня время от времени образуются излишки сплава, который пошел на доспехи еще в Амане. Убираю декоративные детали, что-то где-то облегчаю - вот и выкраивается помнемногу. Как раз тебе хватит. Не каждый день у моего Лорда избранница появляется.
Комендант второго бастиона явно и открыто поддерживал этот брак. Конечно, он не имел влияния своего сюзерена, но и не забивал себе голову политическими глупостями, предпочитая прямоту и ясность уклончивым маневрам дипломатии. Есть избранница. Лично ему, Тинко, выбор Лорда по душе. И Гильрис по душе. А родовитость там и прочие вещи - пусть уж Охотник сам разбирается.

Кано от братьев не отходил, но больше, считая что это ни к чему, в разговор не вмешивался. Пусть сами между собой всё выяснят, в конце концов это проблема по большей части только взаимоотношений Курво и Турко. Поэтому ему лучше молча постоять в сторонке, но так, чтобы успеть защитить интересы Охотника, которые он, в общем-то, поддерживал полностью, не обращая внимания на такие, например, нюансы, как отношения Первого Дома с синдар и синдар к Первому Дому. Любовь - штука странная, и она не выбирает, никогда не выбирает. А кому-то третьему спорить с ней... Хотя бы странно... Да и правда, что конкретно может измениться для Курво в этой ситуации? Да ничего. Положение дел, да и то не слишком сильно, изменится лишь для Турко. Так чего же зря шум наводить? Незачем. Пока что совершенно незачем.
- Заметил. - Кано чуть весело улыбнулся. - И думаю, что сие надо срочно исправлять.
Чем Макалаурэ и наиеревался заняться тогда, когда с предварительной частью посиделок и со всеми не касающимися цели сегодняшнего мероприятия разговорами будет точно покончено.
- Разве спор это был, и разве могу я отказаться от слова своего. - Прозвучало это почти в тон брату. И было совершенно ясно, что петь менестрель будет, просто пока не тот момент, чтобы к сему делу приступать. Но ещё немного, и песни зазвучат. Только время им придёт, и зазвучат.

- Ух ты! - металл заготовки был светлее привычной стали, а о крепости аманских доспехов аварэ знала не понаслышке, имея возможность воотчию убедиться, что их берет не всякая стрела. А потом вспыхнула, - А ты... откуда узнал?
Нет, о том, что они к друг другу неравнодушны можно было понять по появлению в зале. Но заготовка-то явно появилась за несколько дней до этого. Если не в день их возвращения из той разведки. Это было... странно. или же они в своей слепоте не замечали того, что для прочих было открытой книгой?
Разговор у Лордов шел своей чередой, и рыжеволосая полнстью бросила попытки за ними следить. Разговор с Тинкалиндо воистину стал спасением от волнения.

Это так прекрасно, когда много красивых слов! Как музыка или даже вместе с музыкой! Куруфин ценил прекрасное и знал силу слов очень хорошо. А ещё он умел также никуда не торопиться, как и любой другой зрелый эльф, знающий, что от спешки ничего не изменится, и что наступит подходящий момент, и он его не упустит. Но иногда Курво испытывал всеподавляющую власть нетерпения, которое чувствуют только пятидесятилетние юнцы, ни память, ни душа которых ещё не замутнены ни опытом, ни знаниями, и они жаждут узнать и изведать всё. И сейчас как раз наступил это самое "иногда", подогреваемое взглядом Кано, ясно говорящим "Да что ты можешь сделать?". Это был чистой воды вызов. Провокация. И то, что хотелось сделать в ответ, могло обернуться скандалом. Что, в принципе, тоже было бы нехорошо, принимая во внимание искренние извинения Турко.
- Брат мой, я думаю, что этот наш спор - не последнее, что спишем сегодня на смятение чувств, чрезмерную радость или нет. Но напрасное недоверие пусть будет прощено и с этого момента между нами забыто.
Улыбался Курво уж очень весело и воодушевлённо, но говорил, конечно же, совершенно искренне, в душе настроенный дружелюбно и миролюбиво по отношению к тем, кто сейчас перед ним стоял. Однако он ведь пообещал себе мысленно, что, если кто-нибудь что-нибудь не сделает, чтобы оживить атмосферу, то это сделает он.
- Кано! Ты заставляешь умолять тебя забыть о долгих предисловиях бесед, а ещё считаешь, что это я слишком усердствую с соблюдением церемониала, - говоря это, Курво показал рукой небрежно на свой наряд. Улыбка его при этом стала ещё шире и веселее. Он искренне веселился в предвкушении своей задумки. Любой из них - какая окажется в итоге более подходящей.
- Но, Турко! Скажи, что на сей раз это оказалось как никогда ко времени! Наши скромные посиделки, как их называет Кано, должны стать настоящий праздником Первого дома. И, что же, не старший из присутствующих здесь лордов и не тот, кто является самим поводом для этого праздника, начнут его, а оставят всё на волю младшего брата?

В принципе, иногда очень удобно быть дураком. За свою долгую в общем-то жизнь, третий сын Феанаро вполне успел это осознать, распробовать и приспособиться использовать данный, на удивление не всем доступный инструмент в эгоистических целях. Ну правда, иногда крайне удобно быть искренним дураком, который в силу оригинальности мышления имеет некоторую (масштаб зависит от личного запаса нахальства) индульгенцию на то, чтобы честно показывать эмоции например. Или- чтобы в определенный момент банально решить, что ты веришь словам, а кто там был более разумен или что то подозревал - виноваты сами. Потому и слова, и выражение лица Атаринке Третий принял за чистую монету. Потому что он хотел, чтобы они таковыми являлись, и этаким вот своеобразным образом пробовал прогнуть реальность под свои желания, на всякий случай.
- Спасибо, брат. Ты даже не представляешь, насколько. Хотя, нет, ты представляешь...
С признательностью и искренностью, которой впору было зубы выбивать, произнес Охотник. После чего, не особо задумываясь, что именно делает, а повинуясь порыву чувств, Третий, с присущей ему экспрессивностью сгреб Атаринке в охапку, что должно было символизировать братские объятия. На короткий миг Куруфинвэ ощутил, что внезапно повстречался с очень растроганным медведем, после чего Третий младшего выпустил.
- Скажу. Атаринке прав, Кано. В целом это типичная ситуация, но все равно...

- Ничего я тебя делать не заставляю, брат мой. – Отозвался менестрель. – Но я понял твой намёк.
Он улыбнулся. Условности, церемониал… Ага, все они трое тут по-своему хороши. Да и Курво прав, нужно уже начинать. А то все желающие, похоже, собрались, а дело с мёртвой точки так и не сдвигается. И надо с этим что-то делать.
- Пожалуй, для начала я пойду настрою инструмент. А то так и не успел посмотреть, насколько его строй отличается от привычного мне и отличается ли вообще.
И действительно отправился в отдалённую часть зала, дабы во-первых, никому треньканьем не мешать, а во-вторых, слышать инструмент, а не разговоры вокруг. Пристроившись в удобном месте к стене, Макалаурэ закрыл глаза и стал проверять настройку инструмента, одновременно с тем исправляя её и доводя до того уровня, к которому привык сам.
Для знающих эльфов сразу становилось понятно, что скоро что-то начнётся, а значит пора заканчивать посторонние беседы. Самому же менестрелю это помогало настроиться и сосредоточиться, перейти на мысли о предстоящем событии, в котором ему, как оказалось с самого начала этой задумки, отводилось не последнее место. Ну хоть не первое, и то хлеб. Впрочем, это ещё как посмотреть… А и ладно. Главное, чтобы всё удалось так как задумывалось, остальное не так важно.

-Я ведь не слепой, в конце концов. Да и вы эмоции скрываете явно хуже, чем свои следы на охоте.
Заготовка лежала у него давно. Очень давно. Ждала своего часа еще с момента предыдущей переделки доспехов - и дождалась. Ну а то, что тогда эти двое вообще могли еще друг друга не знать... мелочи. Главное - найти повод и способ приложения усилий. И Гильрис приятно и материал без дела не лежит, одна сплошная польза. Между тем, власть имущие продолжали о чем-то там говорить. Признаться, его это интересовало примерно столь же, сколь слепцу интересен цвет обивки кресла, на котором он сидит. Высокие материи есть высокие материи, его дело - сторона. И вообще, Тинко здесь явно лишний, ему бы вернуться к своему бастиону - но нет, обязан присутствовать и хоть ты тресни. Хорошо, хоть потолки высокие, не будет шлемом цепляться в случае чего. А то уронить на себя какую-нибудь люстру это уже капитальное фиаско...